Виктор Ульяненко - Китай: версия 2.0. Разрушение легенды
Но ведь все-таки, скажет дотошный читатель, до 1949 года только собственно китайских монахов и монахинь насчитывалось вроде бы около пятисот тысяч, а нынче — всего восемьдесят! (Уж позвольте мне в данных рассуждениях немного отойти от политкорректного соображения о «части Китая».) Так и тянет свалить сокращение численности членов церкви на «проклятых коммуняк», «притесняющих бедных верующих и зажимающих свободу совести» (любимая песня чокнутых адептов секты «Фалуньгун»). Наверное, и теперь втихомолку репрессирует «тоталитарное правительство» буддистов? Да ничуть! Нынче в Китае хоть на работу с четками ходи, хоть всю квартиру статуями бодхисаттв оборудуй, хоть открыто перечисляй половину доходов от торговли в какой-нибудь монастырь (твое имя будет навечно запечатлено там на доске почета), возжигай благовония, молись, постись, причем делай это все со смаком и у всех на глазах… На праздники в китайских монастырях паломников столько, что яблоку негде упасть!
В годы войн и социальных потрясений уход в монастырь был для многих спасением от голода и бедствий, а отнюдь не путем к совершенствованию кармы или чаньскому просветлению. Да и оригинален ли в этом отношении Китай, не происходило ли такое в определенные времена и, скажем, в Европе? Или в Мексике? Удивительно ли это явление, и стоит ли поражаться обилию людей, возжелавших обрести «тихую заводь» посреди войн и смут, терзавших Китай всю первую половину прошлого века?
Таких было немало и в более далекие «старорежимные» времена. Не могу не упомянуть и о том, что солидная их часть, удаляясь от мира, была не в состоянии отсечь, как и полагается монаху, тянущийся следом «хвост» мирских желаний и страстей. Сластолюбивые, распущенные и коррумпированные монахи еще в Средневековье стали притчей во языцех в китайском фольклоре и классической литературе… Я очень далек от стремления стричь всех китайских служителей буддийской церкви под одну гребенку, однако образ монаха в глазах простонародья был также весьма далек от совершенства. Не будем углубляться в эту тему далее, однако некоторые современные (китайские же) религиоведы полагают, что именно создавшийся благодаря этим обстоятельствам негативный имидж китайского буддийского монаха-мужчины (обитательницы женских монастырей в пьянстве и распутстве замечались мало) способствовал снижению образа буддийской церкви в глазах населения и уменьшению популярности учения Шакьямуни в Китае в целом.
Вполне вероятно, что в годы «культурной революции» монастыри Китая захлестнула бы новая волна бегущих от смуты, голода и преследований со стороны властей, но… как мы помним, тогда сами монастыри и церковь в целом стали объектом гонений со стороны (можно я здесь воспользуюсь языком времен моего детства?) «маоистской клики» и ее слепых не рассуждающих орудий — хунвэйбинов. В монастыре стало опаснее, нежели за его пределами…
Смерть Мао в 1976 году и реформы 1980-х ознаменовали конец притеснениям и начало новой, все более сытой и относительно вольной жизни китайцев. Прятаться в монастыре от голода и войны нужды давно уж нет, условия жизни монаха поскромнее, чем у работящего крестьянина, а в армию, от которой всегда старались «закосить» китайцы (в том числе и надев рясу и обрив голову), теперь ломятся в очередь, распихивая друг друга локтями… Ну, а сколько именно осталось желающих по-настоящему отринуть прелести мирской жизни и двигаться по пути, завещанному нам Гаутамой Шакьямуни, к просветлению и нирване, мы с вами сейчас примерно и наблюдаем.
Взглянем теперь на «верующих мирян». Судя по упоминавшемуся выше столпотворению, имеющему место во время праздников в монастырях, и крайнему обилию китайцев, с серьезным видом воскуряющих там благовония и становящихся на колени перед образами будд и бодхисаттв, нынче в буддисты записалась как минимум половина Китая. Однако да не обманет вас сие разноцветное многолюдье. Подавляющее большинство приходит сюда просто потому, что теперь так модно и прикольно плюс можно заодно попросить о чем-нибудь высшие силы и просто «кань жэнао»[4]. А четыре благородные истины, восьмеричный путь спасения, содержание «Сутры Лотоса»… — святые архаты, да о чем вы? Ладно еще, если вас не станут уверять, что буддизм — это истинно китайская национальная религия, а уж если найдете китайца, знающего, кто такие Линьцзи или Хуэйнэн, — считайте, вам безмерно повезло. То же относится и к различным обетам и ограничениям, традиционно обязательным для буддиста-мирянина: хорошо еще, если человек о них когда-нибудь слышал хоть краем уха, что же до соблюдения…
«Кстати, — спросит любопытный читатель, — а о чем молится китаец в храме?» Четыре вещи, которые наиболее часто упоминаются в обращении китайского молящегося к буддам, бодхисаттвам, даосским божествам и просто незнакомым, но при этом красивым и позолоченным скульптурам: 1) деньги и карьера; 2) здоровье; 3) рождение сына; 4) успехи в учебе.
Иными словами, нормальный китаец, отправляясь в праздник с семейством в монастырь, покупает там благовония, воскуряет их, молится про себя о ниспослании ему продвижения по службе или новой «Хонды Си-эр-ви», фотографируется на фоне особенно прикольных павильонов, после чего отправляется в ближайший ресторанчик отобедать (вовсе не задумываясь о том, что постное, что скоромное) и благополучно забывает о прелестях буддизма до следующего праздника. Ах, да, если по соседству вдруг оказался еще и даосский храм, то китаец почти непременно зайдет и туда, помолится и там. Для пущей надежности, разумеется.
Говорите, это процесс вам чем-то знаком, но явно не в применении к Китаю? Не знаю, не знаю, все возможно…
Все это вполне объяснимо и естественно, если держать в уме и еще пару факторов в дополнение к историческим моментам, описанным чуть выше.
Первый: уже несколько поколений китайцев живут при системе обязательного всеобщего неполного среднего образования, в идеологическом плане базирующегося на атеизме-марксизме-ленинизме. Многим гражданам КНР, в особенности тем, кто постарше, социалистическая идеология заменила все остальные учения, вместе взятые. Да, как и в бывшем СССР. Только вот применительно к настоящему моменту паранойи насчет «проклятых коммуняк» как раз не надо: член партии вполне может сходить в любой буддийский (или даосский) храм, и ничего ему за это не будет.
Второй: в Китае даже внутри самого отъявленного и махрового буддийского или даосского монаха живет нормальный прагматик, для которого понятия «денежки» и «вкусно покушать» находятся на как минимум не менее важном месте, чем «просветление» и «бессмертие». Постоянно убеждаюсь в этом, наблюдая хитрые рожи и не менее хитрые поступки своих китайских приятелей в буддийских рясах и одеждах даосов…
Не утверждаю, что в нынешнем Китае нет истинно следующих буддийскому учению («правильное созерцание, правильные намерения, правильная речь…» — дальше, я надеюсь, вы и без меня помните, а уж о всяких там постах и воздержаниях и говорить излишне) мирян. Знаю таковых лично, но их очень мало. Поэтому говорить о каком-то серьезном, системообразующем влиянии идеологии и традиций буддизма на сознание и поведение современных китайцев не приходится.
Волшебники и бессмертные
Фильмы и сериалы о сардонически улыбающихся мужчинах с длинными козлиными бородками и сильно накрашенных женщинах с красивыми прическами, которые одеваются преимущественно в белые и почти всегда чистые одежды, летают по воздуху (преимущественно в горизонтальном положении и суча при этом ногами), произносят мудрые речи и могут мановением руки вызвать бурю или землетрясение, исключительно популярны с начала 90-х годов и по сию пору. Иными словами, на этих сюжетах выросло уже не одно поколение китайцев; и даже не один десяток поколений, ибо рассказы об обладающих сверхъестественными способностями удивительных даосах были широко распространены как в литературе, так и в устном народном творчестве еще в Средние века (напоминаю, кстати, что эти самые Средние века в Китае наступили значительно раньше, чем в Европе). Просто сейчас очарование старинных преданий помножено на спецэффекты современного кинематографа, а герои-даосы, развивая наступление, окопались уже не только в кино и телеящике, но и в наружной рекламе: лица часто неопределенной половой принадлежности с длинными волосами и с мечами в руках, которых можно лицезреть на плакатах, расхваливающих водку, смартфоны и клиники пластической хирургии, — это именно они, волшебники и бессмертные…
Разумеется, судить о древнем удивительном и многогранном явлении, которым является даосизм, по телевизионным сериалам даже менее продуктивно, чем изучать историю Древней Руси по забавным мультикам о трех богатырях и князе Владимире, но… подавляющее большинство современных китайцев воспринимает его (даосизм) именно в виде некоего киношного лубка; ну, слышали еще немного про Лао-цзы, цигун, киноварную пилюлю, Восемь Бессмертных и горы Удан. Но не более того. То есть не намного больше, чем знает интересовавшийся Китаем россиянин.
