Галина Аксенова - Русская книжная культура на рубеже XIX‑XX веков
Васнецов очень требовательно относился к себе как каллиграфу. Многие свои работы он подписывал, используя древнерусскую графику письма. Например, названия всех эскизов костюмов к «Снегурочке» написаны полууставом, названия иллюстраций к «Песне о вещем Олеге» – скорописью, при создании эскизов хоругвей использована вязь. Но для написания стихотворного текста художник пригласил В. Д. Замирайло (1868–1939 гг.), с которым вместе работал над росписью Князь-Владимирского Киевского собора. Для рукописной книги (с планами по ее литографированию в дальнейшем) тот стилизовал древнерусское раннее уставное письмо, в котором отсутствует наклон, все мачты букв расположены строго перпендикулярно к строке, ширина буквы практически равна ее высоте и все ее элементы вписываются в квадрат. В то же время Замирайло использует для написания ряда букв графику XIV в.: присутствие узкого и широкого «О», якорное «Е», наклонная мачта у «еров», разбежавшиеся друг от друга вверх и вниз по мачте петли буквы «В». Звук «Я» графически представлен только при помощи буквы «юс малый». Своеобразно графически интерпретирована буква «З»: верхняя петля лежит почти на строке, а нижняя петля, как бы растянувшись по строке вправо под прямым или острым углом, уходит под линию строки. Вариативность написания той же буквы «З» (3–4 варианта) слишком велика для уставного письма. Не характерным для устава является и написание буквы «Ж», представляющей из себя перечеркнутую по вертикали букву «X», а не мачту с двумя расположившимися на ней полупетлями. Главное, что удалось Замирайло, – это в стилизации создать дух древности и передать древность предания, переложенного А. С. Пушкиным в стихотворную форму.
Заставки, инициалы и концовки выполнены Васнецовым в стилистике книжных орнаментов XII–XIV вв. В основу рисунка орнамента заставок художник положил украшения новгородской Фроловской Псалтири XIV в., ярко и подробно представленной В. В. Стасовым в работе, посвященной символике русских орнаментов[323]. Взяв за основу антропоморфный и тератологический орнаменты рукописи XIV в., Васнецов переработал их и создал оригинальные композиции, контаминирующие как с текстом, так и с древней эпохой. Инициалы, созданные Васнецовым, более разнообразны. Книга открывается заглавной буквой «К», которая состоит из широколиственных и тонкотравных, ритмически повторяющихся узоров, стилизующих книжные орнаменты XVII в. Заглавные буквицы «Т» («Твой конь не боится опасных трудов»), «В» («Волхвы не боятся могучих владык») в основе своего построения имеют орнаменты XI–XII вв. А упомянутый инициал «В» вообще напоминает подобный же из Архангельского Евангелия 1092 г.
Концовка, созданная Васнецовым, хотя в основе ее рисунка лежит классический повторяющийся полукрин и две фигуры животных, похожих на бескрылых симарглов, является ярким произведением модерна, прототипом будущих орнаментальных работ художников «Мира искусств». То, что удалось сделать Васнецову при создании орнаментов заставок, инициалов и концовки, Е. И. Кириченко справедливо и совершенно верно оценила как «новизну трактовки прототипа, то, что впоследствии исследователи назвали «отстранением» – непривычный и непредвзятый взгляд на привычное»[324].
«Взяв за основу структурные принципы первоисточников, тонко уловив и передав их духовное содержание»[325], В. М. Васнецов разработал орнаменты заставок, заставок-рамок, рамок, концовок, виньеток для бесчисленного количества юбилейных адресов, программок, афиш, меню, созданных им за долгие годы творчества. Одной из самых известных стала заставка к статье С. П. Дягилева «Сложные вопросы» в журнале «Мир искусства»[326]. В основе орнаментальной композиции лежит орнамент заставок рукописных книг, созданных в Кремлевских мастерских (Оружейной палате) в 70-х гг. XVII в. Это сочетание аканта с тонкотравьем, классических барочных султанов, цветов и шишечек с реалистическими ландышами, ромашками и розанчиками при сохранении характерного для этого времени и этих мастеров колорита (сочетание золота, киновари, красной, желтой и зеленой красок).
«Меню парадного обеда в день венчания на царство императора Александра III и императрицы Марии Федоровны» (15 мая 1883 г.) со сценами перенесения царских регалий из Оружейной палаты Московского кремля в Успенский собор (в верхней половине листа) и поднесения хлеба-соли представителями трех сословий (боярином, купцом и крестьянином с женами)[327]. Его Васнецов создал на листе шириной 27 см и высотой 83 см, расположив две композиции и два текста: в верхней части – меню, в нижней – «Слава». Сцену Перенесения царских регалий из Оружейной палаты Московского кремля в Успенский собор художник поместил в рамку, в основу композиции которой положил орнамент заставок-рамок византийских рукописей, Добрилова и Юрьевского Евангелий и Изборника Святослава 1073 г., отличавшихся сложным, повторяющимся рисунком из крина и полукрина.
Две заглавные буквы «С», с которых начинаются разделы славословия, являются каллиграфическими инициалами, украшенными стилизованной растительностью и выполненными золотом и киноварью. Разделы славословия открывают композиции, имитирующие инициалы. И действительно, в основе их построения сюжетная и растительная композиции. Композиция «Поднесение хлеба-соли», расположенная почти в центре листа, разбивает текст на две неравные части. Подобное размещение иллюстраций было характерным для древнерусских лицевых рукописных книг и в данном случае напоминает знаменитое Елизаветградское Евангелие 1600 г.[328]
Среди работ Васнецова есть и серия открыток со сказочными персонажами: Водяной, Баба-Яга, Домовой, Кощей Бессмертный, Царь-девица и другие.[329] Следуя созданной им самим традиции, художник к своим рисункам сделал подписи. В основу графики он положил каллиграфическую скоропись, переработал и стилизовал ее. В итоге получились сказочные письмена и те шрифты, которые часто использовались в «мирискуснических» изданиях.
Один из основателей и лидеров творческого объединения «Мир искусства» А. Н. Бенуа в книге «История русской живописи в XIX веке» отмечал, что главной заслугой Васнецова стал отказ от изображения «обыденной действительности» и обращение к «дивному миру фантастики»[330]. Положив «свой талант, свои богатые душевные и умственные силы на воссоздание красоты жизни», Васнецов тем самым, по мнению А. Н. Бенуа, «окончательно порвал с Западом и пожелал вернуться к первоисточникам, убежденный в том, что русскому нужна только русская красота»[331].
Бесспорно, что главная заслуга художника Васнецова состоит в том, что он одним из первых оценил поэтическую образность фольклора и красоту древнерусского искусства. Его сказки и вся его декораторская и сказочно-декоративная деятельность, его поиски в фольклорно-эпическом направлении обогатили в целом русскую реалистическую живопись. Он открыл фольклорно-эпическую тему и вызвал интерес к ней у ряда замечательных русских художников: М. А Врубеля, Н. К. Рериха, Е. Д. Поленовой, С. В. Милютина, И. Я. Билибина, М. В. Нестерова, К. А. Коровина и других. Неслучайно М. А. Врубель сказал: «Васнецов в свое время произвел на нас сильное впечатление, мы многим ему обязаны». Обращение живописца к народному национальному искусству повлекло за собой поиски новых художественных средств в станковой живописи, в прикладном и театрально-декорационном искусстве, в архитектуре и монументальных росписях, а также в книжной иллюстрации.
Историки искусства, оценивая художественные достоинства иллюстраций к «Песне о вещем Олеге» и целостность ее художественного и композиционного решения, отметили, что Васнецов создал произведение «обостренного пластического поиска,, обогатив художественный язык своего времени»[332]. В «Песне о вещем Олеге» художник воплотил и представил на суд читателей традиции древнерусской книжности, язык народного творчества и новый русский стиль, получивший название ретроспективизма. Васнецовская интерпретация «Песни о вещем Олеге» – иллюстрации, заставки, концовки, инициалы – это яркий пример характерного для древнерусской рукописной книжной традиции подхода к книге как к целостному организму. Именно этот ценный опыт умелого соединения древней традиции и веяний нового времени подхватят и разовьют И. Я. Билибин и Г. И. Нарбут и художники творческого объединения «Мир искусства».
Васнецовское «искание Руси», подлинно русского, желание «разгадать идеал национальной красоты»[333] воплотилось не только и не столько в станковых и монументальных произведениях, сколько в его многочисленных графических работах – книжных иллюстрациях, адресах, программах концертов и обедов. Взяв на себя роль первопроходца в синтезировании исконно русских книжных, народных и академических традиций, он достиг совершенства в «Песне о вещем Олеге»[334]. «Околдованность эпосом и историей», умелое владение рисунком, подлинное знание исконно русских традиций, «неувядающая нравственная сила его лучших поэтических образов»[335] заставили соотечественников обратить внимание на подлинные сокровища национальной культуры, на эстетический идеал народа.
