Валерий Земсков - Образ России в современном мире и другие сюжеты
Механизмы возникновения пантеона
Прежде всего, такой подход требует понимания, что проблема рецепции автора/произведения в межкультурной коммуникации предстает как проблема взаимодействия культур донора и реципиента во всем их объеме, как различных культурных/цивилизационных традиций. Даже если такое взаимодействие происходит внутри одной и той же цивилизации, это всегда будет конфликтное столкновение культур, требующее от культуры-реципиента серьезной герменевтической работы для преодоления барьеров «непереводимости» художественного текста, барьеров эстетического и культурно-нормативного непонимания, работы по интерпретации автора/произведения в своем культурном поле для превращения чужого в свое.
Обозначим и оставим в стороне, как требующую совершенно специального разговора, проблему блокировки, затрудненности восприятия культурой-реципиентом перевода автора/произведения, в высшей степени репрезентативных для культуры-донора, но мало восприимчивых в силу языково-стилистического, а значит, эстетического барьера (скажем, в русской прозе речь идет о Платонове, не говоря уже о поэзии – здесь имен может быть множество). Возьмем некий условный образец автора с меньшим барьером «непереводимости».
Но прежде зададимся вопросом: почему тот или иной автор/произведение из массы переводимых сочинений (а это неконтролируемый стихийный процесс коммуникации) отбирается культурой для своего пантеона? Объяснениями ситуативными ограничиться тут нельзя – за ситуативными причинами всегда кроются общекультурные проблемы. Прорыв-восприятие автора/произведения в пантеон происходит тогда, когда они отвечают ожиданию, которое в свою очередь отражает определенные дефициты культуры-реципиента, ее лакуны на уровне больших смыслов культурно-духовного развития. То есть основа этого процесса – часто неотрефлектированное культурой ощущение дефицита своей идентичности, своей некоей ущербности, неполноты, аксиологическая жажда, критическое самовосприятие, что с большей резкостью проявляется в периферийных и даже маргинальных культурах, но в равной степени касается и центровых культур, особенно в кризисные моменты развития. Внутренние потребности культуры-реципиента, т. е. ее собственное представление о себе самой, регулируют отбор авторов/произведений для разных уровней пантеона. Различие задач, стоящих перед культурными традициями, различие уровней, асинхронность их развития, их интересов может определять на первый взгляд странные выборы культурами-реципиентами имен и произведений-доноров, иногда как будто случайных и неожиданных.
В общих чертах можно сказать, что отбор культурой-реципиентом производится не только и не всегда по такому параметру, как эстетическая значимость, универсализм, но и по таким, как полнота или даже высокая стереотипность запечатленности в авторе/произведении тех смыслов, в которых нуждается культура-реципиент. Для культуры– донора эти воспринимаемые автор/произведение, в свою очередь, могут иметь периферийное значение – ведь стереотипные авторы, как правило, вторичны. Иными словами, инонациональные пантеоны и в периферийных, и в центровых культурах могут пополняться «странными», «случайными», второстепенными именами, которые не обозначают основных ценностей и основных линий развития культуры-донора.
Когда речь идет о пантеонах художественной культуры, следует, естественно, иметь в виду, что все операции «пантеонизации» (как и «депантеонизации») осуществляются через эстетическое поле. А эстетическое поле – это автономная зона, где действуют специфические художественные, профессионально-эстетические, индивидуально-личностные импульсы и мотивации, хотя так или иначе, пусть и в трудно узнаваемом, порой очень опосредованном виде, в них предстают все те же общие дефициты. Причем эти импульсы и мотивации существенно разнятся в различных художественных движениях (скажем, классицизм и романтизм), а тем более в различных цивилизационных циклах (традиционная культура – «современность» – «постсовременность»).
Специального внимания заслуживает феномен активного участия авторов/критиков в борьбе за места в пантеонах и целенаправленной групповой деятельности по «пантеонизации».
О механизмах рецепции в ракурсе проблемы межкультурного/межцивилизационного взаимодействия
Работа по восприятию автора/произведения в поле своей традиции осуществляется в первую очередь через перевод, но перевод на культурологическом уровне – это работа через язык с культурным/цивилизационным кодом, с надличностными стереотипами, с базовой нормативностью данной культуры. И таким образом, это перевод из одной системы матричных основ и из одной нормативности в другую матричную систему и нормативность. Суть же перевода в этом смысле есть перемещение текста из одной корневой системы в другую через его декодировку и перекодировку с помощью адекватного стилевого и смыслового пересказа, а значит, парафраза, с целью приспособить, «уложить» в свои матрицы чужое, с тем чтобы ответить на дефициты своей нормативности. Нормативность определяет горизонт возможностей, жажда нового заставляет менять нормативность.
В каждой культуре/цивилизации существуют твердая, прочная связь, взаимоотражаемость и взаимообусловленность между уровнями: матричные основы языка – нормативность – ценностная система (запечатленная в системе ключевых мифологем и идеологем). Ценностная система, являющая собой внутренне взаимосвязанную систему способов разрешения основных экзистенциальных противоречий, всегда по-своему представленных в той или иной цивилизации/культуре, – это тот уровень, где зарождаются и обнаруживаются дефициты. А призмой, сквозь которую выявляются дефициты, отражающие недостаточность своей нормативности, идентичности, в отношении литературы, на наш взгляд, выступает проблема человека – человека как онтологического, родового, экзистенциального, природного существа, как существа социального, общественного, и – эстетического, человека как индивида, как личности и как представителя цивилизационной, этнокультурной, национальной идентичности, во множестве своих ипостасей и связей с вечностью и историей, временем и пространством, мирским и сакральным, профанным и трансцендентным, эросом и танатосом, традицией и инновацией и т.д.
В принципе существует неопределенное множество мотиваций интереса любой культуры к другой культуре, отбора тех или иных писателей и произведений – разнообразие их столь же велико, сколь велико и число бытийных и социальных проблем, дающих импульсы для эстетического поиска и новаций.
Дефицит всякой культуры может сконцентрироваться в разные моменты ее эволюции в том или ином пункте и выявиться через любое из коренных противоречий ценностной системы. Но, видимо, есть общий главный побудительный мотив – это вечная неполнота человека, его стремление к универсализации, к максимальной бытийственной, социальной, духовно-культурной самореализации и экспансии в зоны непознанного. Человек другой культуры интересен культуре-реципиенту как такой-же-иной, она ищет в образах человека другой культуры другого себя, с его помощью стремится восполнить свои недостачи, свой дефицит, заполнить пустоты еще неизвестного и неопробованного.
Конфликт между извечной реальной неполнотой человека и его стремлением к большей полноте в культурологическом ракурсе можно представить как конфликт между более архаическим, более традиционным, и более современным, модерным. Через оппозиции архаическое – традиционное – модерное проблемы межкультурной коммуникации, рецепции автора/произведения, построения литературных пантеонов оказываются связанными с центральными источниками всемирного цивилизационного процесса, если представить его как конфликт традиции и инновации.
Исторический аспект
В сущности, обращение европейской культуры к Античности и, соответственно, построение актуального пантеона Возрождения; барокко – к Средним векам; универсализм Просвещения; или такие частные явления, как ориентализм Просвещения и романтизма; или обращение русской культуры к французскому Просвещению и классицизму, а затем к немецкой философии и к романтизму; французской культуры – к немецкой и к русской второй половины XIX в., русской культуры – к Ницше и к символизму (и построение соответствующих пантеонов) – обнаруживает, что при множестве конкретно-исторических мотиваций основной внутренний источник этого процесса – напряжение на полюсах традиционного и нового, традиции и инновации.
При этом соотношения между современным и традиционным, традицией и инновацией никак не могут быть представлены в одностороннем порядке. Центристская схема: модернизированный центр снабжает периферию своими открытиями – не работает. Модернизированные культуры (западноевропейские, в разной степени) осуществляют экспансию на пространства традиционных культур, в той или иной мере приобщенных к процессу модернизации, но их взаимодействие развивается на основе взаимных дефицитов.
