Морфология волшебной сказки. Исторические корни волшебной сказки. Русская сказка - Владимир Яковлевич Пропп
При жизни Белинского такие сказки не печатались. Афанасьев напечатал подобные сказки в Женеве под названием «Заветные сказки», о чем говорилось выше. Белинский знал их по устному исполнению. В своем утверждении относительно презрения народа к духовенству он, конечно, прав. Но неправ он в другом: презрение к попам – не национально русская, а международная черта ‹…›
Что отрицательное отношение народа к духовенству – черта международная, видно по тому, что некоторые сатирические сюжеты о попах имеют международное хождение. Такова, например, знаменитая сказка о ловкой красавице, замеченной попом на исповеди. К ней же напрашиваются дьякон и дьячок. Она зовет их всех в разные часы, на один вечер, а затем прячет их одного за другим в сундук с сажей. Муж вывозит их в сундуке и показывает или выдает за чертей. На глазах у толпы он выпускает их из ящика (тип 1730, ЗВ 35).
Сюжет этот очень популярен. Он имеется и в старой русской повествовательной литературе (повесть о Карпе Сутулове), и у Гоголя (где из поповской триады сохранен только дьячок), и, по-видимому, фигурировал как народная комедия. В «Записках из мертвого дома» у Достоевского каторжники разыгрывают данный сюжет. В Западной Европе возникновению и развитию таких сюжетов способствовало вынужденное безбрачие католического духовенства; нарушение его вызывало острое внимание и повышенный интерес и приводило ко всякого рода рассказам и анекдотам, которые начали получать широкое распространение в эпоху Ренессанса в связи с антиклерикальными настроениями эпохи (Боккаччо). В России духовенство часто вступало в вынужденное супружество, так как по смерти священника место его закреплялось за зятем. Молодой священник получал по определению духовного начальства место вместе с женой. Такие браки не всегда были счастливыми. Овдовевший священник не имел права вступать в новый брак. Все эти условия отчасти объясняют широкое распространение сюжетов о любвеобильных попах. При таких условиях и жены священников не всегда соблюдали супружескую верность, и есть сказки, повествующие именно о похождениях попадьи. Другой порок, который часто высмеивается в сказке, – это жадность, скупость и взяточничество. ‹…› Прямой сатирой на взяточничество является сказка о похоронах кобеля или козла, помещенная Афанасьевым в «Заветных сказках». Кобель случайно обнаруживает в земле котел с золотом. Мужик хочет похоронить кобеля по-христиански. За взятку поп его хоронит, а архиерей за еще большую взятку отводит жалобу дьячка, с которым поп не поделился.
Сюжетов о попах в русском репертуаре довольно много (см. тип 1725–1830). В них вырисовываются неприглядные качества старого дореволюционного духовенства, влачившего жалкое существование, жившего на подачки, качества, раскрывающие жадность, некультурность, нечистоплотность и беспринципность.
Сатира в этих случаях носит крестьянский характер. Она направлена против духовенства, а не против религии как таковой. Но есть сказки, в которых высмеивается богослужение. Такие сказки, конечно, могли рассказываться только теми, кто в Бога не веровал. Они подрывали не только личный авторитет священников, но уничтожали благоговейное отношение к церкви, богослужению, а вместе с тем и к самой религии. В этих сказках высмеиваются богослужение и попы как служители культа. Сельское духовенство стояло на весьма низком культурном уровне. В глухих местах священники иногда ставились прямо из крестьян, не знавших грамоты. Отсюда такие сказки, как «Поп Пахом». Вся соль этих сказок – в исполнении. Они частично распеваются на мотивы церковного пения.
Так, поп и дьякон договариваются о взятке или покраже.
Посмотри-ка в окошко, нейдет ли кто, не несет ли что.
Старуха идет, масла несет.
Подай, господи!
…
Идет мужик, несет дубину на поповскую спину.
Тебе, господи! (Онч. 262).
Одновременно жадность духовенства и высмеивание церковной службы.
Безграмотная деревня
Все безграмотны – вся деревня, поп, дьякон, дьячок. Приезжает архиерей. Поп поет:
«О – о – о, из-за острова Кельяострова
Выбегала лодочка осиновая, (протяжно)
Нос, корма раскрашены» и т. д.
Дьякон также:
«Из-за острова Кельяострова…»
А дьячок на клиросе (часто):
«Вдоль по травке да вдоль по муравке,
По лазуревым цветочкам…» (часто)
Архиерей вышел, да рукой махнул.
«Служите, как служили!».
Да и уехал прочь… (Онч. 63).
Поп Пахом
В приходе нет попа. Выбирают миряне. «Ну, Пахом, быть тебе попом».
Приглашает в воскресенье на службу.
Много любопытных: как будет служить. «За што поп, за то и приход».
Кадит. Уголь выскочил и в голенище.
«Ногами поп пошел стучать». Уголь дальше забирается.
«Хлопь наземь, ноги кверху и лягает ногами».
Один выходит из церкви, другой идет в церковь.
«Уж отошла служба?»
«Нет, не отошла! Топанье-то отошло, а теперь ляганье»
(Ск. 12).
Сказки о глупцах. Особую, как тематическую, так и композиционную, группу представляют собой сказки, в которых героями являются какие-нибудь необычайные глупцы, совершающие самые нелепые поступки. Сказки эти бывают двух родов: в одних глупостью отличаются целые этнические группы, население какого-либо города или местности, в других глупцами выступают отдельные люди. Точной границы здесь невозможно провести, так как необычайные поступки в конечном итоге совершают все же отдельные люди. Тем не менее некоторое тяготение сюжетов или мотивов к той или другой группе имеется.
В волшебных сказках «дураком» часто назван младший брат, но это только служит контрастным фоном для его последующей героизации: дурак совершает волшебные подвиги. В бытовых, или новеллистических, сказках сказочный дурак представляет собой совершенно иное: его поступки вызывают смех, и такие рассказы забавляют слушателей. Некоторый элемент сатиры в них есть, но в целом они не могут быть названы сатирой на человеческую глупость – для этого поступки дурака слишком невероятны, и смех имеет не бичующий, а добродушный характер. Дурак таких сказок, несмотря на смех, вызывает у слушателя сочувствие. Часто бывает, что дурак достигает большой удачи. Но если в волшебных сказках эта удача вызвана внутренними достоинствами мнимого дурака, то здесь она достигается совершенно случайно и неожиданно. Неожиданный конец сближает эти сказки с анекдотом.
Такова, например, сказка «Дурак и береза» (тип 1643, Аф. 402). Дураку по наследству достается бык. Он ведет его продавать на ярмарку. В лесу он проходит мимо старой высохшей березы. «Ветер подует – и береза заскрипит». «Почто береза скрипит? – думает дурак. – Уж не торгует ли моего быка?» (дурак рассматривает мир только в отношении к самому себе). Он требует 20 рублей, «а береза ничего ему не отвечает, только скрипит; а дураку чудится, что она быка в долг просит». Дурак согласен отдать его в долг за 20 рублей, привязывает его к березе и на следующий день приходит за деньгами. Но быка съели волки, а береза
