Итальянский футуризм. Манифесты и программы. 1909–1941. Том 1 - Коллектив авторов
Мы следуем в моноплане за фантастическим ростом лесов к луне.
Ура! Эти поезда внизу, мчащиеся с полной скоростью!.. Товарные поезда, так как только товары ещё передвигаются по земле… Человек сделался воздушным и лишь время от времени ставит на неё свои ноги!..
Земля даёт, наконец, свой полный продукт; сжатая обширной электрической рукой человека, она выдавливает весь сок богатства, прекрасный апельсин, так давно обещанный нашей жажде и наконец-то, наконец-то завоёванный!
Голод и нужда исчезли; горький социальный вопрос разрешён. Вопрос о финансах сведён к простой отчётности производства. Всем разрешается делать золото и чеканить звонкую монету.
Нет более унизительных занятий. Интеллект царствует, наконец, всюду. Мускульный труд утрачивает, наконец, рабий характер и служит только трём целям: гигиене, удовольствию и борьбе.
Человек, не имея больше надобности бороться из-за пищи, постигает, наконец, чистую идею рекорда восхождения. Его воля и его честолюбие разрастаются в громадных размерах. Все избытки действуют во всех душах. Состязание упорно стремится к невозможному, очищаясь в атмосфере быстроты и опасности.
Все умы сделались ясными, все инстинкты пышно расцвели и сталкиваются ради добавочного наслаждения. Так как все едят легко, то все могут совершенствовать свою жизнь в бесчисленных антагонистских усилиях. Анархия усовершенствований. Ни одна вибрация жизни не пропадает, ни одна умственная энергия не гасится.
Электрическая энергия получается за счёт неистощимого источника, химической энергии. Со времени отдалённого открытия беспроволочного телеграфа, роль [диэлектриков] возрастала изо дня в день1. Все законы электричества в разреженных газах каталогизированы2. С поразительной лёгкостью управляют послушными массами электронов. Земля, которая, как мы уже знаем, целиком состоит из электризованных частиц, регулирована, как огромная Румкорфова катушка3. Глаза и другие органы человека уже не просто чувствительные приёмники, а настоящее аккумуляторы электрической энергии.
Свободный человеческий ум царит всюду.
Двадцать пять великих держав правят миром, бешено оспаривая друг у друга рынки сбыта производимых в чрезмерном изобилии промышленных продуктов. Вот почему мы присутствуем, наконец, при первой электрической войне.
Долой взрывчатые вещества! Нам нечего больше делать с возмущением пленённых газов, которые бешено рвутся из-под тяжкого колена атмосферы.
На границе двух народов движутся с той и с другой стороны, катясь по рельсам, огромные пневматические машины, стальные слоны со сверкающими хоботами, направленными на неприятеля.
Эти чудовища, поглотители воздуха, повинуются маленьким механикам, примостившимся высоко, наподобие корнаков, в своих стеклянных кабинках. Их маленькие силуэты округляются чем-то вроде водолазного шлема, который служит им для фабрикации кислорода, необходимого для дыхания.
Сознательный и утончённый потенциал этих людей умеет утилизировать дружбу и силу бурь, чтобы побеждать усталость и сон.
Внезапно самая математическая из двух армий разрядила атмосферу вокруг своей соперницы быстрым всасыванием своих пневматических машин.
Тотчас затем последние отходят вправо и влево по своим рельсам, уступая место локомотивам, вооружённым электрическими батареями. Вот они прицеливаются, точно пушки по границе. Люди, то есть укротители первичных сил, регулируют стрельбу этих батарей, которые мечут в сферу новой атмосферы, не поддерживающей дыхания и лишённой материи, тысячи мотков раздражённых молний.
Видите ли вы, как извиваются по лазури эти судорожные узлы гремящих змей?
Они душат бесчисленные, поднимающиеся в высоту трубы рабочих городов; они разбивают открытые челюсти гаваней, хлещут белые вершины гор и метут море цвета желчи, которое с рёвом поднимается в бешенстве, чтобы сокрушить приморские города. Два десятка электрических взрывов в необъятном пустом пространстве закончили смелые судороги двух народов-соперников с силой и блеском чудовищных междупланетных электрических разрядов.
Между двумя боями болезни атакуются со всех сторон, загнанные в два-три последних госпиталя, ставших бесполезными. Слабые и немощные, искрошенные, измельчённые мощными колёсами интенсивной цивилизации. Зелёная борода провинциальных переулков, сбритая свирепыми бритвами скорости.
Радиотерапевты в каучуковых масках, защищающих лицо, в блузах, сотканных из свинца, каучука и висмута, будут наклонять свои очки со стёклами из свинцовых солей над пронизывающей и исцеляющей опасностью радия.
Увы! Изобретём ли мы маски и блузы, чтобы защитить себя от смертоносной заразы глупости, вашей глупости, пассеисты, естественно не одобряющие жестокой искренности моих нападок на старую Италию?
Надо, говорите вы, стирать взаперти своё грязное бельё… Ба! Мы не прачки с заботливыми и нежными руками. Наше грязное и заразительное бельё мы жжём теперь, как увеселительный костёр, на высочайшей вершине человеческой мысли!.. Мы не щадим никого!.. Оттрепав всех иностранцев, которые считают нас устроителями серенад, чичероне или нищими, мы заставили их восхищаться нами, как даровитейшей расой на земле.
Благодаря нам Италия перестанет быть местом любовных свиданий космополитического мира. Мы предприняли с этой же целью пропаганду мужества против эпидемии трусости, фабрикацию искусственного оптимизма против хронического пессимизма… А вы, глупцы, молчите! Ибо мы направляем на вас, как револьвер, наше сердце, сжатое между нашими пальцами, наше сердце, переполненное ненавистью и безрассудством!
С нами начинается бурная стачка юных могильщиков! Долой могилы! Мы предоставляем трупам хоронить себя самим, и входим в великий футуристский Город, который направляет свою чудовищную батарею фабричных труб против облекающей его армии мёртвых, устремляясь к Млечному пути.
Ф.Т. Маринетти
<1911>
19. Первые битвы
Считаю нужным заявить вам, что мы слишком страстно любим наши футуристские идеи, чтобы иметь возможность облекать их в дипломатические формы и элегантные маски.
Итак, я буду резко агрессивным в этой книге, тем более что терпеть не могу полуслов и академической элоквенции. С другой стороны, остервенелая борьба, которую мы ведём изо дня в день против всех и против всего в Италии, чрезвычайно ожесточила нашу обычную буйность.
Обстоятельства предписывают нам грубиянские ухватки. Наше рискованное выступление не может стесняться сантиментами. Волей-неволей должны мы грубо вентилировать медленно ползущий дым, напускаемый нашими современными скептиками. Выбор оружия не от нас зависит, и мы вынуждены пользоваться каменьями и тяжёлыми молотками, щётками и зонтиками, чтобы расталкивать и опрокидывать бесчисленную ораву наших врагов – пассеистов.
С год тому назад я обнародовал в «Фигаро» знаменитый Манифест футуризма. Это был брандер нашего бунта против культа прошлого, тирании Академий и низкой продажности, давящих современную литературу.
Вам, без сомнения, хорошо известно, каким взрывом полемики, ураганом ругани и восторженных одобрений был встречен этот манифест.
