Морфология волшебной сказки. Исторические корни волшебной сказки. Русская сказка - Владимир Яковлевич Пропп

Косоручка выходит из леса и нищенствует. В нее влюбляется купеческий сын и женится на ней. Но сказка на этом еще не может кончиться. Надо еще, чтобы Косоручка исцелилась и была оправдана, а невестка наказана. Косоручка терпит новые бедствия. Ситуация повторяется. Родители мужа (или другие родственники) ненавидят ее за то, что она без рук, что их сын женился на безрукой нищенке. Муж уезжает, а тем временем у нее родится чудесный младенец: «По бокам часты звезды, во лбу светел месяц, против сердца красное солнце» (Аф. 279). Это чудо означает для слушателя, что мать – не простой, обыкновенный человек, а принадлежит какому-то иному миру. Злые родственники опять клевещут на нее. Отцу ребенка посылается известие, что она родила ребенка «половина собачьего, половина ведмежачего, прижила в лесу с зверями» (Аф. 279). Ответное письмо также подменивается. Родители привязывают младенца к груди матери и выгоняют из дома. Она бродит по миру. И происходит чудо. Приведу рассказ текстуально по Афанасьеву: «Вот она пошла, залилась горькими слезами, шла долго ли, коротко ли – все чистое поле, нет ни лесу, ни деревни нигде. Подходит она к лощине, и так ей напиться захотелось. Глянула в правую сторону – стоит колодезь. Вот ей напиться хочется, а наклониться боится, чтоб не уронить ребенка. Вот поглазилось ей, что будто бы вода ближе стала (т. е. вода в колодце поднялась). Она наклонилась, ребенок и выпал и упал в колодезь. И ходит она вокруг колодезя и плачет: как младенца достать из воды? Подходит старичок и говорит: „Что ты, раба, плачешь?“ – „Как мне не плакать? Я наклонилась к колодцу воды напиться, младенец мой упал в воду.“ – „Поди, нагнись, возьми его“. – „Нет, батюшка, у меня рук нет, одни локоточки“. – „Да поди, нагнись, возьми ребенка!“ Вот она подошла к колодезю, стала протягивать руки, ей господь и пожаловал – очутились целые руки» (Аф. 279). Она поднимает младенца и идет дальше. Неузнанная, она доходит до дома своего брата, откуда ее изгнали, и просится ночевать. Брат ее не узнает и пускает нищенку ночевать. Он просит ее рассказать какую-нибудь сказку, и она под видом сказки рассказывает все, что с ней произошло: сказка повторяется почти дословно. C точки зрения морфологии сказки – это один из видов разоблачения. Ребенка развертывают, «так всю комнату и осветило». Брат привязывает жену к хвосту кобылицы, которая мыкает ее в поле до смерти. Сестре дают тройку, она с торжеством приезжает домой. В афанасьевском варианте ее приезд не описывается.

‹Прочесть: Попович: Приповетка о девощи без руку. Београд, 1905. А. И. Яцимирский (подробная рецензия) // Изв. отдела русск. яз. и слов. Акад. наук, т. XVI, кн. 3, 1911, с. 328 и сл.›

Как я уже говорил, каждый фольклорный сказочный текст, как правило, обладает какими-нибудь дефектами, которые обычно сразу же ясны современному читателю или исследователю, но которых сказочник не замечает. Так обстоит дело с текстом Афанасьева. Схема этой сказки, выясняющаяся только из сопоставления вариантов, обладает высокой степенью художественного совершенства. Сказка эта в читающей среде, может быть, не так популярна, как «Золушка» или «Спящая красавица», но в народной среде она более популярна: «Золушка» (тип 510) известна в девяти русских вариантах; «Спящая красавица» (тип 709) известна в 18 русских вариантах; «Безручка» (тип 706) известна в 34 русских вариантах[946]. В русской литературе «Косоручка» не подвергалась в XIX–XX веках литературным обработкам. Но она имеется в многочисленных ранних западноевропейских обработках (В-P, 1, № 31), насчитывает 19 литературных обработок от XIII до XVI века. В западноевропейском фольклоре эта сказка также чрезвычайно популярна [947].

Другue группы сказок. Я не могу, конечно, характеризовать все русские волшебные сказки. Я могу остановиться только на некоторых категориях, группах их, иллюстрируя эти категории отдельными образцами. Обзор сюжетов, ознакомление с сюжетным составом поневоле оказываются куцыми, неполными, не отражающими всего сюжетного богатства русской народной сказки. Но полный обзор занял бы очень много времени, да это и не нужно.

Мое дело не перечислять сказки, а ввести в их понимание. Я укажу на некоторые наиболее популярные или наиболее значительные сюжеты русской волшебной сказки, причем назову их в порядке указателя сюжетов. Вот какие сказки я считал бы нужным назвать.

301. Три царства.

302. Кащеева смерть в яйце.

307. Девушка, встающая из гроба (сюжет использован Гоголем в «Вие»).

315. Притворная болезнь (звериное молоко).

325. Хитрая наука.

327. Дети у Бабы-яги.

400. Муж ищет исчезнувшую или похищенную жену (жена ищет мужа).

461. Марко Богатый.

465. Красавица жена.

519. Слепой и безногий.

545 В. Кот в сапогах.

555. Коток – золотой лобок (золотая рыбка, чудесное дерево).

560. Волшебное кольцо.

567. Чудесная птица.

707. Сказка о царе Салтане (чудесные дети).

К вопросу о древнейшей основе волшебной сказки

Перехожу к другому вопросу – о древнейшей основе и о происхождении волшебной сказки. Вопрос этот очень сложен. Этому вопросу посвящена книга «Исторические корни волшебной сказки». Не буду ее пересказывать, а изложу только некоторые итоги с добавлением дополнительных мыслей и наблюдений.

Вопрос этот очень сложен по разным причинам, но особенно потому, что при генетическом изучении сказки надо учитывать, что сюжет может быть древнее жанра. Сюжет может уходить своими корнями в миф. Первобытные люди не имели сказок. У них были только мифы. Отдельные мотивы, эпизоды, фабула могут отражать какие-то очень древние представления, которые были раньше, чем создалась сказка. Сказки еще нет, но те представления, те образы, те фантастические или реальные события, о которых она повествует, могли иметь место в досказочных образованиях или даже в действительности. Таким образом, вопрос делится на два: 1) как возник сюжет? 2) как возникла сказка?

Рассмотрим сначала первый из них. Он также делится на два: (1) вопрос об источниках и (2) вопрос о возникновении произведения.

Рассмотрим некоторые из таких древнейших элементов сказки, которые восходят к первобытным представлениям. Возьмем конкретный пример: змееборство.

О змее уже упоминалось. По представлениям многих народов при ранних формах земледелия змей есть хозяин водяной стихии – как земной, так и небесной. В сказке он живет в воде, а когда он поднимается, то за ним вода поднимается на три аршина. В этнографии такие существа именуются хозяевами стихий. Змей – хозяин водяной стихии. В былине о Добрыне-змееборце ясно, что змей управляет дождем:

Как в тую-то пору, в то время

Ветра нет, тучу наднесло,

Тучи нет, а дождь дождит,

Дождя-то нет, искры сыплются.

Летит Змеище – Горынище

О двенадцати змей о хоботах,