Роман Подольный - Без обезьяны
А Средняя Азия ещё лежала на извечном пути с востока на запад и с запада на восток. Её не миновали ни персидские цари, ни Александр Македонский, ни арабы, ни китайцы, ни гунны, ни скифы. Это я называю завоевателей, грозивших многим районам планеты. А ведь были ещё, скажем, и сельджукское и иные нашествия. А в XVII—XVIII веках через Среднюю Азию пролёг путь калмыков. И с тех пор древние курганы, порою многотысячелетней давности, здесь упорно зовут калмыцкими могилами. (Так под Москвой и на запад от неё называют старые курганы французскими могилами.)
И, конечно, все эти народы целиком не уходили. Часть их оставалась не только в земле, но и на земле. Это о типичном среднеазиатском городе, пусть и в шутку, написал автор великолепных повестей, писатель из Алма-Аты М. Симашко.
«... Ещё Александр Македонский застал там более высокую и древнюю культуру, чем в оставленной им Элладе. Завоевав после долгой и упорной осады Ханабад, он построил там свою крепость, оставил в ней гарнизон и пошёл дальше. Каково же было удивление Александра Македонского, когда на обратном пути он увидел, что его солдаты стали самыми настоящими ханабадцами! Все они уже носили узкие штаны и по-ханабадски цветистые абстрактные рубашки; язык, на котором они говорили, уже не был тем чистым классическим языком, которому их учили в школе. Но самое главное, они переняли традиционные ханабадские нравы... Далее история Ханабада развивается всё по той же простейшей схеме. Ни один великий завоеватель Юга, Севера, Запада и Востока не миновал Ханабада. Такое уж у него удобное месторасположение — посредине Земли. Завоеватели приходили, проламывали крепостные стены, ремонтировали их, оставляли своих солдат и шли дальше. А солдаты вместо родных напитков начинали пить зелёный чай и через каких-нибудь полвека ничем уже не отличались от подлинных ханабад-цев. Самые различные мысли появляются в связи с этим: о силе ханабадского духа, о путях неисповедимых, но прежде всего — о производительных силах и производственных отношениях. Впрочем, сами ханабадцы причиной этого удивительного явления считают зелёный чай».
Здесь всё в шутку, но многое в этой шутке серьёзно.
А индийский политический деятель, позже премьер-министр Индии, Джавахарлал Неру писал так:
«Мы были обособленным народом, гордым своим прошлым и своим наследием. Однако, несмотря на нашу гордость... мы, подобно другим народам, превратились в странное смешение рас... Арии прибывали сюда последовательными волнами и смешивались с дравидами. За ними на протяжении тысячелетий следовали волны" других народностей и племён: мидян, иранцев, греков, бактрий-цев, парфян, саков или скифов, кушанов или юечжи, тюрок, тюрко-монголов и других, которые приходили большими или маленькими группами и обретали в Индии свою родину... Расовое происхождение одной части нашего народа можно проследить с известной точностью, происхождение же другой части не поддаётся такому определению. Но независимо от их происхождения, все они стали несомневными индийцами».
Из пришельцев, о которых говорит Неру, большинство принадлежало к белокожим европеоидам. И сегодня большинство населения Индии антропологи относят к европеоидной расе. Но надо сказать, на этих европеоидов очень сильно повлияли темнокожие дравиды — давние предшественники и нынешние соседи. Европеоидную расу называют иногда белой, но её индийские представители нередко коричневокожи. Ведь раса человека определяется по сумме многих признаков, а не по одному из них.
Даже человек, который никогда не был в Индии, наверняка видел типичных индийцев. Причём для этого ему совсем не обязательно жить в Москве рядом с посольством Республики Индии. Вот что сказал немецкий учёный Ратцель:
«Для европейцев цыган, если кровь его не очень смешанна, является лучшим представителем среднего смешанного индуса, образующего народную массу».
Таково могло бы быть и только частное мнение учёного, но эта цитата прочно вошла во многие энциклопедии мира. «
Цыган на нашей планете всего миллиона три-четыре, но я не могу удержаться от более подробного рассказа о происхождении народа, многие века загадочного и для людей, среди которых он жил, и для учёных. Поговорить об этом стоит и потому, что цыгане — единственный народ, который Индия отдала Европе (во всяком случае, за последние четыре тысячи лет) взамен стольких народов, приходивших из Европы в Индию.
Впечатление на Европу цыгане произвели потрясающее. Вот с ними встречается герой Вальтера Скотта, юный шотландский искатель приключений Квентин Дорвард. Цыгане кажутся юноше чуть ли не исчадиями ада, хотя он отмечает, что они «черны лицом, как африканцы, а у многих мужчин были чёрные курчавые бороды». По воле короля Квентину приходится долго путешествовать вместе с цыганом.
«Какие у тебя средства существования?» — спрашивает Квентин Дорвард.
«Я ем, когда голоден, пью, когда чувствую жажду, а средств существования у меня нет никаких, кроме случайных, когда мне их посылает судьба», зато «у меня есть свобода... Я — ни перед кем не гну спину и никого не признаю. Иду куда хочу, живу как могу и умру, когда настанет мой час».
Надо признать, что, как ни романтична цыганская жизнь, Вальтер Скотт эту романтику преувеличивает. Глава рода, старейшина, пользовался у цыган достаточно большой властью. Да и власти стран, куда цыгане явились, быстро дали им понять всю относительность кочевой свободы.
Цыгане пришли в Западную Европу в средние века — самые, пожалуй, неподходящие для появления здесь подозрительных чужаков. Смуглая кожа явно указывала на их связь с дьяволом, а странные верования, которые цыганам не всегда удавалось скрыть, окончательно уличали их в служении всем чертям. А уж склонность цыганок гадать по руке была просто дополнительным поводом для гонений.
Многие мужчины-цыгане были отличными кузнецами. А в средние века всерьёз полагали, что кузнецу без сговора с чёртом работать трудно. В средневековых цехах с мастера-кузнеца даже на всякий случай брали клятву, что он в такой сговор вступать не будет.
Словом, цыгане были обречены на гонения. И гонения начались.
Происхождение цыган тогда таинственным не казалось. Люди особо суеверные говорили об аде; все остальные приняли к сведению рассказы самих цыган о том, что они вышли то ли из Египта, то ли какого-то Малого Египта.
С тех пор венгры зовут цыган фараоновым народом, англичане — джипси, испанцы — гитанос. И «джипси» и «гитанос» образованы от слова «Египет» в его английском и испанском звучании.
А вот персы твёрдо знали, откуда на самом деле взялись цыганы. Ведь ещё на своей родине они были довольно близкими соседями Ирана.
... Северо-западная Индия всегда была местом, куда слишком часто заходили завоеватели. Да ещё частенько ссорились между собой местные феодалы и вольные племена. Тысячу с лишним лет назад во время очередного тура войн и разбоев снялось с места одно из бродячих племён и ушло. А может быть, не одно племя, а несколько. Скорее же всего, откололись и двинулись в дальний путь не целые племена, а большие группы людей из разных племён. И произошло так не один раз, а несколько — на протяжении нескольких сотен лет.
Я уже столько рассказывал о движениях народов, что можно было успеть привыкнуть к этакой «лёгкости» сотен тысяч и миллионов людей на подъём. А уж предкам цыган было особенно легко уходить. Они и в Индии принадлежали к кочевым, даже бродячим племенам. И те профессии, которыми цыгане прославились в Европе, эти племена издавна освоились в Индии. Вот наты, и поныне живущие на своей древней родине. Они покупают и перепродают лошадей, показывают фокусы на базарных площадях, водят напоказ обученных медведей и обезьян.
В древней Индии сложилась кастовая система общества. За большими группами людей закрепляли навсегда определённые специальности. От отца к сыну на протяжении многих десятков поколений члены одной касты могли быть только земледельцами, или только кожевниками, или даже только подметальщиками улиц. В эти жёсткие рамки правители и жрецы индийских государств пытались втиснуть и вольные бродячие племена. Так появился у будущих цыган набор их профессий — от циркового дела до кузнечного. Набор был достаточно широк: народы, из которых вышли в Европу цыгане, были всё же слишком многочисленны для общей, чересчур узкой специализации.
И набор этот закрепился настолько, что у всех цыган во всех странах Европы оказались почти одни и те же профессии. Кроме профессии и образа жизни, цыгане вынесли со своей древней родины невероятно легкомысленное (с точки зрения солидных соседей) отношение ко многим серьёзным вещам, в том числе к собственности. По персидской легенде, рассказанной М. Симашко в «Хронике царя Кавада», путешествия цыганского народа начались так:
«Это Бахрам Гур (древний шах Ирана) пригласил цыган из Индии, чтобы в свободное время песнями и танцами забавляли земледельцев. Десять тысяч мужчин и женщин пришло их оттуда, и каждому дал царь царей осла, по паре быков и зерно для посева. Разожгли огромные костры цыгане и не встали с места, пока не съели всех быков и зерно. Рассердился Бахрам Гур, но по зрелому размышлению понял, что каждому следует заниматься своим делом. «Ослы-то хоть остались?» — только и спросил царь царей. Потом велел им погрузить поклажу, разделил на четыре части и направил в четыре разные стороны: на север, юг, восток и запад. Так и бродят по миру теперь цыгане, потому что имел Бахрам Гур силу заклятия».
