Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии - Роза Шотаевна Джарылгасинова
Обряды встречи весны.
В старом Китае одним из важных народных и официальных праздников был день Прихода весны (Личунь), знаменовавший начало сельскохозяйственных работ. Праздник Личунь, издавна отмечавшийся по солнечному календарю, не имел фиксированной даты, но обычно приходился на первые дни лунного года, что делало его органической частью новогодних торжеств. Главным обрядом этого праздника было ритуальное раздирание «весеннего быка». В древности для этой цели использовали настоящих быков[254]. Впоследствии появились заменявшие их глиняные скульптуры и бумажные макеты животного. Впрочем, по некоторым сведениям, в Фуцзяни еще в XIX в. во время церемонии «встречи весны» закалывали живого буйвола[255]. Сама церемония, получившая также название «бить весну», проходила следующим образом.
За восточными воротами столицы, а также провинциальных и уездных городов сооружали специальный павильон, в котором устанавливали фигуры быка и его божественного провожатого — Маншэня, державшего в руках календарь и хлыст из ивы (ива в Китае — «счастливый» символ воды). В зависимости от даты проведения обряда Маншэня изображали стариком, зрелым мужчиной или мальчиком и надевали на него одежду разного цвета[256].
Рис. 13. Шествие с «весенним быком»[257].
В день Прихода весны несшая быка и Маншэня процессия местных служащих, почтенных людей округи, музыкантов и актеров с начальником чиновничьей управы во главе обходила город, обязательно останавливаясь у здания управы. Затем быка били длинными палками, дабы заставить его быть образцом трудолюбия; бичевание сопровождалось пожеланиями тучного урожая и хорошей карьеры для начальника управы. В конце церемонии фигурку быка разбивали или разрывали, а правитель одаривал ее участников деньгами. Чиновники переодевались в летнюю форму одежды, так же поступали и многие юноши из народа, даже если стояла прохладная погода. В Янчжоу еще в прошлом столетии бичеванию «весеннего быка» предшествовал своеобразный пародийный пир, на котором подавали бумажные имитации кушаний, а вместо вина — воду. Во время пира актеры развлекали его участников песенками и сценками эротического содержания. По окончании представления начальник управы нарочито возмущался бездельем и дурной нравственностью актеров. Актеры в оправдание ссылались на нежелание быка трудиться, после чего приступали к бичеванию его скульптуры[258].
Если фигура быка делалась из бумаги, макет обычно склеивали из бумаги традиционных пяти цветов — черного, белого, красного, зеленого и желтого, — соответствовавших пяти мировым стихиям: воде, металлу, огню, дереву и земле. Цвета подбирали в соответствии с указаниями гадателя (иногда листы бумаги выбирали слепые прорицатели), а люди, собравшиеся посмотреть на праздничную процессию, гадали по окраске быка о погоде в новом году. Например, желтая голова у быка обещала жаркое лето или сильные ветры, зеленая — неблагоприятную весну, красная — засуху, черная — обильные дожди. Облик Маншэня тоже давал пищу для гаданий, причем символам приписывалось значение, обратное общепринятому. Так, теплая одежда на Маншэне предвещала жару, отсутствие туфель — дожди, пояс счастливого красного цвета — несчастья и т. д.[259]. Имела значение и сама дата проведения обряда: чем раньше это происходило, тем раньше ожидали наступление весны. Разумеется, «весенний бык» — потомок священного жертвенного животного — наделялся чудодейственными свойствами. Считалось, например, что тот, кто погладит его голову или коснется его глаз, избавится в новом году от головной боли и глазных болезней[260]. Осколки разбитой глиняной скульптуры быка присутствующие забирали себе в качестве амулета. В Шэньси их прикрепляли к домашнему очагу, а в районах нижнего течения Янцзы бытовало поверье, что они, как символ плодородия, способствуют рождению мужского потомства[261].
Упомянем еще несколько обрядов, связанных с днем Прихода весны и закланием «весеннего быка». Часть их имела прямые параллели в обрядности Нового года, что лишний раз подтверждает глубинное единство обоих праздников. В частности, к первому дню весны двери домов украшали соответствующими благопожелательными надписями, например: «Приход весны — большая удача!» Как и на Новый год, в этот день полагалось пить «весеннее вино», а крестьяне обвязывали деревья в саду красными лентами, произнося заклинания против свирепого ветра, вредителей и болезней[262]. Многие жители старого Пекина ставили у себя во дворе бамбуковый шест с пухом цыплят наверху. Когда-то такой шест власти устанавливали во время церемонии «раздирания быка», в момент наступления астрономической весны, так что летавший по ветру цыплячий пух возвещал о приходе весеннего сезона[263]. Крестьяне водружали подобные шесты с вымпелами в поле и называли их «флажками, оберегающими от ветров». Заодно они говорили нехитрое заклинание: «Сорняки, умрите. Всходы, живите. Земля, рожай». Тогда же начинали готовить зерно к севу[264].
По всему Китаю было принято в этот день прикреплять на груди лоскут красной материи в качестве талисмана. Нередко такой талисман имел форму тыквы горлянки с надписью: «Для несчастий», т. е. в этом сосуде должны были скопиться все беды нового года[265]. В Центральном и Восточном Китае женщины вырезали из шелка фигурку ласточки и носили ее в волосах — обычай, зафиксированный уже в VI в.[266]. В Аньхое в день Прихода весны хозяйки по утрам сами открывали ворота дома, произнося пожелания богатства и долголетия своим домашним[267]. Прежде в этот день было принято есть редьку, что называлось «откусывать весну»[268]. К первому весеннему дню пекли так называемые весенние лепешки — пирожки круглой формы с начинкой из мяса и овощей.
Празднование Нового года завершалось, одновременно достигая своей кульминации, празднествами Первой ночи (Юаньсяо), проходившими в середине 1-го
