Книжные магазины - Хорхе Каррион
Последний раз, когда я был в Венесуэле, очень молодой солдат обнюхал одну за другой все двадцать три книги, которые я вез в багаже. Я спросил его, неужели теперь наркотики путешествуют в литературе, и он, посмотрев на меня с удивлением, ответил, что их смешивают с переплетным клеем, да вы и сами знаете. Он обнюхал и два тома из «Библиотеки Аякучо», которые я купил в Librería del Sur, входящем в сеть книжных магазинов Министерства народной власти по вопросам культуры правительства Боливарианской Республики Венесуэла. Закончив осмотр, он взял в руки мой айпад и более мягким тоном, чем прежде, спросил, купил ли я его в Соединенных Штатах и во сколько он мне обошелся. Книги, которые я вез в багаже, досматривали еще и в Тель-Авиве, и в Гаване – одно наименование за другим, проводя большим пальцем вдоль страниц. Израильские пограничники очень молоды и зачастую отбывают обязательную воинскую повинность; держа книгу в руках, они спрашивают тебя, собираешься ли ты поехать в Палестину или уже был в Палестине, везешь ли что-нибудь оттуда, кого ты знаешь в стране, где поселишься или где жил, зачем приехал, и отмечают на наклейке, которую прикрепляют к твоему паспорту, твой уровень опасности. Кубинские солдаты одеты так же, как и венесуэльские, и столь же неискушенны, потому что на самом деле суть копии того же оригинала.
Две ключевые в своей жизни книги будущий команданте Фидель Кастро купил в коммунистическом книжном на улице Карла III в Гаване: это были «Манифест Коммунистической партии» и «Государство и революция» Ленина. Во время пребывания в тюрьме он жадно читал самые разные произведения – от Виктора Гюго и Цвейга до Маркса и Вебера. Многие из этих книг ему дарили те, кто навещал его в тюрьме; многие другие он купил все в том же книжном на улице Карла III. В книге «Последователь Монтеня смотрит на Гавану» Антонио Хосе Понте вспоминает, что на улице Обиспо в Старом городе можно было купить русские книги:
В одной энциклопедии начала века я обнаружил старую фотографию: улица лавок и полосатых навесов по обоим тротуарам кажется толкучкой, арабским базаром, если смотреть на нее сверху. Когда-то я написал, что в ней есть что-то от пляжа. Она начинается с книжных и заканчивается открытым пространством, выходя на площадь и в порт. В одном из книжных тогда продавались книги на русском языке. Через порт проходили советские корабли. Улица Обиспо была отмечена этими двумя вывесками с кириллическими надписями: наименованием книги и названием какого-нибудь корабля.
Но с большей точностью истерзанную топографию города под правлением Кастро, столицы «тематического парка холодной войны», Понте рисует в «Празднике под присмотром». Он описывает команданте Гевару во всей его сложности: солдат-революционер и профессиональный фотограф, политический лидер и писатель по призванию, увлеченный читатель. «Занимаясь военным управлением в Ла-Кабанье, – характеризует он его одним емким предложением, – Эрнесто Гевара руководил журналом, музыкальным оркестром лагеря, группой рисовальщиков, армейским киноотделом и расстрельным взводом». Революция породила и продолжает порождать сменяющие одна другую волны революционного туризма. Понте вспоминает опыт Жан-Поля Сартра и Сьюзен Сонтаг, французскую твердость и американские сомнения, а вслед за их шагами слышится эхо тревожных слов Николаса Гильена: «Любой формальный поиск – контрреволюционен». В завершающей части книги рассказчик перебирается в Берлин, где встречается со своим переводчиком, которому удалось раздобыть досье, составленное на него Штази: «Благодаря соседке, которая следила за всеми его передвижениями, он мог воскресить в памяти любой из дней тридцатилетней давности». Путешествие позволяет Понте превратить свою жизнь писателя, находящегося под надзором в Гаване, в универсальный опыт.
На Кубу из Буэнос-Айреса Че попал после длительного путешествия. А в результате путешествия в обратном направлении, с севера на юг, его труп оказался в прачечной государственной больницы «Сеньор де Мальта» в Валье-Гранде под объективом Фредди Альборты. С Альбортой я познакомился случайно в фотоателье в Ла-Пасе незадолго до его смерти; он рассказал мне историю этого второго путешествия, итог которого – фотография знаменитого трупа была выставлена на витрине, рядом с кассетами и рамками. Они продавались в виде открыток. На одной из самых знаменитых несколько боливийских военных позируют рядом с трупом, словно на жестоком уроке анатомии, и один из них трогает неподвижное тело указательным пальцем, показывая, что легенды тоже состоят из плоти, из постоянно гниющей материи.
Продавались ли бы книги писателя Эрнесто Гевары в Librería Universal? Не думаю. В том же 1960 году, когда революционер был назначен председателем Национального банка и министром экономики, контрреволюционер Хуан Мануэль Сальват покинул остров через Гуантанамо. Пять лет спустя он вместе с женой открыл на Восьмой улице в Майами книжный магазин, которому было суждено стать одним из культурных центров эмиграции, где устраивались вечеринки и продавались книги на испанском языке. В заметке Майе Примеры, посвященной закрытию Librería Universal 20 июня 2013 года, приводятся слова Сальвата о том, что первое, самое читающее поколение эмигрантов постепенно умирает, а «новые поколения, наши дети, хотя и считают себя кубинцами, с Кубой не знакомы, у них нет инструментов гражданства, их первый язык – английский, а не испанский». Закон жизни.
Второго мая 1911 года Педро Энрикес Уренья писал из Гаваны в письме Альфонсо Рейесу: «Но не думай, что здесь есть хорошие книжные с букинистическими или новыми книгами; магазины Гаваны мало чем отличаются от магазинов Пуэблы». Возможно, для мексиканского путешественника город в начале прошлого века не выделялся своими книжными, но улица Обиспо с расположенной на ней гостиницей Ambos Mundos, где обычно останавливался Хемингуэй, и Пласа-де-Армас были по определению средоточиями книжной торговли, местами, где гаванцы добывали книги в те десятилетия, когда не могли путешествовать. Во время поездки на остров в самом конце 1999 года я покупал книги только в лавках на Пласа-де-Армас, потому что в государственных магазинах наименований было очень мало, хотя они были представлены множеством экземпляров, заполнявших кубические метры воздуха. В подъездах, в гаражах, в дверных проемах продавались
