Морфология волшебной сказки. Исторические корни волшебной сказки. Русская сказка - Владимир Яковлевич Пропп
Композиция, следовательно, не развивается логически. В данном месте цепь как бы порвана и последующее не подготовлено предыдущим. Здесь арена для проявления случайности. Эта случайность в значительной степени определяет собой характер фантастичности волшебной сказки. Теоретически количество возможных форм дальнейшего развития бесконечно. Что произойдет дальше? Писатель мог бы дать волю своей фантазии, и если бы мы нашли сотню или тысячу писателей, которые не знали бы народной сказки, и сказали бы им: «Сочините продолжение», то вся сотня или тысяча писателей сочинила бы разное.
Но в народной сказке не так. В народной сказке есть закономерности, за пределы которых народ не выходит. Если же есть случаи выхода за пределы этих закономерностей (например, у грамотных или начитанных сказочников), то такой выход – не достижение, а, наоборот, – нарушение сказочной эстетики.
Из тысячи возможных случайностей всегда наступает только одна, но формы ее чрезвычайно разнообразны. Мы рассмотрим некоторые из этих форм.
‹«Исторические корни», с. 46–47, «Избушка и Баба-яга».›
Композиция волшебной сказки определяется наличием двух царств. Одно царство – то, с которого сказка начинается: «В некотором царстве, в некотором государстве». Есть сказители, которые прибавляют: «…а именно в том, в котором мы живем». Этому царству противопоставляется другое, которое находится «за тридевять земель» и которое называется «тридесятое государство». Баба-яга – страж границы, она охраняет вход в тот далекий мир. Вход идет через ее избушку. За пределами ее – темный лес (избушка стоит на краю леса) и тридесятое царство. В больших, длинных сказках, в которых героя ждет множество приключений, с того момента, когда он достигает избушки, меняется стиль сказки. Начало сказки бывает реалистическим (за исключением фигуры старого царя): мужики и бабы, изба, семейная жизнь и семейные нелады, косьба и другие сельскохозяйственные работы. C этого же момента властно вторгается сказочная фантастика, реальный крестьянский мир забыт. Что же происходит в избушке?
В этой избушке обитает яга. Яга – очень сложный и далеко не однозначный персонаж. В тех случаях, когда к Бабе-яге попадает герой-искатель, она встречает его очень недружелюбно. Она узнает в нем врага по запаху: «Фу-фу-фу! Прежде русского духа слыхом не слыхано, видом не видано; нынче русский дух на ложку садится, сам в рот катится» (Афанасьев, 1957). Уже эти слова характеризуют ее принадлежность не к человеческому миру («Русь»), а к какому-то иному. Сравнительное изучение этого образа показывает, что яга охраняет границу иного царства и вход в него. Она пропускает только достойных. Герой нисколько не смущен ее приемом. «Эй, старуха, не бранись, слезь-ка с печки да на лавочку садись. Спроси: куда едем мы? Я добренько скажу». Баба-яга совершенно смиряется от такого ответа. «Баба-яга слезла с печки, подходила к Ивану Быковичу близко, кланялась ему низко».
Это доброжелательный тип яги – дарительницы и советчицы. Она указывает герою путь. Отныне он знает, куда идти. Иногда она дарит герою волшебного коня или орла, на которых герой улетает в тридесятое царство.
В этом основная функция яги с точки зрения развития действия. Она дарит герою волшебное средство или волшебного помощника, и действие вступает в новый этап. Яга принадлежит к широкой категории сказочных дарителей. Встреча с дарителем – каноническая форма развития действия. Он всегда встречен случайно, и у него герой выслуживает себе или как-нибудь иначе добывает волшебное средство. Обладание волшебным средством предопределяет удачу и развязку. Дарителем выступает яга и в тех случаях, когда к ней попадает падчерица. В этих случаях, однако, непременно имеется и чрезвычайно усилен момент, который прослеживается и в «мужских» сказках[920], но в менее ярких формах, – момент испытания. Яга испытывает героя или героиню. Если сказка «женская», испытание носит характер домашних работ: убрать постель, взбить перину, наносить воды, истопить печь и т. д. Дары в этих случаях не носят волшебного характера, а представляют собой материальное богатство. Сказка кончается награждением. Падчерица возвращается домой.
Несколько иной тип яги мы имеем в тех случаях, когда она сама затаскивает к себе в избу детей или когда к ней попадают заблудившиеся дети. Она хочет их изжарить и съесть. Дети всегда спасаются, иногда засовывают ее в печь и, убегая, прихватывают с собой волшебное средство, спасающее их от погони, а иногда и какие-нибудь сказочные богатства.
Яга – далеко не единственный даритель. Есть фигуры, которые родственны ей по характеру, может быть, представляют ослабленную форму ее. Это всякого рода старухи или старики, случайно встреченные, которые также указывают путь и если не непосредственно дарят волшебное средство или помощника, то подсказывают, как его найти (например, как добыть или вырастить волшебного коня и т. д.).
Но есть дарители и совсем иного типа. К ним можно отнести благодарных животных. Герой голоден, уже нацеливается в какую-нибудь птицу, но она просит пощадить ее: «Не ешь меня! В некоторое время я тебе пригожусь». Иногда герой по собственному почину оказывает животному в беде какую-нибудь услугу: он накрывает пташек, которые мокнут под дождем, сталкивает в воду кита, который выброшен на сушу, и т. д. Во всех случаях нет прямого испытания, но все же герой проявляет отзывчивость, великодушие, которое и награждается. Животные или дарят ему детеныша, или предоставляют себя в его распоряжение, сообщая формулу вызова. В этих случаях в руки героя опять попадает волшебный помощник в виде животного.
Сходный случай мы имеем в сказке «Волшебное кольцо»: герой выкупает у мальчишек кошку и собаку, которых они мучают. Кошка и собака оказываются волшебными и впоследствии помогают герою добыть царевну. В других случаях он освобождает от казни или мучений неоплатного должника. Выкупленный должник оказывается всемогущим помощником. Реже встречается, что герой хоронит мертвеца, которого отказываются хоронить, и приобретает в лице благодарного мертвеца себе помощника. В сказке о Еруслане этому соответствует мертвая голова, под которой герой находит меч.
Во всех этих случаях волшебный помощник или волшебное средство даются в награду. Но они могут добываться и хитростью[921]. Здесь нет необходимости перечислять все относящиеся сюда персонажи. Нам важно установить, что с точки зрения развития действия
