Дмитрий Быков - Статьи из газеты «Известия»
На этом уровне некоторые и останавливаются — Александр Зиновьев, например, любил называть себя «суверенной территорией» и имел на то все основания. Лишь ничтожное число умников и умниц — таких, как сам Свифт, — приходят под конец к осознанию собственной непоправимой ущербности, к мысли об изначальной порочности человеческой природы и о том, что никакое исправление нравов в данной Вселенной невозможно.
Людей можно приучить к подневольному труду, насильственной дисциплине и искусственной чистоплотности, но сделать гуингмов из йэху не сможет никакая алхимия. С тем Гулливер и возвращается из своих странствий — а Свифт постепенно впадает в безумие, которое и служит единственным венцом описанной здесь эволюции.
Gull и liver
Интересно, что мысль о безнадежности человечества являлась многим и никогда не приводила к душевной гармонии, почти всегда уволакивая мыслителя в безумие; однако художественный результат получался, в общем, приличный. Так, Леонид Леонов в старости впал в окончательную мизантропию и посвятил двухтомный роман «Пирамида» доказательству давней, еще дохристианской гипотезы об изначальной порочности человека, в котором нарушено соотношение «огня и глины» — почему участью человечества в конце концов обязано стать самоуничтожение. Не сказать, чтобы «Пирамиду» легко было читать, многие ее страницы обличают в авторе прямое безумие, — но текст не уступает свифтовскому, особенно в сатирической его части.
До похожих выводов додумался Отто Вейнингер — сначала ему не нравились женщины, потом весь род человеческий, а дописавши трактат «Последние слова», он вообще застрелился. Свифт сам сочинил себе эпитафию: «Здесь лежит Свифт, и негодование больше не раздирает ему сердце». В безумии он повторял: «Я болен рассудком, как дерево сохнет с верхушки».
Его книга останется гениальным памятником мизантропии — и напоминанием о ее последствиях. Вся она пронизана любовью к добру и благородству, и это самое ужасное — добро и благородство никак не сочетаются с любовью, а идеализм в ужасе бежит от соприкосновения с реальностью.
Идеалистам должно жить на летающем острове. Сочетание духа и глины для них неприемлемо.
Собственно, само имя Гулливера сделано из сочетания gull и liver — чайки и требухи. Чайка, набитая требухой, — какого другого символа вам надо, дети Евы?
25 октября 2006 года
Памятник коллективной ответственности
28 октября был официальный день рождения Свободы. То есть не самой свободы, конечно, она появилась значительно раньше, и ею сразу же стали злоупотреблять. Всякое яблоко, познание добра и зла, изгнание на неплодные земли — в общем, вы помните. Хотя — если мы уж все равно не знаем точного дня, в который Создатель слепил человека и наделил его правом выбора, — почему бы не отмечать день рождения свободы одновременно с очередной годовщиной статуи? Ее планировали открыть 4 июля, в День независимости, но не поспели с монтажом. У нас бы поспели, особенно при Лужкове. Правда, простояла бы она после этого 120 лет или нет — вопрос.
А у них простояла, и вот мы от души поздравляем народ США с юбилеем его любимого символа, до сих пор, хотя и в сильно позеленевшем виде, исправно приветствующего всех, кому удалось прорвать визовый кордон и выбраться в Штаты. Хорошо иметь такую статую — национальный символ в виде красивой женщины всегда приятен. Не орел, чай, и не другой какой-нибудь хищник; не человек с ружьем, не лысый коротышка с протянутой рукой — то ли «Подайте сюда», то ли «Подите туда»… Очень мне жалко, что у нас нет ничего подобного. И жалко, между прочим, не мне одному.
Сергей Миронов — человек, примечательный в нынешней тусклой политике хотя бы склонностью к экспромтам, — в ноябре 2003 года говорил на эту тему с Эрнстом Неизвестным. Я, говорит, предложил Эрнсту Иосифовичу — создайте для России статую Ответственности! И глаза у Эрнста Иосифовича, по свидетельству Сергея Михайловича, загорелись.
Правда, руки у него, к сожалению, не зачесались — памятника ответственности до сих пор как не было, так и нет. Это, вероятно, потому, что он не очень себе представляет, как должна выглядеть ответственность.
Со свободой все более или менее понятно: она, во-первых, красивая. Что у нее там внутри — другой вопрос (у американской статуи — пустота, как оно чаще всего и бывает), но снаружи все выглядит крайне привлекательно. Во-вторых, она вечно юная. Как надежда. Сколько уж раз человечество имело шанс убедиться, что свобода не может быть самоцелью, она средство, — и всякий раз деструкция и развал, приходящие под знаменем свободы, приветствовались восторженным визгом и бросанием чепчиков! Ну и то, что она зеленая, — тоже, в общем, адекватно. Потому что обеспечение у свободы, как правило, тоже зеленое.
С ответственностью все сложнее. Прежде всего — она не одна. Эрнсту Неизвестному пришлось бы ваять целую скульптурную группу. Слово «ответственность» полноправно присутствует во множестве бюрократических идиом.
В центре группы, возвышаясь над прочими персонажами, должна помещаться Уголовная ответственность — единственный стимул местной законопослушности. Она некрасивая и даже страшная. Я посоветовал бы изобразить ее в виде генпрокурора в мундире, при полном параде. Генпрокурор должен быть каучуковый, чтобы символизировать гибкость отечественного правосудия. В левой руке он должен держать УК РФ с комментариями, в правой — жертву, схваченную за шиворот. В монументе Уголовной ответственности должна быть щель для пожертвований. Если пожертвование окажется достаточным, Ответственность опускает руку и отпускает жертву. При современном развитии машинерии это сделать несложно, а прибыль от статуи будет немалая — туристы так и повалят. По большим праздникам Ответственность может отпускать жертву бесплатно, в порядке амнистии.
Рядом я расположил бы Гражданскую ответственность, она же патриотизм. Мне хотелось бы придать ей облик функционера с человеческим лицом — простым и славным лицом человека, агитирующего народ записаться добровольцем, поехать на целину, отказаться от сливочного масла… У таких людей всегда добрые, открытые лица. Ясно, что сами они в любой момент записались бы добровольцами на целину без масла, но им не позволяет занятость: они воспитывают нас. Такие люди всегда умеют в нужный момент проникновенно спросить: «Ведь ты любишь Родину?» И как-то язык не поворачивается ответить «Не твое дело».
Тут же я разместил бы и Политическую ответственность — персонажа, способного принимать ответственные решения, политического тяжеловеса, крепкого хозяйственника, отца народов, чей облик неизменен вне зависимости от эпохи. Главной физиогномической его чертой должны стать брылы. Меняются атрибуты — скипетр, трубка, — но уверенность в своем праве ответственно решать судьбы остается неизменной. Сам ответственный политик пусть будет железный, и только зад у него пусть будет каменный. Это существенная деталь его облика и главный механизм карьерного роста.
Все эти персонажи могут держать в руках самые разные предметы, от плетки до взятки, но лучше бы все они поддерживали на вытянутых руках тяжелую бетонную плиту. Эта плита как раз и олицетворяла бы собою ответственность — ту самую, которую они непрерывно возлагают на нас. Ведь это мы в конечном итоге отвечаем тут за все, в том числе и за любые их художества: сами виноваты, зачем терпели?! Туристы, гуляющие непосредственно под плитой, изящно дополняли бы композицию памятника. Они олицетворяли бы народ, а то его лепить замучаешься. Плита должна держаться не очень крепко — это придаст осмотру памятника необходимую экстремальность. Гости Москвы почувствуют себя немного местными — теми, на кого бетонная ответственность может быть с размаху возложена в любой момент.
Правда, при виде такого монумента, украшающего собою въезд в страну, многие охотно поворотили бы оглобли. Зато для выезжающих такая статуя была бы сущим праздником. Оглядываясь на нее, остающуюся позади, они испытывали бы ни с чем не сравнимое облегчение — катарсис, которого не дает никакая статуя Свободы.
30 октября 2006 года
Клуб печальных и потерянных
8 ноября этого года Клуб веселых и находчивых отметит свое сорокапятилетие. Оно совпадет с очередной, хоть и упраздненной, годовщиной советской власти — без году девяностолетием. Думается, такое совпадение не совсем случайно, и дело не только в том, что в 1961 году, в эпоху «зрелой оттепели», населению решили несколько подсластить традиционный советский праздник с парадом. Дело даже не в «человеческом лице», этой маске из розовой резины, которую пытались натянуть на чугунную бабу. Думаю, таким образом населению давали понять, что с помощью веселья и находчивости можно выжить и при советской власти — более того, это оптимальный тренинг для сосуществования с нею. Не будем забывать, что КВН — первая марка отечественного телевизора, девиз и пароль целого поколения; представьте, что на Западе вышла программа «SONY» — что-нибудь вроде «Show Of Non-conformist Youth». КВН — это образ жизни: постоянно ломается, видно еле-еле, но с помощью веселья и находчивости мы как-то это все переносим. И более того — радуемся.
