Алексей Смирнов - Антология-2 публикаций в журнале "Зеркало" 1999-2012
Есть отдельные русские творцы, оказавшиеся, как некогда Эль Греко или Феофан Грек, за пределами эпицентра катастрофы. Они продолжают творить. Вспомним слова Рахманинова, сказанные Мариетте Шагинян на перроне Балтийского вокзала, когда он покидал Россию: «В этой стране нормальная культурная жизнь надолго прекращается». Те, кто сейчас остался на родине, или обслуживают массовую культуру, или находятся в изоляции еще более глубокой, чем в бывшем СССР. Но самые чуткие слышат подземный гул, вдыхают наступающий хаос и ждут огромной черноты и ореола нестерпимого света, который разорвет мрак.
1993 г. (сентябрь)
«Зеркало» (Москва)
ПОСТБОЛЬШЕВИСТСКАЯ МЕЗОЗОЙЯ
Алексей Смирнов
Кончается темный век — век кали-юги. Наступает эра, которую нельзя было даже отдаленно предвидеть. «Грядущий хам» Мережковского, реализовавшийся в России, был все-таки «наив-кюнст» рядом с тем, что начало выползать после краха большевизма в Евразии. Постбольшевистская эпоха — эпоха победившей деструкции. Инфернальные силы хаоса приобретают в России мелкие повседневные черты — они привычные морщины на гримасах наступившего ужаса.
В свое время большевизм утвердился как победа уголовных методов политической борьбы. Методы большевизма: обещания политическим партнерам коалиционного участия в правительстве, затем их поголовный расстрел; заражение жен расстрелянных сифилисом; отдание их детей кавказцам и татарам из ЧК на гомосексуальное растерзание. Так уничтожали анархистов, эсеров, просто попутчиков, изменивших присяге царю офицеров, инженеров, некоторых поэтов — красных проституток. Обо всем этом мне рассказывали в шестидесятые годы случайно уцелевшие, вырвавшиеся из застенков всероссийской Лубянки. Потом большевики перебили всех участников этих мясорубок, включая самих убийц. Выжили только некоторые учетчики сапог расстрелянных. Недаром, желая замести следы, НКВД не снимал сапог с расстрелянных польских офицеров в Катыни. В большевистской России мужские трупы считали по сапогам, а женские по сережкам, вырванным с мясом. Рассчет был такой — если целы сапоги, значит, расстреливали немцы.
Генетическая память людей привыкла к ужасу, все эмоции стали простейшие: люди стали живо реагировать, как псы на кусок мяса, на раздвинутые женские ноги и на сохранение целостности хрупкого детского черепа. Все остальные проблемы личности отходили при режиме Ленина-Сталина на третий план. На втором плане было непременное участие в колоннах: быть вечным участником вечного шествия надо было ради поддержания статуса собственной физической безопасности. Идиотизм страха был символом и рычагом движения страны. Сталинские пятилетки двигались и выполнялись одним только страхом. Иных двигателей у этого наконец севшего на мель корабля, именовавшегося СССР, не было. Те, кто сейчас бурно оплакивает сталинский СССР, — это ностальгические вурдалаки: «Ах, как хорошо и удобно было во время оно коллективно сосать кровь невинных жертв».
Гибель СССР сейчас многие воспринимают неправильно — СССР и проглоченная большевиками Россия были очень и очень разными вещами. У наших патриотов в этом вопросе имеется большая, часто искренняя путаница. Капсула с законсервированной Россией в большевистском скотомогильнике была по силе разрушения для красной империи холерным вибрионом или чумной палочкой. Скотомогильник разворошили… Россия — прекрасный белый конь, погребенный среди сгнивших марксистских свиней. Сейчас чуть-чуть только из заваливших ее зловонных ребер показалась белая лебединая шея. Размораживание России идет очень и очень медленно. Она восстанет из пепла не ранее, чем в двадцатых годах двадцать первого века. До тех пор будет идти процесс копошения трупных червей и навозных жуков. На месте России мы видим сейчас вспоротое брюхо большевизма с шумно кишащей нечистью.
В этой ситуации особенно умилительны возгласы госпожи Новодворской: «Мы совершаем буржуазную революцию!» Все революции на одну морду — все они щерятся хищными ухмылками гиен. Что Кромвель, что Робеспьер, что Сталин, что Че Гевара — все они отпетая сволочь и очень жаль, что их всех не удавили в очень раннем возрасте. Впрочем, в ребенке трудно определить будущего потрясате-ля вселенной. В мире должен быть один вечный теократический порядок, и царствования должны различаться только по долговечности династий, а не по периодическим потрясениям, устраиваемым одичавшей чернью. Опыт рухнувшего в одночасье СССР очень многозначителен. Внешне крах наступил скоротечно и неожиданно даже для очень опытных и в общем-то подготовленных людей. Запад такой развал СССР застал вообще врасплох — «произошло перевыполнение плана».
Глубокое отчуждение людей, живущих в России, от социальной, общественной и политической жизни — самое удивительное явление кончающегося двадцатого века. Экзистенциальная отстраненность от страны, от собственной личности не имели аналогов в европейской культуре. Двуполость России, ее амбивалентность всегда всех манили и отталкивали одновременно. Самое поразительное, что Россия и по сей день не приняла технократической западной цивилизации, она оста-ласьскрытойархаичной монархией. Большевики разрушили касты старой России, на месте старых каст они создали свои, но «древность» России все равно неизменна. Ни Россия, ни Индия, ни Китай, ни Тибет и даже ни Япония никогда не будут жить по скрижалям Жака Ата-ли, они идут совсем иной дорогой.
Всякое традиционное общество состоит из четырех сословий: духовно-сакральная элита (в России условно Сенат и Синод); военная аристократия (дворянство); буржуазия (купечество) и простонародье (рабочие и крестьяне). В России в семнадцатом году был заключен негласный, замешанный на крови убиваемых союз между кучкой заговорщиков и четвертым сословием, именем которого они и правили. В процессе этого кровавого сожительства интернациональных заговорщиков и русского простонародья родилось вполне законное дитя — номенклатура.
Трансформация номенклатуры в демократов — явление очень своеобразное, очень. Это некая идея пионерского лагеря, где в конце бараков стоит крематорий, в котором в результате различных манипуляций в конце концов детей кремируют,
а их прах разводят в сладком компоте в виде пищевой добавки для вновь прибывающих под дудку и барабан. Нечто похожее переживает сейчас Россия — Геббельс и Гитлер руководят денацификацией Германии и создают ХДС, сплошь состоящую из гауляйтеров, то есть секретарей обкомов. Ошибаются и очень ошибаются те, кто искренне думает или кому это выгодно и удобно думать, что в России восстанавливается капитализм, что Россия входит в Европейский дом. Какого цвета этот дом — желтый или с красным фонарем? Все обстоит совсем по-иному. Процесс жизни неостановим. Он как вода. Трансформация номенклатуры и простонародья в нечто иное идет активнейшим образом. Создается пятое деструктивное сословье, рекрутируемое отрицательным выбором.
Плешивый режиссер Станислав Говорухин, ныне публично просящий прощения у другого отмеченного свыше плешивого (М.С.Горбачева), возопил о наступлении великой криминальной революции. Это не совсем точное определение — нет революции, есть долгая уголовная обратная эволюция: человек с семнадцатого года успешно становится на четвереньки. Спрашивается: где все эти годы жил господин Говорухин и с кем успешно сотрудничал, если он только сейчас заметил криминализацию общества? Просто клан, к которому раньше принадлежал господин Говорухин, заменил другой клан и отодвинул его от кормушки. Вся наша оппозиция, все эти Зюгановы, анпиловы, руцкие — это оттесненые от кормушки партийные функционеры, вдруг в одночасье ставшие пламенными патриотами.
Прежнее руководство КПСС состояло из людей, рожденных до октября 1917 года. Они все невольно, часто подсознательно обезьянничали и подражали прежним, времен их детства, сакрально-теократическим порядкам, поэтому СССР был в чем-то похож на прежнюю императорскую Россию, что особенно восхищало многих тупиц-советологов, утверждавших из своей гарвардской и йейльской глуши о неизменности России при всех режимах. Умерли старики-паралитики, глотавшие собственные челюсти и ходившие в туалет на костылях, — умер вместе с ними и СССР. Горбачев помнил только о тяжелых каменных задах своих колхозных, совхозных, рай-комовских, обкомовских начальников. Он буквально на коленях вымолил у больного Андропова перевод в Москву для продолжения своей лизоблюдной карьеры провинциального номенклатурщика. Ге-ронтологическая когорта всех этих устиновых, черненко, кириленко и проч. егоров кузьмичей была последним хранителем обагренного кровью несчастных Романовых сосуда с огнем Российской империи. После их смерти огонь погас, сосуд империи сменил урыльник. Это все были дети лакеев, влезшие в господское платье. Кто-то, посмотрев бондарчукскую «Анну Каренину», совершенно справедливо заметил, что прислуга в отсутствие хозяев, переодевшись в их костюмы, сыграла толстовскую семейную драму. Сталинско-бреж-невское государство и было такой пародией на Россию взбесившихся и обожравшихся лакеев. Все, кто видит в сталинской России какое-то величие, — насмерть отравленные кровью невинных маньяки.
