Ада Баскина - Тайпей с изнанки. О чем молчат путеводители

— А ведь, наверное, университетский диплом имеет, наверное, даже доктор каких-нибудь наук. А суеверна, как деревенская бабка.

На эту особенность верований тайваньцев — что в деревне, что в столице Тайпее — обращают внимание все иностранцы: они довольно широко привержены традиционным суевериям. Приметы, гадания, предсказания судьбы — все это можно встретить в самых разных слоях общества. Даже в университете. Приходя на экзамены, студенты приносят с собой амулеты: колечко, камешек, ремешок, цепочку — кто во что горазд. Многим амулет достался по наследству. Другие придумали его сами.

Меня пригласили на свадьбу «где-то в начале декабря». Разговор происходил в середине ноября, и я удивилась, что за две недели еще неизвестна точная дата бракосочетания. «Гадалка сказала, что у нее пока еще нет ответа, какая дата будет благоприятна», — объяснили мне. На свадьбу я не попала: нужная дата выпала аж на январь, когда я уже была в Москве.

В соседнем доме медлили с другим решением: в какой день хоронить покойника так, чтобы ему было комфортно на том свете? Социологи только разводят руками — опросы, много раз перепроверенные, показывают: четыре пятых всех респондентов, прежде чем принять решение, прибегают к гаданиям.

В ресторане я наблюдала такую картину: какой-то европеец оставил палочки в миске с недоеденным рисом. Официант окрикнул его у двери и вежливо, но расстроенно объяснил: «Этого у нас нельзя делать. Хозяин может обидеться: этот жест — палочки, оставленные в рисе, — означает, что еда посылается покойнику».

По другой примете нельзя одалживать зонтик: «сань» — это и «зонт», и «разбивать, разъединять». Дав хотя бы на время другу зонтик, рискуешь эту дружбу разрушить. Так же как и не рекомендуется дарить настенные или настольные часы — «санг чанг» звучит так же, как и «присутствовать на похоронах». Так невзначай наживешь себе врага. Ну, и чтобы уж покончить с подарками, носовые платки тоже надо выбросить из списка: ими вытирают слезы — значит, такой подарок приносит несчастье.

Однажды я посылала открытку одной доброй знакомой. Купила красивую, дорогую, а для придания праздничного настроения написала текст от руки красными чернилами. Хорошо в этот момент вошла моя студентка. «О, это совсем-совсем зря! — разволновалась она. — Красные чернила — это протест или обвинение… в общем, неприятие, негатив. Я-то во все это не верю, но для многих это важно. Вы же не знаете, суеверна ли ваша знакомая? Может ведь и обидеться».

Валентин Лю в своей книге «Тайваньское радио говорит…» целую главу посвятил суевериям. Он считает, что, хотя многие тайваньцы не разделяют сегодня традиционные предрассудки, они все-таки часто обсуждают свои проблемы с гадалками: «Более 80 процентов участников социологических опросов признали, что прибегают к помощи гаданий перед… открытием бизнеса, покупкой или продажей квартиры, перед сдачей экзаменов или даже визитом к врачу».

Лю приводит любопытный факт. Оказывается, имя, перешедшее к тебе от предков, тоже может быть несчастливым. Но это-то как раз дело поправимое: имя можно просто поменять. Один известный на острове предсказатель в интервью, которое он дал журналистам, рассказал, как он проводит подобные операции. Однажды, например, он выбрал новые имена для целой семьи из пяти человек, начиная с бабушки. «Впрочем, по закону жители Тайваня имеют право на двухразовую смену своего официального имени. Это значит, что, если новое имя оказалось несчастливым, его владелец может испытать судьбу еще один раз. Или даже вернуть свое старое имя», — заключает автор.

Моя подруга Жу Ти, менеджер французской компании, о которой я уже писала, конечно, не совсем типичная тайванька: полжизни она проводит в своем доме в Париже. Поэтому она рассказывает о своих тайпейских подругах со смехом:

— Знаете, почти все они стараются не брать деньги в долг или очень быстро их отдавать: по народному поверью, долги в прошлой жизни приводят к неудачному супружеству в жизни будущей.

Это подтверждает и Валентин Лю: «Судя по опросам, 64 процента современных, хорошо образованных тайваньских женщин в возрасте от 20 до 35 лет регулярно посещают гадалок. И эта цифра все время растет».

Ну ладно женщины: они, как известно, вообще более эмоциональны и легко поддаются различным влияниям. Но вот совсем другая социальная категория: мужчины от 25 до 55 лет, представители самой современной науки и высоких технологий. Я имею в виду инженеров и ученых известного на весь мир Научно-промышленного парка Синь Чжу — так сказать, представителей передовой современной мысли. Вот что о них рассказывает руководитель отдела общественных связей Дарси Чжу:

— Знаете, что делает наш сотрудник, прежде чем начать новый исследовательский проект? Идет к гадалке и выясняет, какой день наиболее благоприятен для начала его работы. А теперь догадайтесь, о чем думает владелец компании перед тем, как начать строительство нового корпуса.

— В какой день лучше начать строительство?

— Это само собой разумеется. Но не в этом только дело. Главная его забота — в каком направлении этот дом поставить, на какую из четырех сторон света будут выходить окна. Тут уж без гадалки никак не обойдешься.

— И много у ваших ученых мужей таких «верующих»?

— Признаются чуть меньше половины. Остальные, я думаю, просто стыдятся признаться…

Я рассказываю о своих впечатлениях знакомой тайпейской журналистке. Она подтверждает:

— Да, традиционные предрассудки имеют у нас большую популярность. И знаете, интересно, что предсказания гадалок, да и некоторые приметы иногда сбываются.

— Да ну, какая ерунда! — восклицаю я.

Мы в этот момент выходим с ней из здания редакции.

— Ой! — спохватывается она. — Я же забыла фолдер! В этой папке все наши предложения.

Иными словами, там все бумаги по нашему с ней совместному проекту, с которым мы идем в одно важное учреждение. Она поворачивается обратно к двери, но я ее возвращаю:

— Что ты делаешь, возвращаться нельзя!

— Почему?

— Ну как же, это же дурная примета. Разве у вас не так?

— Нет, такой приметы у нас, кажется, нет.

— Ну ладно, иди, а мы потом сплюнем через левое плечо, — говорю я.

— Плюнем на плечо, зачем?

Мы говорим по-английски, и я подробно объясняю, куда и зачем нужно плевать:

— Не «на», а «через» плечо. И именно левое.

— Мы ведь с тобой во всю эту чепуху не верим? — спрашивает моя знакомая, глядя на меня с лукавой улыбкой.

— Нет, конечно нет! — горячо отвечаю я.

И мы обе хохочем до упаду.

Город. Национальное искусство

Сегодня входит в мировую моду обращение к народным обычаям, к историческим традициям. В Америке устраивают состязания ковбоев и шоу индейцев. У нас в России время от времени появляются на эстраде, а потом и на телевидении русские народные ансамбли. Национальный фольклор хотя и вяло, но возрождается.

На Тайване никакого возрождения нет — там народные традиции и не прерывались. Новейшая техника, электроника, а теперь еще и нанотехнологии — да! Но свое, исконное, исторически сложившееся, украшающее быт, делающее праздничной повседневность — тоже да! Правда, в период наиболее резкого скачка в научно-технический прогресс интерес к прошлому стал несколько падать. Но тут государство на самом своем высоком, правительственном уровне это падение решительно остановило. Как?

Я уже рассказала, что несколько раз в году отмечаются различные национальные праздники. В школах ребятишки из младших классов делают для этих праздников реквизит. На уроках учителя демонстрируют видеофильмы об уличных китайских представлениях, о народных играх, обычаях. В старших классах это просвещение становится более глубоким. Подростки изучают особенности китайской народной оперы. И не только изучают. Чтобы привить детям вкус к оперному искусству, в школах выступают артисты Академического театра искусств «Фусин» (он существует, кстати, под эгидой Министерства образования).

Какой бы местный телеканал я ни включила, обязательно увижу спектакль китайской оперы — либо труппы «Танен», либо «Хайгуан», либо «Мугуан». Все они дают спектакли традиционной китайской оперы в школах.

Телевидение и радио вообще много делают для пропаганды национального искусства. И это тот редкий случай, когда слово «пропаганда» не вызывает у меня отторжения, я, наоборот, всячески это одобряю.

Особенно, мне кажется, эффективны детские телепрограммы: в каждой обязательно найдешь какой-нибудь элемент традиционной культуры — игру, символ, песню, танцевальные движения.

Чтобы исполнительское искусство традиционалистов не иссякло, а состав самих исполнителей не истощился, высшие учебные заведения — оперные и хореографические — готовят ежегодно новых артистов народного искусства. Но это не все. При многих колледжах и университетах открыты кафедры национальных танцев. В них не только узнают историю этого искусства, но и учатся непосредственно хореографической технике. Разумеется, из студентов, выбравших этот предмет, совсем не обязательно получатся профессиональные танцоры. Но интерес к народному танцу у них наверняка сохранится.