Алла Черных - Мир современных медиа
Ныне, подчеркивал Ричард Геншель, средства массовой коммуникации стали играть исключительно важную роль в определении социальных проблем [Henshel R. L., 1990]. Причина, по его мнению, в том, что, определяя ситуации (в смысле, предлагаемом теоремой Томаса), общественность фиксирует не реальность как таковую, а свое восприятие реальности. В формировании же того образа реальности, на который реагируют люди, решающую роль играет именно массовая коммуникация, обеспечивая существование (в конструкционистском смысле – как то, что осознается обществом как проблема) реальных и потенциальных проблем, поскольку те, для кого определение социальных проблем является профессиональным занятием (политики, управленцы) или интеллектуальным (ученые), осуществляют эту функцию главным образом через масс-медиа. Когда проблема вышла на публичную арену, именно средства массовой коммуникации играют особую роль в придании проблеме статуса общественно значимой, т. е. признании ее легитимной, или в ее дискредитации как нелигитимной.
Своеобразный «пропуск» любой проблеме на публичные арены выдает относительно небольшое число «контролеров» (gate-keepers), отбирающих информацию в силу реальной ограниченности места (в прессе) и времени (на радио и телевидении), от которых, собственно, и зависит, что мы с вами прочтем и увидим. Это одна из характерных черт современных средств массовой коммуникации. Конечно, это не значит, что средства массовой коммуникации всесильны в «наклеивании ярлыка» важности или неважности социальной проблеме. Большинство исследователей уже давно отказались от упрощенного представления о пассивности аудитории СМИ, предпочитая рассматривать ее как совокупность интерпретаторов. Однако существование избирательного подхода, связанного с персональными ориентациями людей, принимающих решение в масс-медиа, таит множество опасностей, особенно когда речь идет о социальных проблемах. Одно из главных негативных последствий в том, что сдержанность (abstention) средств массовой коммуникации может препятствовать признанию действительно важной проблемы, выдвижение которой на передний план в повестке дня обеспечивает ей жизнь (а потенциально – если не разрешение, то, по крайней мере, смягчение остроты), а отход на задний план обрекает на забвение, что в определенном смысле равнозначно смерти («чего нет в прессе, того нет в жизни»). Поэтому значение «контролеров», устанавливающих пункты повестки дня (agenda-setting), вряд ли можно переоценить.
Вопрос о том, кто занимает ключевые посты в СМИ, каковы их происхождение и социальный статус – все это в последние годы вновь стало предметом тщательного изучения. К тому же концентрация собственности на средства массовой коммуникации в немногих руках, таких как газетные объединения, конгломераты телеграфных агентств (cable conglomerates), появление новых типов «олигополий новостей», объединяющих различные средства массовой коммуникации (радио, газеты, телевизионные станции и каналы и т. д.,), принадлежащие или контролируемые одним владельцем, обладающим абсолютным правом «вязать и решать» в глобальном масштабе, делает проблему еще более актуальной.
Как считает Геншель, основная опасность, возникающая при определении социальных проблем средствами массовой коммуникации, в том, что они способствует появлению лишь кратковременной и поверхностной общественной заинтересованности в решении проблемы. «Вследствие того характера, которые носит коммерциализованная массовая культура, социальные проблемы, освещаемые средствами массовой коммуникации, склонны становиться своего рода поветриями, преходящими увлечениями (fads). Они «продаются» публике, будучи «упакованными» в привлекательные сенсационные обертки» [Ibid. P. 60]. Так, периодически появляющиеся в газетах сообщения о волнах преступности так же стары, как и сами газеты, и имеют весьма отдаленное отношение к реальным колебаниям числа уголовных преступлений. Поскольку в условиях рынка средства массовой коммуникации являются предприятиями, ориентированными на прибыль и к тому весьма доходными, то устаревание какой-либо темы, не привлекающей больше такого количества зрителей или читателей, как раньше, неизбежно ведет к ее вытеснению и смене другой, более привлекательной. Новизна – вот бог и царь медиа. Когда проблема врывается в общественное сознание, она может быть предметом новостей каждый вечер в течение месяца и более. Но такое внимание редко бывает длительным; обычно через несколько недель это уже не новость, а факт. Средства массовой коммуникации больше не обращают на нее внимания, выводя за пределы информационного пространства; соответственно ведет себя и аудитория, которая теперь «тематизирует» о другом. Вопрос утратил актуальность, т. е.новизну, проблема забыта, а публике уже предложено нечто свеженькое. Акцент на новых или на более сенсационных проблемах может вытеснять уже признанные проблемы на второй план или даже за пределы того, что освещается СМИ.
Возможно, считает Геншель, мы привыкли к тому, что кто-то другой думает за нас и определяет ситуации посредством массовой коммуникации. Когда масс-медиа переключаются на что-то другое, мы склонны вычеркивать из нашего сознания то, что больше не появляется на экране. Это происходит в точном соответствии с механизмом вытеснения, зафиксированным в старой пословице «С глаз долой – из сердца вон», а «мы настолько глупы, что верим в исчезновение проблемы только потому, что больше ее не видим» [Ibid.]. Наши представления о социальных проблемах сами становятся поветриями (fads), временно раздражающими и беспокоящими нас, но вскоре предаются забвению.
Роль элит и средств массовой коммуникации в распространении идей и фактов и формирующегося на этой основе общественного мнения часто является решающей в силу того, что бо́льшая часть социальных проблем не касается подавляющего большинства населения. Поскольку в отношении информации общественность полагается на масс-медиа, то значение проблемы может быть истолковано неверно. В качестве примера такой ошибочной интерпретации Геншель анализирует проблему преступности, неадекватные оценки которой в общественном сознании, порожденные отсутствием реальных знаний и непониманием природы преступности и уголовного законодательства, приобрели, по его мнению, характер эпидемии. Свою лепту в это ставшее хронической болезнью общества состояние вносят медиа, по крайней мере, в двух отношениях: во-первых, колебания в освещении преступности в них слабо связаны с изменениями peального числа совершенных преступлений (здесь работает механизм латания дыр: если нет важных новостей, то криминальная тема всегда привлечет внимание); во-вторых, наиболее часто упоминаемые в медиа преступления отнюдь не являются столь же часто совершаемыми в действительности; на самом деле, как обнаружил один из исследователей, «относительная частота, с которой сообщается о тех или иных преступлениях не имеет никакого отношения к их доле в криминальной статистике» [Ibid. P. 62].
Так на что же ориентируются люди в своем определении ситуации – на реальный уровень преступности и его колебания или на освещение преступности средствами массовой коммуникации? Скорее на второе. Одна из наиболее частых причин заблуждений относительно явлений и фактов, не наблюдаемых человеком лично, заключается в большей доступности некоторых событий в памяти людей благодаря их периодически повторяющимся описаниям в масс-медиа. Кражи со взломом (burglaries) получают намного большее освещение в прессе по сравнению с «беловоротничковыми» или санкционированными правительством политическими преступлениями (незаконной слежкой, прослушиванием телефона и подобными ущемлениями гражданских прав), несмотря на то, что последние могут стоить гражданам гораздо дороже, чем ущерб, нанесенный кражами.
Педалированиие средствами массовой коммуникации одних проблем (например, вопросы, связанные с озоновой дырой, которые интенсивно обсуждали еще несколько лет назад, сменились теперь проблемой потепления климата, которые связывают с солнечной активностью) и сознательное затушевывание других путем недопущения их на публичные арены (серьезный кризис мегаполисов) делает общество и граждан слепыми в отношении подобных вытесненных ситуаций, что может иметь весьма серьезные последствия. Конечно, налицо реальная манипулятивная мощь медиа, которую хорошо иллюстрирует пример с освещением преступности.
Опросы Института Гэллапа, проводимые с 1935 г. до конца 1970-х гг., показали существование определенных образцов в общественных определениях проблем и обеспокоенности в различные периоды времени. Подобные реакции, как выясняется, в значительной степени продиктованы текущими поветриями (fads) в средствах массовой коммуникации, в свою очередь определяемыми центрами власти.
