Павел Горьковский - Сумерки вампиров. Мифы и правда о вампиризме
Однако уже в XVII веке авторитет врачей и ученых был достаточно высок, чтобы, изучив материалы, собранные во время «вампирских паник», вынести безапелляционный вердикт: никаких вампиров не существует!
В этом выводе члены королевских научных обществ и академий были единодушны, но в объяснении феномена трупов, обнаруженных вне могил, и последующих массовых смертей в селах Венгрии и Моравии их мнения существенно различались. Одни мужи науки винили во всем заразные болезни — в первую очередь широко распространенное в лесистых районах бешенство, затем «скоротечную чахотку» — абсолютно неизлечимый в то время туберкулез, и, наконец, знакомые эскулапам, но не до конца изученные инфекции: чуму, так называемые «красную смерть» (предположительно скоротечную форму скарлатины или разновидность геморрагической лихорадки) и «английский пот» (предположительно, тяжелую форму гриппа). Другие усматривали причину происшествий в летаргии — больных, впавших в это загадочное состояние, принимали за покойников и погребали живыми, чем неисправимо разрушали их психику. Третьи же и вовсе считали причиной несчастий безумие, охватывавшее отдельных лиц или целые районы и понуждавшее физически здоровых людей испытывать патологическую тягу к крови, и, чтобы удовлетворить свою манию, они наносили близким тяжелые травмы, а то и смертельные укусы.
Природа безумия все еще оставалась тайной для медиков, помрачение рассудка считали следствием одержимости демонами, несчетных страдальцев обычно вверяли в руки священников и экзорсистов, а сами врачи делали лишь первые робкие шаги в неизведанную область — мир человеческой психики. Сторонники третьей концепции могли апеллировать к зафиксированным документально случаям «одержимости кровью».
На некоторых стоит остановиться подробнее.
Признать виновными? — кровавый след вампиров в истории
Находились люди, для которых — кровь — эта божественная субстанция, окруженная мистическим ореолом, превращалась в страшное искушение. Она сочилась из вен сладким обещанием: бесконечной юности и красоты, жизни и здоровья, которые никогда не источатся, — она считалась необходимой компонентой в алхимическом процессе изготовления золота, могла стать главной посредницей в разговоре с дьяволом, и подарить знание сокровенной тайны. Тяжелый влажный запах крови столетиями кружил головы и буквально сводил с ума.
Немногие, самые отчаянные безумцы, одержимые кровью, вошли в историю и даже по прошествии столетий не могут избавиться от клейма настоящих вампиров. Были ли они таковыми на самом деле или обвинения — лишь дань исторической традиции?
Вспомним самых широко известных исторических лиц в хронологическом порядке, чтобы избежать заведомой предвзятости.
Обвиняемый: Жиль де Монморанси-Лаваль, барон де Рэ, граф де Бриеннь, родился осенью 1404, а казнен 26 октября 1440, с 1429 маршал Франции, известный также по преданиям под прозвищем Синяя Борода.
Казалось, сказочные феи наградили маленького Жиля волшебным поцелуем еще в колыбели — малютке выпало счастье родиться в одном из самых богатых и именитых семейств Франции, явить недюжинные воинские таланты — где бы он ни сражался, враги бежали прочь, сломленные его бешеным напором и жесткостью, а чужестранные наемники, во главе которых случилось встать геройскому барону, трепетали от ужаса. Стоило ландскнехтам дрогнуть от страха или быть замеченными в нарушении воинской дисциплины, как карающий меч безжалостного борона разрубал виновных на куски.
Но в 1429 году Жиль де Рэ впервые уступил командование своей армией другому человеку. Этим человеком был вовсе не непобедимый военный или аристократ королевских кровей, больше того — это не был мужчина! Во главе войск сторонников дофина Франции встала простая пастушка по имени Жана д′Арк, известная как Орлеанская Девственница, — следуя видению девушки, войско двинулось к Орлеану. Они сражались плечом к плечу за крепость Турель, не ведая своего будущего. Через месяц дофин был коронован в Реймсе и вступил на престол Франции под именем Карла VII, Жиль де Рэ получил звание маршала Франции, а военная слава, добытая в битве за Турель, и по сию пору затмевает собой и святость Жанны, и грехопадение Жиля.
Жанне пришлось заплатить за блестящий успех дорогую цену — в мае 1431 года она приняла мученическую смерть на костре в Руане, так и не признав обвинений в колдовстве, сношениях с дьяволом и ереси. После смерти соратницы Жиль де Рэ оставил воинскую службу, осел в родовых поместьях, где роскошествовал, опьяненный славой и богатством. Вскоре он женился на Катрин де Туар и стал отцом маленькой Мари.
Но барон де Рэ никак не мог найти мира — казалось, часть его души умерла вместе с Жанной. Он тратил огромные суммы — до 80 тысяч золотых экю в год — и финансировал впечатляющие постановки мистерий, изображавших жизнь святой девственницы, он пытался смирить себя постами и молитвами, за ним следовала целая свита из церковных служек, диаконов, каноников и священников. Он основал и финансировал школу церковного пения, даже сам лично служил в церкви Святого Иллария как каноник, он мечтал выстроить собор невиданного во французских землях размера и красоты. Даже громадное состояние барона стало стремительно таять от такой чрезмерной нагрузки.
Вскоре ушей короля достигли зловещие слухи: злые языки шептались, что церковное пение, а пуще того, вид юных певчих пьянит бывалого рубаку почище крепкого вина; что прославленный барон де Рэ ночь за ночью проводит без сна, пытаясь вызвать в измученном бессонницей мозгу видения образ девственной Жанны, так схожей с обычным уличным сорванцом. В замок все чаще зазывали юных акробатов и просто нищих, готовых петь за черствую краюху или миску похлебки церковные гимны, но никто никогда не видел, как юные гости покидают замок барона.
Говорили, что в свите де Рэ рядом с привычными одеждами святых отцов стали замечать новые лица — прорицателей и астрологов, знатоков тайных наук вроде итальянца Франческо Прелатти, монаха-минорита, искушенного в тайнах некромантии и готового забыть про собственный священный сан и прибегнуть к услугам демонов.
Маршал привык не скупиться на расходы — он с легким сердцем закладывал земли и занимал огромные суммы денег. Новое увлечение — алхимия — должно было окупить все сторицей, он намеревался рассчитаться золотом, которое изготовит собственноручно. В замках выстраивали алхимические печи, закупали столь необходимые реторты, воронки и прочее оборудование. Из дальних стран прибывали ценные алхимические реагенты — сурьма, сурик, золотой корень, миро, малахитовый порошок и прочие снадобья. Верные люди с риском добывали в еврейских кварталах старинные свитки, тинктуры и гримуары, переплетенные в человеческую кожу.
Но для успеха опытам не доставало лишь одного одного-единственного элемента — самого главного! — человеческой крови…
Свидетель обвинения: Франческо Прелатти, монах-минорит из епархии Ареццо, главный алхимик при маршале, по собственному признанию — колдун, имеющий в личном услужении демона по имени Барон, показал: «…Церемония длилась долгие часы, в ходе оной означенный Жиль де Рэ и свидетель по очереди читали проклятый гримуар, ожидая явления призванного демона, коий, однако, так и не являлся… Всякий раз он приносил в жертву курицу, голубку или голубя, в то время как обещаны были некоторые части человеческого тела. Когда сие было доведено до сведения означенного Жиля де Рэ, тот принес в комнату помещенные в чашу руку, сердце, глаза и кровь отрока и просил сделать все, чтобы демон я вился… В конце концов после десяти или двенадцати церемоний Диавол по имени Барон явился…»[58]
Злобный демон не спешил исполнить желания лиц, мнивших себя повелителями темной силы, и требовал исполнения все новых и новых кровавых ритуалов. Колдовство и убийства превратились в каждодневную, почти рутинную часть жизни замка — все новые и новые подростки ступали на испещренный пентаграммами и тайными знаками пол большой залы, где маршал Франции собственной рукой вскрывал вены несчастных, а потом расчленял тела. Кровь, вырвавшись на свободу, хлестала фонтаном и дурманила его разум, как колдовское зелье. Барон погружал руку в кровавые раны, проводил окровавленной ладонью по лицу, и безумие сверкало в его глазах, пугая даже видавшего виды некроманта. Жиль де Рэ забывал обо всем на свете — даже о колдовских ритуалах — и торопился удовлетворить свое извращенное сладострастие, пока тела еще не остыли.
Свидетель обвинения: Этьен Каррийо, по прозванию Пату, слуга барона де Рэ, показал, что «…означенный Жиль де Рэ удовлетворял похоть прежде причинения своим жертвам телесных повреждений, однако это бывало редко. Как правило, допрежь всего наносил им раны, в основном в горло, дабы вызвать истечение крови… и получал большое наслаждение от убийства, пыток или созерцания мучений и смерти своих жертв, как мужского, так и женского пола, особливо от лицезрения их крови, нежели от удовлетворения с ними похоти…»[59].
