Юрий Семенов - Как возникло человечество
В местностях по среднему течению Северной Двины (Архангельская губерния) в летнюю пору девушки ездили доить коров на островные пастбища, где и оставались ночевать в избушках. В каждой из них были девушки только одной деревни. Ночью туда приезжали парни из соседних деревень. „Они пугали девушек, разбойничали, выламывали крышу и двери, хлестали их прутьями, после чего катались по лежащим на полу девушкам „от стены к стене", и все разбивались на пары". Все это имело специальное название — „красование" (Бернштам Т.А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX — начала XX в. М., 1988, с.236, 256).
У нивхов Дальнего Востока, когда женщины группами отправлялись на несколько дней за ягодами и сараной в места, очень отдаленные от селений, на них совершали нападения ватаги юношей. Если женщины оказывали сопротивление, молодые люди не останавливались перед насилием. Все это обозначалось специальным словосочетанием, которое в переводе на русский язык означает „за женщинами охотиться" (Штернберг Л.Я. Социальная организация гиляков //Штернберг Л.Я. Семья и род у народов Северо-Восточной Азии. Л., 1933, с.125).
У кубео Южной Америки на траурную церемонию прибывало много гостей из разных селений Для первого ее этапа было характерно строгое ритуальное разделение мужчин и женщин. А затем следовало нападение мужчин на женщин с имитацией изнасилования. Вслед за ритуальным изнасилованием следовали реальные половые акты между чужими друг другу мужчинами и женщинами (Goldman I. The Structure of Ritual in Northwest Amazon //Process and Pattern in Culture. Ed. by R.A. Manners. Chicago, 1964, p. 114–119).
22 (К с 608, абзацу 3)
Явным пережитком оргиастических нападений является группа обычаев, отмеченная у целого ряда народов. У некоторых племен Северного Ирана, когда женщины сообща работали в поле, ни один мужчина-чужак не мог пройти мимо них, не уплатив выкупа. Иначе он рисковал подвергнуться такому обращению, которое было характерно для тробриан-ской йаусы (устное сообщение С.П.Толстова).
В Южном Дагестане в селениях Ашти, Ицари, Сутбук, Дзилебки, Урцахи и Уркарах до сравнительно недавнего времени существовал обычай пленения постороннего мужчины женщинами, работающими в поле. Пленного отпускали после уплаты им выкупа. (Шиллинг Е.М Кубачинцы и их культура: Ист. — этногр. этюды /ТИЭ Т.8. М.; Л., 1949, с. 189–190) В 60-х годах XIX в. в Южном же Дагестане был зафиксирован другой вариант того же обычая. Приводим сообщение П.Петухова. „В магалах Тау горного Кайтага мужчина, по несчастью встретившийся с толпой женщин и девушек, делается их жертвой: его обезоруживают, принуждают танцевать, прыгать и исполнять все их прихоти; достаточно натешившись, они отпускают свою жертву при громком хохоте и остротах. Это случается особенно в тех случаях, когда женщины выходят из аула для сбора моха и особой травы на брачные подушки и тюфяки новобрачным" (П-ов П. Очерк Кайтаго-Табасаранского округа (в Южном Дагестане)//Кавказ. 1867. № 13. 12 (24) февр.).
Следы этого обычая встречаются в Западной и Центральной Европе. В Компании, Ломбардии, Абруцци и Сицилии любой посторонний человек, проходивший мимо жнивья, становился объектом насмешек и оскорблений со стороны работавших в поле. В Чехии жницы связывали по рукам и ногам каждого мужчину, который приходил первым на поле или просто проходил мимо. За свое освобождение он должен был дать выкуп (Календарные обычаи и обряды в странах Зарубежной Европы конца XIX — начала XX в.: Летне-осенние праздники М, 1978, с 14, 189)
Очень своеобразным был женский праздник „Розгри" в Литинском уезде Подольской губернии. Группа замужних женшин собиралась в деревенском кабаке. Они пели срамные песни, рассказывали сальные анекдоты, отпускали бесстыдные шутки. Это вытекало из основного требования праздника — „в этот день женщинам все позволяется". Мужчины не смели показаться в кабаке, но женщины их ждали, ибо без их появления праздник считался не достигшим цели. Когда в конце концов находился смельчак, женщины приставали к нему с непростойными шутками, тормошили его, рвали на нем одежду, стремясь раздеть его догола. В конце концов мужчина платил выкуп, получал обратно платье и возможность уйти. Женщины после этого высыпали на улицу и учиняли безобразие (М.С. Местный народный праздник, называемый „Розгри" //Подольские епархиальные ведомости. 1884. № 23, с.467–469; Венгре-женовский С. Языческий обычай в Брацлавщине "Гоныты шуляка" (Этногр. этюд) //Киевская старина. 1895. Т.50. № 9, с.295–296).
И вот самое последнее сообщение. Международная команда ученых в прибрежной части Кении изучала приматов. Через какое-то время на их лагерь напала толпа из 300 нагих туземок. Ученые бежали, а женщины начали громить их жилища и крушить научное оборудование. Гнев местных жителей был вызван планами превращения части их территории в национальный парк, где было бы обеспечено безопасное существование редких красных обезьян. „Необычайный же способ демонстрации своего протеста, — говорится в газетной заметке, — связан с тем, что во многих кенийских племенах публичное обнажение женщины считается проклятием для тех, кто за этим наблюдает" (Апостолова А. Стриптиз — это проклятие по-кенийски: По материалам AFP //Сегодня: 200*1. 8 февр.). Все сказанное не вызывает сомнения в том, что продиктованное отнюдь не традиционными причинами движение протеста приняло в данном случае привычную традиционную форму оргиастического нападения женщин.
23 (К с. 609, абзацу 2)
Бытование обычая опахивания было зафиксировано этнографами в Воронежской, Орловской, Курской, Тульской, Калужской, Рязанской, Смоленской, Московской, Тамбовской, Пензенской, Самарской, Нижегородской, Саратовской,
Казанской, Санкт-Петербургской, Олонецкой, Псковской, Тверской, Ярославской, Костромской, Вятской губерниях. Существовало опахивание также в Белоруссии и на Украине. (Зеленин Д.К. Указ. соч. Вып.1. СПБ., 1914, с.544; Вып.2. Пг„1915, с.577, 586, 589, 591, 603, 606, 607, 657, 722, 726, 747, 752, 755, 759, 777, 778, 795–797, 818, 829, 834, 902, 924, 957,958, 960, 975, 978, 979, 987; Вып. З, с.1161, 1181, 1243, 1273, 1274; Мансуров А.А. Описание рукописей этнологического архива Общества исследователей Рязанского края. Вып.2. Рязань, 1929, с. 162; Вып. З, с.24, 3, 39; Малы-хин П. Быт крестьян Воронежской губернии Нижнедевицко-го уезда //Этнограф, сб. (далее — ЭС). Вып.1. СПб., 1853, с.217–218; Троицкий П. Село Липицы и его окрестности, Тульской губернии Каширского уезда //ЭС. Вып.2. СПб., 1854, с.92; Городцов В.А., Броневский Г.П. Смесь. Этногр. заметки //ЭО. 1887, № 3; Бондаренко В. Поверья крестьян Тамбовской губернии /УЖС. 1890, Вып.1; Обзор газет //ЭО. 1990. № 2, с.224–225; Ушаков Д.Н. Материалы по народным верованиям великорусов //ЭО. 1896. № 2–3, с. 174–176; К вопросу об опахивании //ЭО. 1910. № 3–4, с. 177–178; Максимов А. Участие широких слоев населения в краеведческой работе //Краеведение. 1925. № 1–2, с.9; Логинов К.К. Указ. раб., с.34; Журавлев А.Ф. Домашний скот в поверьях и магии восточных славян. М., 1994, с.9, 113, 148–215; Дынин В.И. Когда расцветает папоротник. Воронеж, 1999, с.76–82).
В некоторых местностях обычай требовал от участниц опахивания убийства любого встреченного мужчины. „Полудикая толпа баб, с визгом и писком бросается на встретившегося и разрывает его в клочки, если последнему не удается убежать" (Городцов В.А., Броневский Г.П. Указ. раб., с.187).
В подавляющем большинстве случаев в опахивании могли участвовать лишь девушки, причем такие, в невинности которых не существовало сомнений, и вдовы, причем только добродетельного поведения, а также старухи. Иначе говоря, только такие особы женского пола, которые либо совсем не вступали в половые отношения, либо не поддерживали их в течение предшествующего обряду периода времени, причем длительного. И это тоже роднит опахивание с оргиастическими нападениями женщин. В некоторых случаях опахивание не было связано с угрозой эпидемии или эпизоотии. Оно регулярно осуществлялось в определенные периоды времени.
В некоторых местностях России были зафиксированы нападения женщин на мужчин, которые были связаны не с опахиванием, а с теми или иными народными праздниками. Так, в Данковском уезде Рязанской губернии во время „русальной недели" молодые женщины и девушки в одних сорочках уходили в поле, где пели плясовые песни и водили хороводы, а затем, возвращаясь в деревню, нападали на встречных мужчин и стегали их плетьми (Зеленин Д.К. Избранные труды. Очерки русской мифологии: Умершие неестественной смертью и русалки. М., 1995, с.252).
24 (Кс.610, абзацу 1) Бытование женских праздников, справлявшихся втайне от мужчин, различного рода обрядов и их пережитков было отмечено также у алеутов, туземцев Новой Ирландии, нури-станцев (кафиров) Гиндукуша, в Бирме, Нигерии (Риттер К. Землевладение Азии, Кабулистана и Кафиристана. СПб., 1867, с.611–612; Dall W.H. Alaska and its Resource. Boston, 1870, p.389; Forde D. Yako Studies. London, 1964, p. 161, 237; Powdermaker G. Life in Lesu. London, 1933, p.304–305; Leach E.R. Political Systems of Highland Burma. London, 1964, p.134; Talbot D.A. Women's Mysteries of a Primitive People. The Ibibios of Southern Nigeria. London, 1968).
25 (Kc. 611, абзацу 1) Рассказ Плутарха о разрывании женщинами плюща, считавшегося мужским растением и воплощением Вакха см.: Плутарх. Римские вопросы //Плутарх. Застольные беседы. Л., 1990, с.221–222.
