Михаил Стеблин-Каменский - Миф
В этих мифах происходят разные фантастические события и невероятные превращения, персонажи этих мифов (люди пли животные) нередко наделены разными фантастическими свойствами, однако эти персонажи — явно не объекты религиозного культа, и рассказы о них явно не имеют никакого отношения к религии. Таковы, например, многочисленные южно– и североамериканские индейские мифы, которые Леви — Стросс приводит в своих мифологических исследованиях. Невозможно сомневаться в том, что эти повествования — действительно мифы, а не волшебные сказки: и по форме, и по содержанию у них несравненно больше общего с мифами культурных народов, чем с их волшебными сказками, и, главное, подобно мифам культурных народов и в противоположность их волшебным сказкам, эти повествования несомненно принимались там, где они бытовали, за достоверные, за воспроизведение объективной реальности. Невозможно также сомневаться в том, что эти мифы архаичнее мифов культурных народов, т. е. мифов, в которых обычные персонажи — боги. Впрочем, еще до сих пор встречающееся утверждение, что мифы — это рассказы о богах, опровергается и мифами культурных народов. У этих народов тоже есть мифы, в которых главные персонажи — не боги, а люди. Таков, например, один из самых знаменитых греческих мифов — миф об Эдипе. Царь фиванский Эдип, его мать Иокаста, она же — его жена, его отец Лай и все другие персонажи этого мифа — люди, а не боги.
В эддических мифах встречаются около двух с половиной сотен имен различных персонажей (сколько именно невозможно точно определить потому, в частности, что в ряде случаев неясно, обозначают ли разные имена разных персонажей). Только относительно очень немногих из них известно, что они были объектами культа, т. е. были богами в собственном смысле слова. Таким образом, утверждать, что эддические мифы — это рассказы о богах (а именно это обычно утверждается), нет оснований.
Среди эддических персонажей можно выделить несколько групп, каждая из которых характеризуется определенными соотношениями частного и общего. Во–первых, можно выделить группы, состоящие из неопределенного количества индивидуумов, у каждого из коих индивидуально только имя. Все остальное, характеризующее таких индивидуумов, повторяется в каждом из них в пределах данной группы, т. е. характеризует всю группу в целом, а не отдельного индивидуума. Таким образом, члены такой группы образуют коллективную индивидуальность. Другими словами, в каждой такой группе особь и вид как бы совпадают. Некоторую аналогию такому совпадению особи с видом представляет то восприятие дикого зверя, которое, как рассказывают этнографы, нередко имеет место у охотничьих племен: конкретная особь воспринимается так, как будто она весь вид. Пример такого смешения особи с видом есть и в «Младшей Эдде»: «Стали тут асы опасаться, что не связать им волка, и Всеотец послал Скирнира, гонца Фрейра, под землю в страну черных альвов к неким карлам, и повелел им изготовить путы, прозванные Глейпнир. Шесть сутей соединены были в них: шум кошки, борода жены, корни горы, жилы медведя, дыхание рыбы и слюна птицы. И если ты прежде о таком и не слыхивал, ты можешь и сам, рассудив, убедиться, что нет тут обману: верно, примечал ты, что у жен бороды не бывает, что неслышно бегают кошки и нет корней у гор» (Мл. Э., 50; перевод несколько приближен к оригиналу). Т. е. этих вещей нет у целого вида, потому что они были взяты у одной особи, которая, таким образом, была одновременно и всем видом. Для современного человека дикие животные отчасти и сейчас таковы: если в поле его зрения не появляется больше одной особи данного вида, эти особи для него не различимы. Но у современного человека такое совпадение общего и частного возможно, конечно, только в чувственном восприятии. Он не может не понимать, что особь и вид — разные вещи.
Что касается членов мифологических групп, о которых идет речь, то от особей зоологического вида их отличает то, что у них, как правило, есть личные имена. При этом те из этих имен, которые поддаются толкованию, обычно отражают какую–нибудь черту, которая может наличествовать у члена данной группы, и тем самым обеспечивается дальнейшее выделение особи из вида. Поэтому совпадение особи с видом в рассматриваемых мифологических группах все же не происходит. Собственное личное имя и есть, конечно, тот минимум индивидуальности, который необходим для выделения личности. Мифологические группы, о которых идет речь, отражают, таким образом, одну из начальных ступеней развития представления о личности.
Самая многочисленная из мифологических групп с коллективной индивидуальностью — это карлики. В одном только «Прорицании вёльвы» перечислены 69 имен карликов (Ст. Э)., 10; ср. Мл. Э., 31–32). Однако нет оснований считать, что там перечислены все карлики. Карлики — это открытое множество. В эддических мифах упоминается еще ряд карликов, а именно — Галар (он вместо с Фьяларом завладел медом поэзии — Мл. Э., 101), Брок и Эйтри (они изготовили вепря с золотой щетиной, кольцо Драупнир и молот Мьёлльнир — Мл. Э., 127–128), Ивальди (его сыновья изготовили золотые волосы для Сив, корабль Скидбладнир и копье Гунгнир — Ст. Э., 39; Мл. Э., 65), Тьодрёрир (о нем говорится, что он «пел перед дверью Деллинга; напел силу асам, и почести — альвам, и Однну — дух» — Ст. Э., 29), Альвис (у него Тор выспрашивал мудрые сведения, чтобы задержать его до восхода солнца и таким образом заставить его превратиться в камень — Ст. Э., 63). Коллективную индивидуальность карликов образует прежде всего их малый рост, затем то, что они живут в камне или под землей и превращаются в камень, если на них попадет солнечный свет (в древнеисландском языке есть даже специальный глагол, который значит «превращаться в камень, будучи застигнутым рассветом»). Таким образом, карлики — это как бы часть мертвой природы. Однако об их происхождении рассказывается, что они то ли были червями, которые завелись в теле великана Имира (Мл. Э., 31), то ли возникли из крови и костей Блаина (Ст. Э., 10), и о них известно, что они — хранители сокровищ, искусные мастера и владетели мудрости.
Великаны — группа, совершенно аналогичная карликам. Они тоже образуют открытое множество. Но их упоминается несколько меньше, чем карликов. Коллективную индивидуальность великанов, как и карликов, образуют прежде всего их размеры, а именно большой рост. Великаны — самые древние существа. Из тела великана Имира образовалось все в мире (Ст. Э., 32; Мл. Э., 24). Великаны древнее жизни и враждебны жизни. Они живут в горах и пустынях, и сами они — полулюди, полугоры. Поэтому, подобно карликам, они — как бы часть мертвой природы. «Хладноребрым» называет Один великана Вафтруднира (Ст. Э., 31). Но великанов, как и карликов, характеризует также мудрость. «Мудрейший» — обычный эпитет великана. В эддических мифах встречается несколько нарицательных имен со значением «великан» jötunn, þurs, risi), и это свидетельствует, по–видимому, о том, что великаны были группой менее единообразной, чем карлики. Упоминаются, в частности, «инеистые великаны», «горные великаны», «великанши Железного Леса» (в отличие от карликов, великаны бывают как мужского, так и женского пола). Мифологи называют иногда Сурта (т. е. того, кто сожжет мир, когда настанет гибель богов) «огненным великаном». Однако нигде в источниках Сурт не называется «великаном», и это, вероятно, не случайно: у него есть индивидуальные черты (его огненность), а у великанов их не бывает.
Группы, аналогичные группам карликов и великанов, образуют валькирии и норны. Коллективная индивидуальность валькирий заключается в том, что они — девы–служанки Одина, которых он «шлет <…> во все сражения, они избирают тех, кто должен пасть, и решают исход сражения» (Мл. Э., 56). Само слово «валькирия» (valkyrja) и значит «избирающая убитых». Согласно «Младшей Эдде», валькирии также «прислуживают в Вальгалле, подносят питье, смотрят за всякой посудой и чашами» (Мл. Э., 55; ср. Ст. Э., 39). В «Речах Гримнира» приводятся 13 имен валькирий (Ст. Э., 39), а в «Прорицании вёльвы» называются по именам, частично тем же, 6 валькирий (Ст. Э., 12). Те их имена, которые поддаются толкованию, имеют то или иное отношение к битве.
Коллективная индивидуальность норн заключается в том, что они — девы, которые «судят людям судьбы» (Мл. Э., 34). В «Прорицании вёльвы» о них говорится:
Мудрые девы
оттуда возникли,
три из ключа,
под древом высоким;
Урд имя первой,
вторая Верданди,
— резали руны, —
Скульд имя третьей;
судьбы судили,
жизнь выбирали
детям людей,
жребий готовят. (Ст. Э., 11).
Имена Урд, Верданди и Скульд значат «судьба», «становление» и «долг». После сообщения о трех норнах, сидящих у источника под ясенем Иггдрасиль, в «Младшей Эдде» говорится: «Есть еще и другие норны, те, что приходят ко всякому младенцу, родившемуся на свет, и наделяют его судьбою. Некоторые из них ведут свой род от богов, другие от альвов и третьи от карлов» (Мл. Э., 34; ср. Ст. Э., 105).
