Вильгельм Райх - Психология масс и фашизм
Включившись в фашистское движение, средний класс проявился в качестве социальной силы. Поэтому проблема заключается не в реакционных целях Гитлера или Геринга, а в социальных интересах различных групп среднего класса. Благодаря своей характерологической структуре средний класс играет социальную роль, которая значительно превосходит его экономическое значение. Этот класс в течение нескольких тысячелетий поддерживает существование патриархата со всеми его противоречиями.
Вообще говоря, само существование фашистского движения, несомненно, служит социальным выражением националистического империализма, и всё же превращение фашизма в массовое движение и захват власти (с последующим выполнением своей империалистической задачи) следует отнести за счёт полной поддержки его со стороны среднего класса. Понять проявление фашизма можно только с учётом вышеупомянутых противоречий.
Социальное положение среднего класса обусловливается: 1) его положением в капиталистическом производственном процессе, 2) его положением в аппарате авторитарного государства в 3) его особым семейным положением, которое непосредственно определяется его положением в производственном процессе и служит ключом к пониманию его идеологии. Действительно, несмотря на различия в экономическом положении мелких фермеров, чиновников и средних предпринимателей, основной характер их семейного положения остаётся одинаковым.
Быстрое развитие капиталистической экономики в XIX столетии, непрерывная и быстрая механизация производства, а также слияние различных предприятий в монополистические синдикаты и тресты создают основу для постепенного обнищания мелких торговцев и ремесленников. Мелкие предприятия не могут конкурировать с более рентабельными крупными предприятиями и поэтому разоряются.
Накануне выборов президента республики в 1932 году немецкие националисты предостерегали: «Эта система ничего не может предложить среднему классу, кроме безжалостного уничтожения. Вопрос стоит так: либо мы все погрузимся в серую мглу пролетарского существования, где нас ждёт только одно, а именно – ничто, либо энергия и усердие снова позволят каждому человеку наживать добро упорным трудом!» В своей пропаганде национал-социалисты действовали не так прямолинейно, как немецкие националисты, опасаясь усугубить разрыв между средним классом и основной массой промышленных рабочих, и такой подход позволил им достигнуть более высоких результатов.
Борьба с универсамами занимала важное место в пропаганде НСДАП. Противоречия между той ролью, в которой национал-социализм выступал перед крупными предпринимателями, и интересами среднего класса, у которого он получил свою основную поддержку, нашло отражение в беседе Гитлера с Никербокером:
«Мы не собираемся ставить германо-американские отношения в зависимость от какой-нибудь галантерейной лавки (здесь имеется в виду участь, постигшая магазин Вулворта в Берлине) существование таких предприятий поощряет распространение большевизма.. Они губят множество мелких предприятий. Поэтому мы относимся к ним с неодобрением; но вы можете быть уверены, что к вашим предприятиям такого рода в Германии будут относиться так же, как и к аналогичным немецким предприятиям..» [10]
Долги частных предприятий иностранным государствам легли непосильным бременем на среднюю буржуазию. Поскольку успех внешней политики зависел от удовлетворения иностранных претензий, Гитлер выступил за оплату долгов частных предприятий. Однако его последователи потребовали аннулирования долгов. Таким образом, мелкая буржуазия выступила с протестом «против системы», под которой понимался «марксистский режим» социал-демократии.
Под давлением кризиса различные группы мелкой буржуазии вынуждены были создавать объединения. В то же время экономическая конкуренция между мелкими предприятиями препятствовала возникновению такого чувства солидарности, как у промышленных рабочих. В силу своего общественного положения мелкий буржуа не мог примкнуть ни к своему общественному классу, ни к промышленным рабочим. Если к своему классу он не мог примкнуть из-за царившей в его среде конкуренции, то к промышленным рабочим он не мог примкнуть изза чувства страха перед пролетаризацией. И тем не менее фашистам удалось объединить различные группы мелкой буржуазии. Что в психологии масс послужило основой этого объединения?
Ответ на этот вопрос даёт социальное положение мелких и средних чиновников и служащих частных фирм. Экономическое положение среднего служащего хуже экономического положения среднего квалифицированного промышленного рабочего; худшее положение служащего частично компенсируется за счёт слабой надежды продвинуться по службе, а в случае чиновника – за счёт ожидания пожизненной пенсии. Таким образом, для этого класса характерны зависимость от государственной власти и конкурентное отношение к сослуживцам, которое препятствует развитию чувства солидарности. Социальное сознание чиновника характеризуется не солидарностью с сослуживцами, а его отношением к правительству и «нации». Оно заключается в полной идентификации с государственной властью [11], а в случае служащего частной компании – в идентификации с компанией. Чиновник столь же покорен, как и промышленный рабочий. Почему у него не возникает чувство солидарности, как у промышленного рабочего? Это объясняется его промежуточным положением между органом управления и основной частью работников ручного труда. Подчиняясь вышестоящему, он является представителем власти для нижестоящих и в качестве такового занимает привилегированное моральное (но не материальное) положение. В психологии масс такой тип персонифицируется армейским сержантом.
Примерами власти вышеупомянутой идентификации могут быть дворецкие, лакеи и другие слуги аристократических семей. Перенимая у господ образ мышления и нормы поведения, они полностью изменяются, причём их стремление устранить последствия своего низкого происхождения нередко превращает их в карикатуры на лиц, у которых они находятся в услужении.
Идентификация с властью, фирмой, государством, нацией и т. д., которую можно выразить формулой: «Я – государство, власть, фирма, нация», конституирует психическую реальность и служит замечательным примером превращения идеологии в материальную силу. Вначале в сознании служащего или чиновника зарождается лишь смутная мысль о том, что хорошо быть таким, как начальник, однако под давлением материальной зависимости его личность полностью изменяется в соответствии с требованиями правящего класса. У всегда готового приноровиться к начальству буржуа возникает раскол между его экономическим положением и его идеологией. Жизнь его проходит в материально стеснённых обстоятельствах, но в своём стремлении подражать господам он нередко доходит до смешного. Он недоедает, но придаёт большое значение «приличному костюму». Цилиндр и фрак превращаются в материальный символ его характерологической структуры. Одежда людей даёт замечательную возможность составить суждение об их массовой психологии на основании первого впечатления. Приспособительная установка позволяет установить конкретное отличие психологической структуры мелкого буржуа от структуры промышленного рабочего [12].
Как далеко проникает идентификация с авторитетом? Мы уже убедились, что такая идентификация существует. Вопрос, однако, заключается в том, каким образом, наряду с экономическими условиями жизни, оказывающими непосредственное влияние на мелкого буржуа, эмоциональные факторы настолько укрепляют его психологическую установку, что характерологическая структура его личности остаётся неизменной во время кризиса и даже тогда, когда безработица разрушает непосредственную экономическую основу его жизни.
Как уже отмечалось, различные группы мелкой буржуазии отличаются по своему экономическому положению, но основные особенности их семейной ситуации остаются одинаковыми. Именно в этой семейной ситуации хранится ключ к пониманию эмоциональных основ вышеупомянутой структуры.
Семейные узы и националистические чувства
На начальном этапе семейная ситуация различных групп мелкой буржуазии не отличается от их непосредственного экономического положения. Семья представляет собой мелкое хозяйство или предприятие. (Это не относится к семьям чиновников.) Члены семьи мелкого торговца работают на его предприятии и таким образом избегают расходов на постороннюю помощь. На мелких и средних фермерских хозяйствах совпадение семьи и способа производства ещё более ярко выражено. В принципе, на такой деятельности построено хозяйство великих патриархов (например, хозяйство Загруды). В тесном переплетении семьи и хозяйства таится ответ на вопрос, почему крестьянство «привязано к земле» и «традициям» и, как следствие этого, доступно влиянию политической реакции. Это отнюдь не означает, что привязанность к земле и традициям определяется только экономическим характером жизни. Фермерский способ производства приводит к установлению жёстких семейных отношений между всеми членами данной семьи при условии предварительного подавления и вытеснения сексуальных влечений, чреватых серьёзными последствиями. Тогда на этой двойной основе возникает типично крестьянское мировоззрение. Его суть составляла патриархально-сексуальная мораль. В одной из своих работ я охарактеризовал трудности, с которыми пришлось столкнуться Советскому правительству при коллективизации сельского хозяйства. Эти трудности были вызваны не только «любовью к земле», но и, что самое важное, семейными узами, обусловленными владением землёй.
