Пьер Грималь - Цивилизация Древнего Рима
На следующий год квады возобновили борьбу. Римская армия напрасно старалась продвигаться вперед, истреблять как можно больше врагов, добиваться возвращения римских пленников, захваченных варварами еще со времен их победоносного продвижения — окончательная победа всегда казалась столь же далекой. Кроме того, мятеж Кассия, командующего армией Сирии, помешал императору продолжать здесь военные действия. После подавления мятежа Марк Аврелий возвратился на придунайский фронт, но умер в армии, унесенный эпидемией чумы, которая тогда свирепствовала (17 марта 180 н. э.). Коммод, его сын, тотчас же прекратил нескончаемую войну, увеличил количество укреплений на границе по Дунаю и заключил с варварскими народами договоры, вскоре ставшие недействительными.
* * *История вторжения квадов и маркоманов характерна для состояния, в котором находился тогда римский мир. К концу «золотого века» Антонинов угроза Риму становится определенной: то, чего Рим опасался на всем протяжении своего существования, сбывалось — он превращается в осажденный город. Пока его территория сохранялась в разумных пределах: Италия, провинции, омываемые Средиземным морем, — для него сохранялась и возможность защищаться. Теперь же было необходимо организовать фронты со всех сторон, а осаждающие были бесчисленными. Они приходили из глубин огромных равнин Германии и Скифии, чтобы все более плотными волнами сломить смешной барьер, который намеревались им противопоставить. Чтобы сохранять надежду, следовало иметь возможность бросать против этого человеческого потока постоянно обновляемые армии. Ведь римляне, как это случается, постепенно разлюбили военное ремесло. Военный пыл охлаждался материальным процветанием «золотого века». Когда было разрешено торговать, обогащаться, жить в мире и довольстве, кто выбрал бы тяготы солдатской жизни? Войска уже состояли только из людей, для которых война была ремеслом, а они стали особым социальным классом и были необходимы для того, чтобы обеспечить защиту границ, но все больше претендовали на то, чтобы участвовать в политической жизни. Власти императоров непрерывно угрожали восстания, pronunciamentos[99] императоры обязаны были наводить порядок, бросив все прочие дела, — речь шла о спасении империи. Чтобы сократить риск военного мятежа императоры контролировали концентрацию и наличный состав войск, расположенных по границам. Они пытались заменять легионы оборонительными сооружениями. Септимий Север, например, который погиб в Йорке на подступах к «стене Адриана» [100], после волнений, которые его привели к власти, предпринял большие усилия для того, чтобы восстанавливать существующие укрепления. Но эта политика не обеспечила стабильности ни на границах, ни внутри империи. В эпоху Северов (193–238) и до конца III века беспорядки и угрозы лишь усиливаются.
В дальнейшем внешние войны, развитие бюрократии, периоды анархии после военных мятежей привели к падению Римской империи. Повсюду граждане жалуются на тяжесть налогов, на общее обнищание в контрасте с огромными состояниями нескольких привилегированных собственников огромных владений. Прежний социальный строй стал всего лишь воспоминанием. Старинная римская аристократия уже давно уступила место различным выскочкам, и императоры, при попытках восстанавливать свою власть, не могут больше опереться на нее. Все более и более политический режим проявляет тенденцию к превращению в царскую власть, перед которой все равны. Городское население сокращается. Системы сменяют друг друга, но никакая реформа не может оказаться эффективной, поскольку не действует достаточно долго.
На какое-то время казалось, что конец III века при нескольких энергичных принцепсах сумеет дать империи хотя бы видимость спасения, Аврелиан, офицер, выходец из Иллирии, был вознесен на трон в разгар кризиса (271): алеманны были в Италии, римская армия уничтожена при Плаценции[101], и ужас охватил римлян до такой степени, что Аврелиан приказал в спешном порядке построить укрепленную крепостную стену вокруг Рима; именно ее остатки мы можем видеть даже сегодня. Затем в ходе нескольких удачных кампаний он прогнал врагов и восстанавливает везде римское присутствие, но в 275 году он погибает на Востоке от руки убийцы в маленьком фракийском городке. Период анархии продолжался до тех пор, пока после многих кратковременных царствований власть не попала в руки Диоклетиана (284–305). Он также был иллирийцем, и у него нашлось время для того, чтобы приняться за глубокие реформы.
Справедливо полагая, что империя была слишком обширной для того, чтобы ею мог эффективно управлять один-единственный человек, Диоклетиан назначил коллегу, Максимиана, и каждый из двух императоров усыновил молодого «цезаря» для наследования власти. Эта система получила название тетрархии. Она ставила целью разделять задачи власти, позволяя «персоне императора» присутствовать на всех фронтах одновременно. Результаты первоначально оказались удачными, но, рассчитанная на длительный срок, эта система уже содержала в себе зародыш будущего распада Империи. И хотя тетрархия Диоклетиана представляла собой только простое разделение ответственности должностей, а не территорий, она, однако, оказалась первым этапом на пути к окончательному распаду.
Если Диоклетиан решил увеличить количество императоров, вместо того чтобы просто назначать новых сотрудников, то это произошло потому, что тетрархия являлась теологической системой, которая соответствовала требованиям очень ясной политики. На протяжении анархического III века стремление обожествлять живого императора только усилилось. Все императоры этого времени изображались на монетах: голова окружена сияющим венцом, и это выражало претензию вождей считаться солярными божествами. Очень вероятно, что честолюбивое намерение, которое уже чувствуется у Нерона (в котором можно обнаружить след аполлонизма Августа), усилилось главным образом после Гелиогабала, при Северах, чьи сирийские связи объясняют их мистицизм и особенную привязанность к богу Солнца в Эмесе[102]. Аврелиан официально установил в Риме культ Солнца, великолепный храм которого превосходил по величине храмы старых национальных божеств[103]. В эту эпоху Солнце, благодетельная звезда, становится великим богом синкретической религии, в которой смешивались верования маздеистские и семитские, и император, идентифицируясь с солнцем, утверждается как Пантократор, властелин мира, всего космоса.
При тетрархии божество принцепсов выражается не в понятиях солярной теологии, но согласно более традиционному символизму и более типично римскому символизму.
Из династии Северов связи с Востоком (Сирией) имели только два последних императора: Гелиогабал (жрец бога Солнца) и Александр Север. С Северами они были в родстве по женской линии: их бабка Юлия Меза была сестрой жены Септимия Севера и матери императоров Геты и Каракаллы Юлии Домны. Обе сестры принадлежали к сирийской аристократии.
В 274 г. Sol invictus (солнце непобедимое) был провозглашен высшим государственным божеством. Сам Аврелиан впервые официально именовался богом и господином и носил царскую золотую корону с драгоценными камнями.
Диоклетиан повелел называть себя Jovius (мы сказали бы Юпитеров, принадлежащий Юпитеру), в то время как его соратник Максимиан был Геркулием (то есть Геркулесов, принадлежащий Геркулесу). Согласно древнегреческому мифу, Геркулес был порожден Зевсом (Юпитером) и в Риме очень рано стал символом всякой доблести. Покровителю триумфаторов, ему поклонялись, поскольку он показывал дорогу на небеса людям и получил бессмертие в конце жизни, полной подвигов и посвященной счастью смертных. Юпитер, происхождение и источник imperium, на протяжении ряда веков рассматривался философской мыслью как высший или единственный бог и символ души мира. Сближение обоих эпитетов Jovius и Herculius само по себе выражало теологию власти: Диоклетиан, подобный Юпитеру, при нем его «сын» и «уполномоченный» Максимиан, эманация его мысли и действия, и столь же божественный, как и он сам. Римское государство официально было возведено в ранг теократического и абсолютного царства, по образу вселенной философов — на практике же оно основывалось на силе армий и управлялось «божественным Провидением» императоров.
Под суровым давлением Диоклетиана это Провидение открыто проявилось в усилении административной деятельности. Императорские служащие вмешиваются повсюду, количество наместников возрастает в результате дробления провинций, и на эти уменьшившиеся провинции накладывается новая администрация из двенадцати диоцезов, которые часто соответствуют историческим или этническим единицам, которым предстояло утвердиться в процессе дальнейшего развития истории. Таким образом, появляется диоцез в Африке (включая Магриб), диоцез в Испании внутри всего Пиренейского полуострова полностью, два итальянских диоцеза (диоцез Милана с севером и диоцез Рима, включающий южную половину). Уже намечается средневековый мир.
