Уроки Толстого и школа культуры. Книга для родителей и учителя. Монография - Виталий Борисович Ремизов
И. И. Горбунов-Посадов, издатель «Посредника», единомышленник Л. Н. Толстого
23 марта 1892 г. И. И. Горбунов-Посадов просит Толстого дополнить составленный им список книг для воспитания к сборнику «Русским матерям». В списке Горбунова значилась книга французского писателя А. Эскироса «Эмиль 19 века». Толстой по сему поводу отвечает:
«О книгах для воспитания. Книг таких много, и надо подумать. „Эмиль“ Руссо непременно должен стоять в главных. Эскироса не знаю. Еще не могу вспомнить и многого не знаю. Но если узнаю и вспомню, напишу. Да, В. Гюго „Бедные люди“» (66, 182).
И далее писатель напоминает притчу о монахе, взявшем себе в дом с улицы нищего в ранах и проявившем заботу о нем. Но тот возненавидел его, полагая, что монах хочет закрыться им, спасти свою душу, но не любит его.
«Вот такое же я чувствую отношение к нам народа, — комментирует притчу Толстой, — и чувствую, что так и должно быть, что и мы им спастись хотим, а не его просто любим — или мало любим» (66, 183).
24 октября 1910 года, за четыре дня до ухода, Толстой получил от И. И. Горбунова-Посадова «листовки» (изданные «Посредником» небольшого формата и объема книжечки для народа), внимательно просмотрев их, тут же ответил:
«Иван Иванович, получил листовки, высланные вами Саше, и очень заинтересовался ими. Разобрал их на четыре сорта: самые хорошие, хорошие, посредственные и плохие. Вышло почти что поровну. И вот мне хочется заменить плохие и отчасти посредственные книгами безразличными, только не безнравственными и вредными, но самыми разнообразными, которые чередовались бы с книгами остальными, одного определенного направления. Однообразие это, я думаю, тяжело и действует обратно той цели, с которой они распространяются, вызывая скуку, в особенности если книги с нравственными целями не совсем хорошие. Книги эти я бы заменил, во-первых, простыми, веселыми, без всякого замысла рассказами, даже сборниками смешных, веселых, невинных анекдотов. Второе — практическими руководствами земледелия, садоводства, огородничества. Третий отдел — выбрал бы самые лучшие стихотворения: Пушкина, Тютчева, Лермонтова, даже Державина. Если мания стихотворства так распространена, то пускай, по крайней мере, они имеют образец совершенства в этом роде. Об этом еще придется подумать. Вы же с своей стороны выскажите ваше мнение» (82, 206–207).
Толстого пугало не только «однообразие» в работе сотрудников «Посредника», но и бескрылая назидательность, языковая бедность ряда произведений. В вопросах книжного просвещения он мыслил масштабно. У него было свое небо, и ему хотелось по-своему ткать звездный ковер.
С момента зарождения идеи посредничества — связи отдельного человека с другими людьми, миром и Богом — он ни на минуту не прекращал думать об этом и, не щадя сил, служил, как это ни было ему трудно, человеку, народу, человечеству.
Толстой прочитывает и просматривает многое из того, что выходит в «Посреднике», редактирует рукописи молодых писателей из народа, пишет предисловия, комментарии к различным текстам, осуществляет подбор произведений для издательства, обращаясь как к русским, так и иностранным текстам, прочитывает огромные массивы философского и нравственно-эстетического содержания, много пишет сам для «Посредника», вовлекает в орбиту издательства новых людей, способных служить добросовестно делу, ведет большую переписку с русскими писателями, уговаривая их сотрудничать с «Посредником».
«Любезный друг, Александр Николаевич — пишет он в январе 1886 г. драматургу Островскому. — <…> Может быть, ты знаешь наши издания и нашу программу, если нет, то Чертков сообщит тебе. Цель наша издавать то, что доступно, понятно, нужно всем, а не маленькому кружку людей, и имеет нравственное содержание, согласное с духом учения Христа. Из всех русских писателей ни один не подходит ближе тебя к этим требованиям, и потому мы просим тебя разрешить печатание твоих сочинений в нашем издании и писать для этого издания, если бог тебе это положит на сердце. <…> Я по опыту знаю, как читаются, слушаются и запоминаются твои вещи народом, и потому мне хотелось бы содействовать тому, чтобы ты стал теперь поскорее в действительности тем, что ты есть несомненно — общенародным в самом широком смысле писателем» (63, 360–361).
Письма, дневники Толстого, воспоминания о нем свидетельствуют о колоссальном интеллектуальном напряжении. Писать он не прекращал ни на минуту. Тем поразительней его общественная и трудовая деятельность: школа, мировой посредник, перепись населения, помощь голодающим, ходатайство за униженных и оскорбленных, невинно осужденных перед власть имущими, работа в поле, ремесло и многое другое. И при такой загруженности он находил время — и оно было немалым — для издательской деятельности.
Январь 1887 года. Толстой пишет рассказы «Ходите в свете, пока есть свет», «Суратская кофейня», работает над корректурами «Власти тьмы», пересматривает в библиотеке Олсуфьевых масонские книги, из них 6 рекомендует для издания в «Посреднике», пишет 17 писем, из них два ходатайства о каторжанах, читает легенду Н. С. Лескова «Сказание о Федоре-христианине…», роман Гольдсмита «Векфильдский священник», посылает Черткову для издания в «Посреднике» «прекрасно» составленные Л. П. Никифоровым Наставления Иоанна Златоуста — «драгоценную рукопись».
Философско-публицистические произведения Л. Н. Толстого, вышедшие в издательстве «Посредник»
Народные рассказы Л. Н. Толстого, вышедшие в издательстве «Посредник»
В январе 1887 г. Толстой сообщает В. Г. Черткову:
«Работы много по сотрудничеству Петрову (подготовка к изданию „Власти тьмы“. — В. Р.). Что сказал Потехин о своих повестях: „На миру“ и „Хворая“? Отдает ли он их в народ, т. е. в „Посредник“ или Сытину? Я выпросил туда у жены „Поликушку“, и теперь по всем писателям буду просить, кто чтó даст. Надо попросить у Григоровича, выбрав, чтó больше всего годится. Главное же, мне думается, туда отдать все знаменитые сочинения Немцев, Французов, Англичан, которые выдержали много изданий и, главное, переводов, и кое-что для этого делаю, но жатва велика и тут, но делателей мало. Вольтер, Руссо, Bernardin de St.-Pierre, Лессинг: „Натан Мудрый“, Шиллер: „Разбойники“, „Викфильдский священник“, „Гюливер“, „Дон-Кихот“, Сильвио Пелико, „Записки“ Франклина, Плутарх и мн. др. (правописание сохраняется по тексту письма Л. Н. Толстого. — В. Р.)
Сейчас Семенов принес мне рассказ — не дурной, но который надо будет ему же переработать (добавим от себя: он часто перерабатывал, дописывал за Семенова и других писателей из простолюдинов, стремился поддержать их добрым словом и в то же время всегда был прям в художественной оценке произведения. — В. Р.).
На этой неделе Сытин обещал свести меня с издателями. <…> У Островской я был, но ничего она мне не сказала. Не нужно ли спросить у ее деверя у министра?» (86, 11–12; при свидании с М. В. Островской Толстой просил разрешение на издание пьес «Бедность не порок» и «Не так живи, как хочется». Права были ею переданы «Посреднику» в марте 1887 г.; министром государственных имуществ
