Андрей Скляров - Обитаемый остров Земля
Такая взаимосвязь разных форм письменности с разными полушариями подтверждается, например, следующим любопытным фактом:
«Представители народов, пользующихся иероглифической письменностью, при поражении левого полушария сохраняют способность к чтению на родном языке» (А.Рябов, «Нарушение высших психических функций у больных с органическим поражением центральной нервной системы»).
«У маленьких детей, когда они овладевают речью, правое полушарие… трудится наравне с левым. В этот период оно принимает гораздо большее участие в анализе речи, и звуковые образы слов первоначально хранятся в обоих полушариях. Однако позже левое полушарие полностью узурпирует эти функции, а информация о звуковых образах слов, которой располагает его собрат, оказывается за ненадобностью на самом дне кладовой памяти правого полушария, и разыскать ее здесь нелегко. Некоторые слова воспринимаются детьми как целостные сигналы, без детального анализа последовательности составляющих их звуков, примерно так же, как словесные команды собаками. Подобные сигналы, неважно, что в данном случае они словесные, это привычный язык правого полушария. В таком виде они только здесь и могут храниться, в левом полушарии эти же слова «записаны» в виде строгой последовательности определенных звуков» (Б.Сергеев, «Ум хорошо…»).
Заметим, попутно, что, как показывают многочисленные исследования, логическое («однозначное») сознание является наиболее поздним приобретением человека в его эволюции…
К аналогичным выводам в смежной сфере, впрочем, пришли и лингвисты, что можно проиллюстрировать весьма пространной (и, увы, весьма «нудной») следующей цитатой (если я возьмусь ее «переводить на нормальный язык», то, боюсь, будет значительно хуже):
«…американскими лингвистами Чарльзом Ли и Сандрой Томпсон на материале китайского языка обоснована теория, согласно которой существуют как минимум два типа синтаксического строения высказывания: подлежащно-сказуемостное и топико-комментариевое.
Первый тип лежит в основе синтаксической нормы языков типа русского, второй характерен (и признание этого факта лингвистам до сих пор дается нелегко) для языков типа китайского…
Все такие высказывания, а мы утверждаем, что они нормативны для разговорного языка и преобладают в нем, состоят из двух частей, между которыми логически образуется разрыв, пауза, и которые «замещают» предписанные нормой подлежащее и сказуемое. Первая часть называется топиком, это нечто характеризуемое, вторая — комментарием, это характеризующее, а суть высказывания состоит в утверждении второго относительно первого. В отличие от подлежащего и сказуемого топик и комментарий строго фиксированы по позициям (первый обычно начинает или, редко, заканчивает предложение, второй — соответственно наоборот) — они не могут перемешиваться и «блуждать» по предложению. Очень важно, что топик и комментарий «независимы» друг от друга — они не только отделяются логической паузой, но и не требуют согласования форм.
Психолингвистами установлено, что такие «топиковые» структуры более глубинны (соответственно и более естественны для человеческого сознания), то есть при построении высказывания на русском языке мысль сначала облекается в топико-комментариевую форму, и только затем, «на выходе» подлежит преобразованию в классическую подлежащную структуру
То есть вполне естественно, что обычные русские собеседники, говорящие в определенной ситуации и с учетом определенного контекста, не нуждаются в достройке своих предложений до подлежащной, то есть до установленной литературной нормы. Им достаточно говорить по-русски, пользуясь «китайской» нормой. Топиковые высказывания в несколько «замаскированном» виде встречаются и в русской классической литературе («Зима. Крестьянин торжествуя, на дровнях обновляет путь…», «Москва! Как много в этом звуке для сердца русского слилось…», «Квартальный поручик, он высокого роста, так пусть стоит для благоустройства на мосту»).
Более того, есть такие слои населения, которые, сами того не подозревая, вообще не пользуются литературной нормой и говорят только «топиками». И вполне могут не пользоваться словами в их обычном понимании. Бинарная, то есть двойная «разорванная» рамка «топик-комментарий» удобна для заполнения и жестами, и выкриками и т. п., которые были бы понятны определенной группе людей в определенной ситуации.
Слова, к которым сводят язык, на самом деле лишь устойчивые, стабилизированные, но не столь тотально обязательные для общения варианты заполнения предикативной ячейки высказывания. В языке первично не слово, а бинарная (двойная) структура, к которой сводимы предложение, мысль, текст.
Говорение начинается с обдумывания текста (протяженность которого не имеет принципиального значения — он может состоять из одного высказывания, которое может состоять из одной словной ячейки, которая может состоять из одной морфемы) как некой исходной мысли, идеи. При необходимости она разворачивается в серию логически связанных мыслей, топиков-комментариев, которые, выходя «наружу», образуют звучащий или написанный текст. Слушающий повторяет этот процесс в обратном порядке, и понимание сводится к расшифровке исходной идеи посылавшегося текста» (В.Курдюмов, «О сущности и норме языка»).
Таким образом оказывается, что китайская иероглифическая письменность ближе к «естественной природе» человеческого сознания, чем фонетическая алфавитная письменность западной культуры!..
И более того: выясняется, что она ближе к «естественной природе» не только человеческого сознания:
«Китаец, как человек, может говорить и писать. Дельфин писать не может, нечем. Полное отсутствие письменности. А акустическая система коммуникации (см., например, Яблоков Я.В. «Киты и дельфины») имеется. Т. е. «говорить» может, а писать нет…
Китайцы говорят членораздельным языком, а пишут иероглифами. Дельфин же членораздельным языком не владеет (сколько ни пытались учить — не получилось. См., например, К. Прайор «Несущие ветер»). А из материалов [исследований] следует, что он вполне может владеть викоязыком, т. е. акустическими «иероглифами». Иначе говоря, в отличие от китайца, дельфин «говорит» иероглифами…» (там же)
Однако механизм образного мышления чрезвычайно важен еще в одной сфере, реальность которой, правда, многие ставят под сомнение (автор не ставит!). Речь идет о так называемой телепатии. Сам процесс передачи и восприятия информации при телепатическом контакте (как по описаниям, так и по своим «внешним» проявлениям) осуществляется на основе именно образно-ассоциативного механизма сознания.
Ясно, что в этом случае переход письменности от смыслового базового принципа к фонетическому неизбежно должен был затормозить развитие телепатических способностей (или их задатков) у человека, если они у него когда-либо вообще были.
Между прочим, встречается и версия, что до Вавилонского столпотворения в общении людей в какой-то степени участвовала и телепатия (поэтому все понимали друг друга, по некоторым гипотезам — даже животных), а после этого телепатическая способность была «отключена». Впрочем, практически о том же говорит и древнее предание индейцев науа, которое упоминалось в одной из предыдущих глав и в котором речь шла о том, что люди «перестали видеть все вдали»…
Автор не считает, что дело обстояло именно так, но какое-то рациональное зерно в этом, похоже, есть…
Кстати, очень часто уфологи (то есть те, кто не является пессимистом в вопросе НЛО и инопланетного разума) упоминают о наличии именно телепатического способа в общении инопланетян как между собой, так и с теми людьми, до контакта с которыми они снизошли… Нам не важно в данном случае, что здесь правда, а что вымысел. Важно другое: с учетом вышесказанного можно заключить, что для цивилизации, обладающей телепатическими способностями, именно пиктографо-иероглифическая письменность на смысловой базовой основе является наиболее «логичной» и «естественной»…
* * *Остается открытым вопрос: почему в таком случае в Китае осталась иероглифика на смысловой основе?..
Готового внятного ответа на этот вопрос пока нет. В том числе и по причине сильной закрытости китайского общества в последние три четверти века. Местная мифология не очень известна, а посему и мало изучена. Вопросы о далеком прошлом страны в Китае долгое время вообще не приветствовались по идеологическим соображениям. А доступ к историческим памятникам только-только начал приоткрываться буквально в последние несколько лет. Поэтому можно лишь обозначить некоторые версии, выбор из которых (а может, даже и не из них) еще предстоит сделать в будущем.
Версия первая. Китай был преднамеренно оставлен богами в качестве образца для сравнения. По аналогии с тем, что Австралию так и не коснулось земледелие.
