Легенды и сказания Древней Греции и Древнего Рима - Александра Александровна Нейхардт
Но не только добрым духам умерших полагалось приносить жертвы. Злобные и мстительные духи умерших дурных людей не только терзались сами, но и вымещали свои страдания на живущих. По ночам эти злые духи, называемые ларвами, покидали подземный мир и преследовали тех, кого они считали своими врагами, мучая их кошмарами и страшными ведениями. Римляне называли их также лемурами[447]. В дни лемурий, праздника мертвых, который отмечался три дня или, вернее, ночи (9, 11 и 13 мая), чтобы умилостивить злых духов, толпами бродящих в это время по земле, глава каждой семьи должен был совершить один и тот же древний обряд. Ровно в полночь он вставал, босиком обходил все помещения и выходил за порог. Омывшись родниковой водой, хозяин девять раз бросал через плечо, не оглядываясь, черные бобы, каждый раз повторяя: «Эти бобы я даю вам и этими бобами выкупаю себя и своих близких». Считалось, что лемуры следуют за ним и охотно поедают жертвенные бобы. Затем глава дома вновь омывался водой и, чтобы отогнать лемуров от дома, ударял одним медным тазом о другой, девять раз повторяя просьбу злым духам покинуть его жилище. Этот обряд, повторявшийся трижды без каких-либо изменений, свидетельствовал о том, что в римской религии сохранилось много первобытных магических черт.
Гении и юноны. У каждого римлянина был свой гений — божество, сопровождавшее его в течение всей жизни — от колыбели до могилы, побуждая человека к тем поступкам, которые он совершал на жизненном пути. Поэтому в день своего рождения каждый римлянин приносил своему гению жертвы — цветы, плоды, воскурения и возлияния. Все значительные события в жизни отмечались жертвоприношением гению. Римляне пировали с друзьями, желая доставить гению радость. После смерти человека его гений оставался на земле, пребывая возле его могилы. Такую же роль в жизни римских женщин играли их юноны — гении женского рода. Были гении, под покровительством которых находились государство, город и даже отдельные местности. Обычно гением местности считалась красивая змея, которой в жертву приносились спелые прекрасные плоды.
Кроме гения, ребенка в младенчестве окружали заботливые боги и богини. Одни помогали новорожденному издать первый крик, другие охраняли колыбель, учили пить, есть, двигаться, говорить, выходить из дома и возвращаться назад. Таким же образом рассматривалась и жизнь природы — потому-то и насчитывалось у римлян такое множество богов и богинь, заботившихся, казалось бы, об одном и том же — чтобы зерно было брошено в землю, чтобы злаки поднялись, заколосились и были убраны, чтобы распускались цветы, завязывались плоды садовых деревьев, плодоносили виноградники. Весь мир для римлянина был наполнен божествами, с которыми он все время сталкивался и которым должен был угождать, чтобы его жизнь протекала благополучно. Для этого нужно было точно знать, к какому божеству и как обратиться, чтобы вместо ожидаемой милости не получить наказания. Запомнить все эти установления, порядок принесения жертвоприношений и произнесения молитв практически было невозможно, а потому и приходилось обращаться к жрецам, твердо знавшим правила общения с божеством. Жрецы и жрицы различных богов — понтифики, фламины, фециалы, луперки, салии, весталки, арвальские братья, авгуры[448], гаруспики[449] играли огромную роль в общественной и частной жизни римлян. Они точно знали формулы молитв, все, что следует делать и обещать богу, чтобы получить от него желаемое. Главным в отношении к божеству было строгое выполнение предписанных обрядов, верность, благочестие и соблюдение наложенных богами запретов. Тщательно соблюдая все условия, предписанные божеством, верующий римлянин ожидал столь же скрупулезного выполнения того, что он испрашивал со стороны бога. Все это напоминало деловой договор между молящимся и богом. При этом молящийся должен был точно указать, что он приносит в жертву, чтобы боги не поняли его неправильно. Так, например, совершая возлияние, следовало сказать: «Прими вот это вино, которое я тебе приношу», — чтобы божество не подумало, что ему обещано все вино, находящееся в погребе у молящегося. Вознося молитву, римлянин покрывал голову плащом, чтобы лучше сосредоточиться и соблюсти все формальности. И даже обращаясь к Юпитеру, самому главному божеству римлян, всем хорошо известному, наиболее предусмотрительные просители соблюдали осторожность, употребляя следующую формулу: «Могущественный Юпитер, или как назвать тебя по другому имени, тому, которое тебе более нравится…» Таким образом, вся римская религия сводилась к строго выработанным обрядам и священным формулам, знать которые могли лишь люди, специально этим занимавшиеся, то есть жрецы. Они брали на себя истолкование магических заклинаний и обрядов, пришедших из глубокой древности и сохранившихся в религии римлян.
Герои и легенды
Эней[450]. Могущественная и прекрасная супруга громовержца Юпитера, богиня Юнона, издавна ненавидела троянцев за нанесенное ей царевичем Парисом несмываемое оскорбление: он присудил золотое яблоко не ей, владычице богов, а богине Венере. Кроме этой обиды, знала Юнона о предсказании, сулившем любимому ею городу Карфагену, богатому и славному своей доблестью, которому она сама покровительствовала, гибель от потомков троянцев, ускользнувших из разрушенной греками Трои. Да к тому же и троянец Эней, который стал во главе спасшихся жителей Трои, был сыном Венеры, посрамившей Юнону в споре богинь за титул прекраснейшей. Обуреваемая желанием отомстить за старые обиды и предотвратить грядущие, богиня Юнона ринулась к острову Эолии, родине туч и туманов. Там, в необъятной пещере, царь ветров Эол держал закованные в тяжкие цепи «междоусобные ветры и громоподобные бури». Она стала просить Эола, чтобы он выпустил на волю ветры и в страшной буре потопил корабли троянцев. Эол покорно выполнил просьбу великой богини. Он ударил трезубцем в стену огромной пещеры ветров, и все они с ревом и воем рванулись на морской простор, высоко вздымая волны, сталкивая их друг с другом, нагоняя отовсюду грозные тучи, кружа и разбрасывая корабли троянцев, как жалкие щепки. Эней, объятый ужасом, смотрел, как погибают его товарищи по оружию, как в клокочущей пучине исчезают один за другим троянские корабли. Изредка появлялись на поверхности волн тонущие пловцы, сорванные паруса, доски кораблей. И все это поглощалось морской бездной без остатка. Три корабля были выброшены огромной волной на отмель, и обломки весел, мачт
