Животные в религиях - Зоя Петровна Соколова
Хозяин бизонов у степного индейского племени дакота мог являться людям в образе человека и в образе зверя. Индейцы-рыболовы Северо-Западной Америки выходили встречать первые косяки рыбы, идущие из моря в реку, кланялись им, приветствовали их, затем устраивали торжественный пир в их честь, где благодарили хозяина за то, что он послал их им.
Покровительница оленеводства у саамов (лопарей), Луот-хозик (Оленья хозяйка), «ходит на ногах, как человек, и лицо человечье, только вся в шерсти, словно олень». Чтобы она охраняла стада оленей, ей приносили жертвы и молились: «Луот-хозик, береги наших оленей». Покровителем рыбного промысла у них был человек-рыба Аккрува. У него были человеческие голова и верхняя часть тела, а нижняя часть туловища была рыбьей — этакая русалка в мужском варианте. «Он поднимается от устья рек вверх по их течению и приводит рыб из моря в реки: всякий раз, когда Аккрува это делает, ловля идет успешно»[34].
В промысловом культе социальные отношения людей перенесены на мир животных: среди духов-хозяев уже различаются главные и второстепенные. Например, у юкагиров были хозяева определенных пород животных (мойе, мору), хозяева рек, леса, озер, гор (погильпе). Главными среди них были Хозяин земли. Хозяин пресной воды, Хозяин моря. Если охотник соблюдал по отношению к ним почтение, табу и правила охоты, не убивал лишних животных, они были к нему добры.
У хантов и манси существовала вера в лесных духов — унху, духов воды — куль. Некоторые рыбаки еще помнят, как перед промыслом совершали специальные моления духу воды, принося в жертву теленка; мясо его съедали, а шкуру и кости бросали в воду. У эвенков были различные обряды, в которых охотники просили духа-хозяина послать зверя.
…Бескрайни сибирские болота. Вот уже второй час мы идем по жаре, меряя километры. Спина моей спутницы Нины черна от комаров, их тут тучи. Наша проводница эвенкийка Нюра легко и быстро шагает в своих высоких сапогах из продымленной оленьей кожи, лишь время от времени отмахиваясь от надоевших насекомых. Душно, хочется пить, но поблизости нет ни реки, ни ручейка. «Ничего, скоро придем», — утешает Нюра, но, увидев наши измученные физиономии, смягчается и делает привал около низкорослых березок, где едва заметно небольшое углубление с водой. «Вот и попьем сейчас», — весело объявляет неутомимая эвенкийская охотница. Конечно, где-нибудь в городе мы и представить себе не смогли бы, что сможем пить болотную воду. Но тут привередничать не приходится…
Через 30–40 минут местность стала более высокой, холмистой. В сухом сосновом лесу дышалось легче. Почудился лай собак. А вот и дымком потянуло. «Ну вот мы и дома», — радостно возвещает наша проводница. И правда, вдали показались два чума. Они желтеют берестой среди сосен, вьется дымок от костров и дымокуров. Вокруг дымокуров стоят олени — сегодня жаркий день и много гнуса. Громко залаяли собаки и бросились нам навстречу. Из крайнего чума выбежала девочка лет десяти и кинулась к Нюре — это ее дочка. Соскучилась… Теперь можно и отдохнуть. Здесь, на стойбище эвенков, мы проведем несколько дней.
Хорошо посидеть вечером у костра. Старик, отец Нюры, знает много интересных историй; он старый охотник и много повидал. Сыновей у него не было, он научил Нюру охотиться, а теперь и внучка Лида знает, что такое ружье. Вот он берет нож и вырезает из дерева фигурку человечка без рук. Этот дух будет помогать ему добывать зверя. Зверь хитрый, и одному охотнику с ним не справиться. На одежду духу годится только ухо медведя или лося, это самые почитаемые звери. Шапкой послужит околосердечная сумка лося с жиром, она давно приготовлена старым охотником; на пояс ему старик вешает носы и челюсти добытых животных, фигурку он будет хранить на жерди в чуме. Завтра старик собирается идти на охоту. Охотник берет фигурку, снимает с шапки каплю жира и бросает в костер-очаг, фигурку надо еще окурить дымом чаги — березового нароста. Только после этого можно просить духа об удаче в промысле, и то надо пообещать ему что-нибудь. Жир — лакомое блюдо, его любит и дух. Самое же приятное — сделать ему новую шапку.
…На этот раз охота была удачной. Большого лося добыл охотник. После свежевания зверя самое время «покормить» духа: для этого надо положить его под самые вкусные части зверя — голову и потроха. Очень вкусна также свежая кровь — нужно намазать рот духа кровью и напомнить ему при этом о помощи в будущей охоте…
Нанайские амулеты
У других групп эвенков были другие обычаи просить об удаче в промысле: в огонь бросали кусок мяса или жира, на дерево вешали кусок ткани или шкурку зверя, особенно ценилась для этой цели шкурка альбиноса. Иные, убив пушного зверька и поднеся его носом к дымящемуся на углях жиру, говорили: «С косогоров, сцепившись, с опушек, схватившись, придите! Уруй! Уруй!» Некоторые эвенки вешали на березу лоскутки ткани и стреляли из лука в вершину ее с просьбой к матери зверей послать Зверя. Существовал также обряд моления хозяину тайги (магину): охотник перед деревом приносил жертву (сжигал кусок мяса) и просил послать зверя.
Нанайцы считали, что без разрешения духов — хозяев рек, животных, рыб, деревьев (одзени) нельзя заниматься промыслом, сначала надо принести им жертву. Хозяином, отцом тигра, помогающим в промысле, является старик в богатой одежде. Встретив тигра на охоте, нанаец просил: «Эй, старик. Дай нам счастья на охоте. Дай кушать, пошли зверя на выстрел».
Нивхи представляли себе стихии и силы природы божественными, но верили, что каждая стихия, каждая порода животных имеет своего хозяина или покровителя (ызь — хозяин, или нивух), который является божеством. Ызь подобен человеку, его можно видеть: «Один человек однажды встретил хозяина неба (кур). Он ехал на нарте, везомой волками, но при встрече с гиляком волки повернули вверх и исчезли вместе со своим седоком под небесами».
