Екатерина Лямина - История литературы. Поэтика. Кино: Сборник в честь Мариэтты Омаровны Чудаковой
Определенных успехов в своих занятиях Баратынский, вероятно, добился – по крайней мере в его формулярном списке 1826 года указано, что «предъявитель сего <… > по Российски, Французски и Немецки читать и писать умеет»25.
Существеннее, что в нашем распоряжении есть сведения и о прямых обращениях Баратынского к немецкой поэзии. В его письме А.П. Елагиной осенью 1829 года содержится, по всей видимости, до сих пор не отмеченный отзыв о стихотворении Г. Гейне «Du bist wie eine Blume…», высоко оцененном русским поэтом:
Я вам премного обязан за присланные вами стихотворения. В них много простодушия и оригинальности. Стихотворение про ласточек исполнено грации; но мне еще более нравится: «Du bist wie eine Blume»26. В этом последнем есть чувство, которое, конечно, испытал всякий, кто только одарен душою не чуждой восторженности; но никто не решался выразить этого чувства, по чрезвычайной простоте его27.
Из дневниковой записи А.И. Тургенева от 22 января 1835 года мы знаем и о переводе «стиха Гете», выполненном Баратынским, который, как показала в недавней статье Д.М. Хитрова, был переводом стиха из баллады Шиллера «Кубок» («Der Taucher»)28.
Все эти факты позволяют думать, что, несмотря на свои эпистолярные заявления, Баратынский вполне мог читать и понимать стихотворные тексты на немецком языке. Его внимание к Гете едва ли нуждается в дополнительном комментарии, достаточно вспомнить цитировавшуюся выше эпитафию «великому старцу», написанную в апреле-мае 1832 года и опубликованную в альманахе «Новоселье» в начале 1833 года29. Можно предположить, что Баратынский держал в руках посмертное собрание сочинений Гете, которое обстоятельно рецензировалось в русской периодике, в частности в развернутых статьях К.А. Полевого в «Московском телеграфе»30. Также нельзя исключать, что он мог знать о гравюре со стихами, ведь в окружении Баратынского было немало людей, знакомых с Гете и посещавших его дом в Веймаре31.
К числу популярных в России текстов немецкого поэта обсуждаемое стихотворение не принадлежало32, но тем любопытнее отметить интерес именно к этому произведению Гете среди литературных знакомцев Баратынского. В коллекции П.Я. Дашкова сохранился перевод «Schwebender Genius iiber der Erdkugel», сделанный Н.Ф. Павловым и датированный в рукописи з ноября 1840 года33.
Гений парящий над земным шаром (из Гёте)
Между солнцем и землеюВ созерцаньи я ношусь;Чудной неба синевоюЯ любуюсь, веселюсь.
Memento mori. Ах довольно!Зачем мне это повторять?И в жизни светлой и привольнойО смерти скорбной вспоминать?Как старый школьник-лицемерЯ говорю тебе docendo:«Мой милый друг, на свой манер«Лишь vivere memento».
Днем светило золотоеВ небе радостно блестит;Что-то чудное, святоеШепчет лес, волна звучит…Ночью лунною сребрятсяГор верхи и дерева;Волны с шумом не катятся,Не колыхнется вода…И в природе ум высокийНаслаждение найдет.В целом мире смысл глубокийОн оценит и поймет.
Помимо самого факта обращения к этому тексту Гете, перевод Павлова примечателен близкими словесными перекличками со стихотворением Баратынского:
Между солнцем и землеюВ созерцаньи я ношусь;
Чудной неба синевоюЯ любуюсь, веселюсь.<…>Днем светило золотоеВ небе радостно блестит;Что-то чудное, святоеШепчет лес, волна звучит.
И ношусь, крылатый вздох,Меж землей и небесами.
Весел я небес красой…
Блещет солнце – радость мне!
Может быть, в этих текстовых схождениях стоит видеть косвенное свидетельство тому, что гетевский подтекст «Недоноска» не остался вовсе не замеченным современниками.
Примечания
1 Московский наблюдатель. 1835. Ч. 1. Апрель. Кн. 1 [ценз. разр. 30 апреля; ценз, билет 20 мая: ЦИАМ. Ф. 31. Оп. 5. № 89. Л. 113 об. – 114; вышел 22 мая: Московские ведомости. 1835. № 41. 22 мая. С. 2047]. С. 526–528 (подпись: Е. Баратынский).
2 Недостающие в первой публикации строки традиционно реконструировались с опорой на позднейшую редакцию «Недоноска» в цензурной тетради (ПД. Ф. 33. On. 1. № 43. Л. 11 об. – 13 об.) и в печатном сборнике (Сумерки. Сочинение Евгения Боратынского. М., 1842. С. 31–35). Однако не менее авторитетным источником в данном случае представляется сохранившаяся в семейном архиве копия ранней редакции, записанная С.Л. Энгельгардт в тетради со стихотворениями первой половины 1830-х гг. (РГАЛИ. Ф. 394. On. 1. № 170. Л. 47 об. – 48 об.). Чтение финальных стихов в копии совпадает с вариантом цензурной тетради:
«В тягость роскошь мне твоя, / О, бессмысленная вечность!», но в VI строфе копия С.Л. Энгельгардт расходится как с цензурной тетрадью, так и с окончательным текстом сборника, что затрудняет надежную реконструкцию авторского текста, отданного в редакцию «Московского наблюдателя». Ср.: «Смутно слышу я порой / Шум враждующих народов, / Поселян безумных вой / Под бичем их переходов, / Гром войны и крик страстей» (копия С.Л. Энгельгардт) – «Смутно слышу я порой / Клич враждующих народов, / Поселян беспечных вой / Под бичем <в „Сумерках“: „Подъ грозой с> их переходов, /Гром войны и крик страстей…» (цензурная тетрадь).
3 См.: ПД. Ф. 33. On. 1. № 43. Л. и об. – 13 об.
4 См.: Мазур Н.Н. «Недоносок» Баратынского // Поэтика. История литературы. Лингвистика: Сборник к 70-летию Вяч. Вс. Иванова. М., 1999. С. 141, 145–147, 156; Песков А.М. Е.А. Боратынский: Очерк жизни и творчества // Боратынский Е.А. Поли. собр. соч. и писем. М., 2002. Т. 1. С. 63–67.
5 См., например: Мазур Н.Н. Указ. соч. С. 149; Хитрова Д.М. Литературная позиция Е.А. Баратынского 1820 – первой половины 1830-х гг. Дисс…. канд. филол. наук. М., 2005. С. 179.
6 Liapunov V. A Goethean Subtext of Е.А Ваratynskij’s «Nedonosok» // Slavic Poetics: Essays in honor of Kiril Taranovsky. The Hague, Paris, 1973. P. 277–281. См. также: Мазур Н.Н. Указ. соч. С. 161.
7 Мазур Н.Н. Указ. соч. С. 149. Сопоставление можно расширить, обратив внимание на общую метафорику полета в обоих стихотворениях: ср. «Крылатою мыслью весь мир облетел…», «К предвечному легкой душой возлетит…» – «Долетев до облаков / <…> ношусь – крылатый вздох / Меж землей и небесами». Если «высший дух» Гете, «все дольное долу отдавший», может возлететь к небесам, к Предвечному, то дух-недоносок обречен вечно носиться «меж землей и небесами», не имея возможности ни прикоснуться к заоблачному Эмпирею, ни воплотиться на земле. См. также: Савинков С.В., Фаустов А.А. «Недоносок»
Е.А. Боратынского как авторский миф // Венок Боратынскому: Материалы I и II Российских научных чтений «Е.А. Боратынский и русская культура» 21–23 июня 1990, 20–23 мая 1994. Мичуринск, 1994. С. 101–103.
8 См.: Гете И.-В. Собр. соч.: В 13 т. М.; Л., 1932. Т. 1: Лирика. С. 661 (примеч. А.Г. Габричевского).
9 Перечень подаренных автографов см.: Goethes Werke / Hgs. im Auftrage der Grossherzogin Sophie von Sachsen. Weimar, 1910. Bd. 5. Abt. 2. S. 94–95.
10 Goethe’s Nachgelassene Werke. Stuttgart; Tubingen, 1833. Bd. 7. S. 146–147. В ряде позднейших авторитетных изданий Гете (см., например: Goethes Werke. Weimar, 1891. Bd. 4. S. 134–135; Goethes Samtliche Werke. Jubilaums-Ausgabe. Stuttgart; Berlin, 1902–1912. Bd. 2. S. 126–127) на основании одного из автографов в состав текста включались еще две строфы, примыкающие к первому катрену: «Und wenn mich am Tag die Feme / Luftiger Berge sehnlich zieht, / Nachts das Ubermafi der Sterne / Prachtig mir zu Haupten gltiht – // Alle Tag und alle Nachte / Rtihm ich so des Menschen Los; / Denkt er ewig sich ins Rechte, / 1st er ewig schon und grofi» («И когда дневные дали / Гор воздушных взор манят, / Иль ночами засверкали / Звезды там, за рядом ряд, – //Я вседневно и всенощно / Человечий славлю рок: / Ежель мыслишь правомощно, / Будешь дивен и высок» – перевод М.А. Кузмина: Гете И. -В. Собр. соч. Т. 1. С. 515). Эти восемь строк были впервые опубликованы в журнале «Chaos» при жизни Гете (1829.1. Jahrgang. № 52. S. 208), а затем появились в альманахе, изданном А. Шамиссо и Г. Швабом (Deutscher Muse-nalmanach fur das Jahr 1833. S. 6), где были напечатаны как часть другого стихотворения «Dornburg, September 1828» («Frtih wenn Tal, Gebirg und Garten…»; то же решение было принято и в посмертном издании: Goethe’s Nachgelassene Werke. Stuttgart; Tubingen, 1833. Bd. 7. S. 68–69).
11 Отметим также сходные ритмико-синтаксические конструкции, основанные на повторах внутри стиха, в текстах Гете и Баратынского: «Zwischen Oben, zwischen Unten…», «So am Grtinen, so am Bunten..» – «Надо мной и подо мной…», «Бедный дух! ничтожный дух!…», «Бури грохот, бури свист! / Вихорь хладный! вихорь жгучий!»
12 В полиметрическом тексте Гете (х4 + я4/3 + х4) строфы четырехстопного хорея занимают «ударные» места: это первый катрен, задающий ритмическое ожидание, и финальное восьмистишие.
13 См.: Сумерки. Сочинение Евгения Боратынского. С. 74–75-
14 Современник. 1837. Т. V. № 1. С. 282–283. Выделенный курсивом фрагмент Баратынский сократил еще при подготовке рукописи сборника для первого представления в цензуру (см.: ПД. Ф. 33. On. 1. № 43. Л. 29–29 об.).
