Жак Эрс - Повседневная жизнь папского двора времен Борджиа и Медичи. 1420-1520

Всем кажется, что события идут своей чередой; известно, что новый церковный властитель неизбежно пустит в ход любые средства, чтобы окружить себя верными людьми. Что касается города, то папа привлекает на свою сторону нотариусов, магистратов коммуны, сенаторов и членов правительства. Ко всему прочему ему необходимо добиться поддержки народа, поселив в сердцах людей надежду (которую не всегда способен оправдать). После своего избрания Александр VI Борджиа был принят как спаситель. Огромная толпа, следовавшая за магистрами и главами районов (caporioni), хлынула к Ватикану, чтобы приветствовать его. Шумная, ликующая процессия, освещаемая тысячью факелов, выглядела так причудливо, что видевшие ее могли подумать, что «это вакханки идут чествовать своего бога». Под его окнами была устроена «карусель» — конные состязания.{37} В конце жизни его все ненавидели.

Единственная настоящая опора папы — семья, клан, друзья, дальние и близкие родственники, которых верховный понтифик может собрать вокруг себя и, чтобы упрочить их состояние, осыпать всевозможными милостями, назначить на важные и ответственные посты.

В зависимости от каждого конкретного случая, от происхождения самого папы это кумовство укрепляет достояние старинных фамилий или закладывает основу богатства новых, в большей степени стремящихся обзавестись сторонниками и обезопасить самих себя. Но во всех обстоятельствах с момента возвращения в Рим до самых страшных дней правления Александра VI (и даже вплоть до правления пап Медичи) эта практика являлась абсолютной необходимостью как основная силовая линия всей политики.

Папа-римлянин, Мартин V Колонна, приходящийся родственником самым влиятельным представителям дворянства города и Патримония, лишь перенимает традицию, существовавшую до 1300 года, до французского папства в Авиньоне. С его приходом вновь настают «старые добрые» времена внутригородских войн. Очевидно, он преследует цель не только утвердиться в городе (ему действительно удалось стать хозяином, силой, и каким образом!), но и разделаться с врагами своего клана, установить в Риме власть своих родичей. Он ведет себя словно деспот, наподобие тех, кто правит в многочисленных городах Северной Италии и особенно в Романье. Он приказывает приобрести земли для своих родственников и на это, по слухам, расходует около ста пятидесяти тысяч флоринов из денег Церкви (правда, ходят слухи и о том, что другой папа-римлянин, из семейства Каэтани, Бонифаций VIII (1294–1303) растратил пятьсот тысяч флоринов!). Духовный отец клана, патриарх, арбитр, Мартин созывает большой семейный совет, нечто вроде сейма синьоров Колонна, и в 1427 году настаивает на разделе ранее приобретенных владений. Он устраивает своих родственников в ответственные учреждения, упрочив их положение многочисленными брачными союзами с видными римскими семействами (Аннибальдески, Мональдески) и даже с итальянскими князьями (Малатеста, Монтефельтре).

После него, начиная с 1431 года, это кумовство в той или иной степени опирается не только на семью, на родственные связи, но и на «национальную принадлежность» папы, которая сразу, с первых же недель после прихода его к власти, призывает ко двору многочисленных соотечественников. Таким образом, Борджиа были единственными папами не итальянцами, за исключением очень короткого правления фламандца Адриана VI (1522–1523). Однако начиная с Каллиста III, слывшего за очень скромного и осмотрительного старика (ему было семьдесят семь лет), но на самом деле всецело поглощенного вопросами религии и идеей крестового похода против турок, правившего всего три года (1455–1458), настало время испанцев. С тех пор они прочно обосновываются в Ватикане. Они устанавливают свои законы, подкупают полицию и судебные органы, думая, что им позволено все. «Чтобы польстить им, кое-кто из римлян даже говорил с испанским акцентом».{38} Гостящие епископы Кастилии или Арагона вообще не идут в расчет.

С 1456 года Каллист начинает присваивать сан кардинала. В общей сложности он наградил им троих человек, в том числе обоих своих племянников: Родриго Ланзоля и Педро Луиса Мила. Родриго, будущий папа Александр VI, был осыпан всяческими милостями, в рекордный срок занял самые важные посты: заместителя начальника канцелярии, командующего папскими войсками, а также получил должность легата в папской провинции Марке. Слывя более блистательным по сравнению со своим юным братом, будучи, возможно, более дальновидным и, во всяком случае, более честолюбивым, Педро имел лучшую стартовую позицию: его назначили наместником патримония святого Петра с многочисленными замками, городским префектом Рима и управляющим замка Святого Ангела. В какой-то момент казалось, что его дядя, воспользовавшись замешательством, вызванным смертью Альфонсо Великодушного, хотел провозгласить его королем Неаполя. Но Педро умер в молодом возрасте, и постоянно находившийся на первом плане неутомимый Родриго, этот грозный собеседник на конклавах и консисториях, способный своими точными действиями развенчать любую умело сплетенную интригу, обладающий удивительным умением снискать поклонение и преданность, остался единственным предводителем испанской партии, истинным главой Священной коллегии… вплоть до своего собственного избрания папой в 1492 году.{39} Два племянника, два кардинала, два князя… — а в Испании они оба имели весьма скромное происхождение.

Неуемная жажда почестей, захваты и совмещение постов и должностей, открытая, почти бесстыдная практика покровительства и распределения в дальнейшем вдохновляет все семейства, имеющие отношение к папскому трону. Слово «кумовство» — не какая-нибудь выдумка, лексическая единица, а понятие, отражающее действительную и неотвратимую реальность. Можно найти конкретные примеры подобных случаев, когда племянник или, по крайней мере, один из родственников папы спустя короткое время в свою очередь становился папой. Такая практика встречается повсюду: у сиенцев Пикколомини — Пий II и Пий III; у лигурийцев делла Ровере — Сикст IV и его племянник Джулиано (Юлий II); у флорентийцев Медичи — Лев X и с небольшим перерывом Климент VII. Три династии, в которых трижды на папский трон избираются племянники, если не принимать в расчет случай, когда Джулиано делла Ровере, после смерти Сикста IV встретивший слишком сильное сопротивление тех, кто был против его избрания, решил возвести на трон выходца из знатной генуэзской семьи, близкой к его семейству, Джамбаттисту Чибо, который в течение многих лет был епископом своей родной Савоны.

Подобным образом, может, более скромно, но более изощренно, поступают венецианцы; они хорошо пристраивают своих кардиналов, друзей или родственников папы. Избрание Евгения IV, Габриеле Кондулмера, в 1431 году вовсе не кажется странным и никого не удивляет. Он был человеком большого таланта, но главное — сыном Анджело Кондулмера и супругом Бериллы Коррер, сестры папы-венецианца Григория XII. Благодаря этой родственной поддержке Габриеле Кондулмер сделал быструю и блестящую карьеру. Он все ближе и ближе подбирался к Риму: в двадцать четыре года он — епископ Сиены, затем — главный хранитель сокровищницы папского престола. Сын Николо Барбо Павел II приходился племянником Евгению IV по линии своей матери Полиссеры Кондулмер. Впрочем, папа назначил хранителем сокровищницы Церкви другого своего племянника, Франческо. Таким образом, у венецианцев передача тиары от дяди к племяннику осуществляется спокойно, хотя в данном случае передача папской короны к племяннику идет через сестер, носящих другую фамилию, без каких бы то ни было осложнений, с интервалом в несколько лет, через три поколения.

Родственники, несомненно, образуют очень сплоченную социальную группу, преданную понтифику. Это несокрушимый оплот его политики. Даже среди таких изворотливых людей, как семейство Борджиа, не было ни одного случая явного предательства или просто отступничества; ничего, кроме амбиций, которые всегда удовлетворяются. Они во всеуслышание заявляют о принадлежности к своему роду. Пий II Пикколомини разрешает одной из своих сестер, Лаудомии, вышедшей замуж за Нанни Тодескини, оставить знаменитое с тех пор имя для себя и своих детей. У нее было четверо сыновей, и все они были одарены фьефами и сеньориями (Андреа, Джакомо), постами при дворе (Антонио становится управляющим замка Святого Ангела, затем капитаном папской армии) или духовным саном (Франческо стал архиепископом Сиены). Для другой своей сестры, Констанции, он приказывает выстроить великолепный дворец, в придачу к которому дарит слуг-рабов. Личным доверенным лицом Пия II является сын его тетки Бартоломеи Грегорио Лолли, который помогает ему и консультирует во всех деликатных делах. Один из Пикколомини, Алессандро Мирабелли, родственные связи которого не проявляются столь явно, получает должность мажордома Ватикана.{40}