Питирим Сорокин - Человек. Цивилизация. Общество

 3 * Греко-персидские войны — 500–449 гг. до н. э.

 4 * Пелопоннесская война 431–404 гг. до н. э.

Профиль, как видим, изменялся значительно, но в этих колебаниях не просматривается никакое постоянное направление. На ранних этапах удельный вес рабов в составе населения Аттики был очень низким; он возрастает до 40 % накануне Пелопоннесской войны; сокращается до 23 % приблизительно к концу этой войны; и вновь вырастает до 50 % в 327 году до нашей эры. Имеющиеся в нашем распоряжении данные относительно основных классов в Древнем Риме и Италии также указывают на ненаправленные колебания профессиональной стратификации[417]. Динамика соотношения основных профессиональных слоев в средневековых гильдиях, судя по фрагментарным данным, носила все тот же характер ненаправленных колебаний, хотя до конца исторического существования гильдий в них присутствовали все три профессиональных слоя — мастера, подмастерья, ученики. С исчезновением гильдий после французской революции названия (скажем, в Париже) этих слоев были заменены на новые, но сами слои в модифицированной форме продолжили существование. Вышесказанного достаточно, чтобы убедиться в отсутствии постоянного, закономерного направления в колебаниях профиля профессиональной стратификации. Иными словами, теория ненаправленной динамики кажется ближе к действительности, чем многие пессимистические и оптимистические теории «законодателей прогресса и регресса».

Как правило, интеллектуальные профессии считались более высокими и престижными, чем профессии, связанные с физическим трудом. По этой причине изменение в соотношении и в относительной значимости этих двух основных профессиональных классов можно рассматривать как флуктуацию профиля профессиональной стратификации в целом. Каков же характер изменения их удельного веса? Думаю, что и они тоже происходят безо всякого направления.

В некоторых странах, как, например, в США, физический труд оценивается несколько выше, чем во многих европейских странах. Разница в оценке труда проявляется, пожалуй, в том, что в Америке ручной труд оплачивается не абсолютно, а относительно и по сравнению с оплатой интеллектуального труда выше, чем, скажем, в Европе. И поэтому эта разница между двумя классами профессий фактически не так сильно выражена, как в Европе, а переход из одного класса в другой осуществляется гораздо чаще, чем в Европе. Это, между прочим, наглядно демонстрирует изменение положения этих двух классов в пространстве, то есть от одного общества к другому. Их статус меняется и в пределах одного и того же общества, но в разные отрезки времени, Примеры такого колебания дают несколько обществ. В Индии лестница рангов основных каст была постоянной, хотя внутри второстепенных кастовых подразделений могли происходить колебания[418]. На ранних ступенях греческой истории к физическому труду не относились как к чему-то позорному и неприличному.

«Да и вообще, вначале никто не презирал физический труд. Часто можно было застать королевских сыновей за ремесленными занятиями. Позднее сперва аристократия, а после буржуазия постепенно отказались от физического труда»[419].

К нему стали относиться с презрением. В Афинах приблизительно во времена Писистрата на рубеже VI–V веков до нашей эры отношение к труду видоизменилось в лучшую сторону, а разница между ручным и интеллектуальным трудом стала менее заметной. Но позднее в силу ряда обстоятельств эта разница опять увеличивается и сильное неприятие физического труда стало типичным для всех свободных граждан. Подобные изменения можно увидеть в истории Рима, истории средневековой и современной Европы. Одну из таких волн мы переживали за последние несколько лет в России, Европе и Америке. Это были годы роста социальной значимости физического труда — тенденция, которая проявилась в усилении общественного влияния, политической власти, в простом увеличении относительной зарплаты и повышении его престижности. В России в период с 1918-го по 1921 год это привело к «диктатуре пролетариата», правда, с 1921 года эта тенденция начала вытесняться ей противоположной. Примеры эти показывают колебания в относительных оценках обоих родов профессий.

То же можно сказать и о профессиональном соотношении людей, занятых в этих профессиях, да и во всем профессиональном составе населения. Следующая таблица иллюстрирует это утверждение.

1 Hansen A. H. Industrial Classes in the United States in 1920.

2 Statisiisches Jahrbuch der Schweiz. 1. S. 51.

Данные показывают, что за последние несколько десятилетий в обеих странах и практически в большей части европейских обществ происходил процесс увеличения интеллектуального труда за счет физического. В период с 1895-го по 1907 год, или с 1900-го по 1910 год, или с 1901-го по 1911 год, в зависимости от анализируемой страны, группы профессионалов и должностных лиц увеличились: в Германии с 3,6 % до 3,9 % от объема всего занятого населения, в Австрии — от 2,9 % до 3,5 %, в Италии — от 4,0 % до 4,2 %, во Франции — от 5,0 % до 5,9 %, в Нидерландах — от 5,4 % до 7,2 %, в Дании — от 3,8 % до 4,4 %, в Швеции — от 2,9 % до 3,5 %; только в Англии и в Финляндии не наблюдается никакого увеличения[420].

И все же постоянная тенденция флуктуации не существует. Во-первых, увеличение в соотношении интеллектуального труда за последние несколько лет не наблюдалось ни в Англии, ни в Финляндии. Во-вторых, уловимы симптомы, свидетельствующие, что за последние два или три года эта тенденция либо приостановилась, либо в некоторых странах, как, например, в России, вытеснилась противоположной. В-третьих, падение престижности многих видов профессионального труда — факт, который стал очевидным во многих странах лишь в последнее время, а возрастающие трудности, связанные с поисками соответствующего их социального положения, свидетельствуют, что точка насыщения почти достигнута и хотим ли мы того или нет, но закон спроса и предложения обязательно рано или поздно вызовет противоположную к жизни тенденцию. В-четвертых, развитие промышленности и технологий не приводит к уничтожению ручного, физического труда. Оно только лишь уменьшает напряжение работника физического труда, но полностью уничтожить физический труд это развитие вряд ли сможет. Сотни тысяч наемных рабочих на крупнейших и технически высокооснащенных предприятиях продолжают выполнять монотонную физическую работу. Вышеприведенные данные относительно удельного веса в соотношении классов предпринимателей, служащих и рабочих говорят об уменьшении класса рабочих. С другой стороны, как уже было отмечено, есть ряд фактов, показывающих, что не ожидается также и уничтожение или сокращение класса интеллектуальных работников. Вывод из всего сказанного таков: в обществе происходят лишь ненаправленные флуктуации профессиональной стратификации и ничего более.

Предшествующее обсуждение проблемы колебаний политической, экономической и профессиональной стратификации показывает отсутствие какой-либо постоянной тенденции в этой области[421]. На этом, пожалуй, завершим анализ колебаний высоты и профиля социальной стратификации. Внешний вид социального здания нам уже немного известен. Тому, кто желает исследовать его углубленно, следует войти вовнутрь и изучить его внутреннее строение: характер и расположение этажей, лифты и лестницы, ведущие с одного этажа на другой, и все прочие приспособления для подъема и спуска с этажа на этаж. Короче говоря, это будет изучением внутренней структуры многоэтажных социальных зданий.

Социальная мобильность, ее формы и флюктуации

Под социальной мобильностью понимается любой переход индивида или социального объекта (ценности), то есть всего того, что создано или модифицировано человеческой деятельностью, из одной социальной позиции в другую. Существует два основных типа социальной мобильности: горизонтальная и вертикальная. Под горизонтальной социальной мобильностью, или перемещением, подразумевается переход индивида или социального объекта из одной социальной группы в другую, расположенную на одном и том же уровне. Перемещение некоего индивида из баптистской в методистскую религиозную группу, из одного гражданства в другое, из одной семьи (как мужа, так и жены) в другую при разводе или при повторном браке, с одной фабрики на другую, при сохранении при этом своего профессионального статуса, — все это примеры горизонтальной социальной мобильности. Ими же являются перемещения социальных объектов (радио, автомобиля, моды, идеи коммунизма, теории Дарвина) в рамках одного социального пласта, подобно перемещению из Айовы до Калифорнии или с некоего места до любого другого. Во всех этих случаях «перемещение» может происходить без каких-либо заметных изменений социального положения индивида или социального объекта в вертикальном направлении. Под вертикальной социальной мобильностью подразумеваются те отношения, которые возникают при перемещении индивида или социального объекта из одного социального пласта в другой. В зависимости от направления перемещения существует два типа вертикальной мобильности: восходящая и нисходящая, то есть социальный подъем и социальный спуск. В соответствии с природой стратификации есть нисходящие и восходящие течения экономической, политической и профессиональной мобильности, не говоря уж о других менее важных типах. Восходящие течения существуют в двух основных формах: проникновение индивида из нижнего пласта в существующий более высокий пласт; или создание такими индивидами новой группы и проникновение всей группы в более высокий пласт на уровень с уже существующими группами этого пласта. Соответственно и нисходящие течения также имеют две формы: первая заключается в падении индивида с более высокой социальной позиции на более низкую, не разрушая при этом исходной группы, к которой он ранее принадлежал; другая форма проявляется в деградации социальной группы в целом, в понижении ее ранга на фоне других групп или в разрушении ее социального единства. В первом случае «падение» напоминает нам человека, упавшего с корабля, во втором — погружение в воду самого судна со всеми пассажирами на борту или крушение корабля, когда он разбивается вдребезги.