Питирим Сорокин - Человек. Цивилизация. Общество

То, что профессиональный состав населения подвижен и постоянно меняется в горизонтальном направлении, ясно и не вызывает сомнений. Исследования К. Бюхера, Г. Шмоллера, О. Петренца, К. Бугле, Э. Дюркгейма, не упоминая других, детально вскрыли этот процесс[400]. С течением времени менялось и техническое разделение труда; появлялись новые профессии, а некоторые архаичные и вовсе исчезали. Например, в Лейпциге в период с 1751 года по 1890 год число профессий увеличилось со 118 единиц до 557; за этот же период 115 существовавших ранее профессий исчезло[401]. Подобным образом постоянно колеблется и профессиональный состав населения. В качестве примера такой социальной перегруппировки приведем следующие цифры, которые показывают число рабочих, занимающихся той или иной профессией (на миллион населения США)[402].

Цифры показывают, что со временем некоторые профессии, такие, как фермеры, колесных дел мастера, каменщики, «сокращаются», другие же, подобно врачам и священникам, слегка колеблются, а такие, как канцелярские рабочие, водопроводчики и водители, «увеличиваются». В результате колебания размеров различных профессиональных групп профессиональный состав населения США подвергается постоянной флуктуации и со временем может быть радикально модифицирован. Несмотря на значение этих «горизонтальных» или технических изменений в профессиональном составе населения, сейчас мы не будем непосредственно касаться этой темы. Для нас гораздо важнее выяснить: изменяется ли профессиональная стратификация от группы к группе и от одного периода времени к другому? Если да, то существует ли постоянное направление этих изменений?

Чтобы избежать неточности в понимании, необходимо отметить, как замеряется увеличение или сокращение профессиональной стратификации. Прежде всего необходимо изучить высоту профессиональной стратификации. Она может быть приблизительно измерена через: а) разницу в подчинении низших подгрупп высшей в рамках определенной профессиональной группы; б) степень зависимости низших слоев от верхних; в) степень оплаты высших слоев и низших, занятых той или иной деятельностью. Если все члены какого-либо сообщества независимы в своей профессиональной деятельности и не имеют над собой хозяина, например когда все они независимые фермеры, то высота профессиональной стратификации приближается к нулевой. Если, наоборот, только верхушка управляет некоей профессиональной организацией и может положить конец ее существованию, словом, изменить ее или сделать все, что она пожелает, то мы имеем дело с профессиональной монархией или олигархией с неограниченным «деспотизмом» правителей и полной зависимостью подчиненных. В этом случае высота профессиональной стратификации будет наибольшей. Поэтому когда в профессиональной стратификации наблюдается тенденция к одному из этих состояний, то говорится, что высота профессиональной стратификации увеличивается или сокращается.

Во-вторых, следует изучить этажность (внутреннюю градацию) профессиональной стратификации, которая замеряется числом рангов в иерархии «боссов». В-третьих, следует исследовать «профиль», или «абрис», профессиональной стратификации, которая, в свою очередь, соответствует относительному соотношению людей в каждой профессиональной подгруппе ко всем членам этой профессиональной группы или к количеству людей других профессиональных групп. Для упрощения возьмем только три основные профессиональные страты: руководители предприятия, служащие и наемные рабочие. Под этим углом зрения профиль может быть совершенно плоским, если все люди, занимающиеся той или иной деятельностью, независимы и, если над ними не стоит хозяин, контролирующий их деятельность. Если предприятие состоит из наемных рабочих, служащих высокого ранга и руководителей, то профиль будет менять свою рельефность в соответствии с соотношением каждого из этих подклассов профессиональной группы ко всему количеству людей, занятых этой деятельностью.

Хотя эти три черты — высота, этажность и профиль — профессиональной стратификации не охватывают все ее характеристики, они дают приблизительную картину ее наиболее важных свойств. Вследствие этого они вполне удовлетворяют задачам исследования флуктуации профессиональной стратификации.

Рассматривая существующие организации с профессиональной точки зрения, можно увидеть между ними большую разницу. Сравним, к примеру, руководителя общественного учреждения, такого, как университет, с руководителем частного бизнеса. Объем власти ректора университета и предпринимателя не идентичен. Ректор не может по своему усмотрению закрыть университет, радикально изменить его устав или уволить некоторых членов факультета или других служащих. Предприниматель же может все это сделать. У него больше власти и свободы. Это сравнение показывает, что высота профессиональной стратификации меняется в зависимости от типа организации. Она может варьироваться и в рамках одного и того же учреждения с течением времени. Исследователи различают абсолютный и конституционный режимы. Точно так же можно выделить абсолютный и конституционный режимы в профессиональной стратификации. Так, любой шаг к ограничению прав и воли руководителей профессиональной организации может рассматриваться как уменьшение высоты профессиональной стратификации.

Есть ли какое-нибудь определенное направление в изменениях высоты стратификации? Некоторые теоретики утверждают, что направление идет в сторону ее сокращения, другие настаивают на противоположном. Какая из этих двух гипотез верна? Думаю, что никакая.

Остановимся кратко на доказательствах сторонников первой гипотезы. Свои построения они основывают на утверждаемой ими тенденции замены частной собственности социалистической или коммунистической. Они считают, что при социалистическом строе профессиональная дистанция между управляющими и рабочими исчезнет, а высота профессиональной стратификации сильно уменьшится или будет равна нулю. Несмотря на популярность этой гипотезы в настоящее время, я считаю ее весьма сомнительной. Во-первых, будущая отмена частной собственности раз и навсегда, установление социалистического или коммунистического рая не вызывают уверенности. Временно этого конечно же можно достичь, как это и не раз случалось в истории различных стран (скажем, в Древнем Египте, Китае, Спарте и в некоторых других греческих полисах, Древней Персии, в государстве таборитов, в Новом Иерусалиме, в современной Венгрии и России и в ряде других стран)[403].

Но при всех этих исторических «казусах» рай устанавливался и исчезал; в одних случаях — через короткий промежуток времени, в других — через более длительный. Если так было в прошлом, то нет никаких препятствий полагать, что подобная «история» не повторится снова. Короче говоря, история не дает ровным счетом никакого фактического подтверждения существованию такой тенденции как постоянной. По этому вопросу доказательства профессиональных уравнителей не валидны.

Мой второй довод заключается в том, что, хотя социалистическая организация возникает для того, чтобы таковой остаться, нет гарантий, что такая организация ведет к сокращению высоты профессиональной стратификации. В упомянутых выше исторических экспериментах государственного или военного социализма не наступало такого сокращения. Нынешние эксперименты в России и Венгрии дали тот же результат. При коммунистическом режиме рабочий превращен в раба правительственного уполномоченного; он не смеет возражать ему, иначе подвергся бы наказанию, а потому ему приходится действовать так, как ему прикажут. Он даже не может уволиться с работы, бастовать, так как забастовки запрещены; он не может просить защиты от своих нанимателей у правительства, так как его наниматель — государство; он не может апеллировать к общественному мнению ввиду отсутствия такового (кроме мнения правительства) и запрещенности всяких митингов. Он не может обратиться в суд, так как судьи — доверенные лица того же самого правительства. При таких условиях наемный рабочий становится совершенно беспомощным. Дистанция между ним и комиссаром даже больше, чем между Генри Фордом и его наемными рабочими. Те, кто исследовал подобные эксперименты в истории, должен знать, что русская картина, которую мы только что нарисовали, суть самая типичная. Я не вижу никакой исторической причины утверждать, что в будущем при каком-нибудь социалистическом или коммунистическом эксперименте ситуация изменится. Я верю, что социалисты имеют самые чистые намерения, но благими намерениями вымощена дорога в ад: важны не намерения, а реальные результаты и воплощения. Уроки истории не дают никакой почвы для веры в будущие чудеса социализма.