Календарные обычаи и обряды народов Передней Азии - Роза Шотаевна Джарылгасинова
Истории «смеховой культуры» и развлечениям в Иране посвятил интересную статью Дж. Дорри [Дорри, 1971, с. 66–75].
Городской праздничной стихии турок периода средневековья посвящено немало страниц в работе И.В. Бородиной [Бородина, 1970, с. 387–395]. Она детально исследует грандиозные зрелищные представления в Стамбуле в XV–XVI вв., происхождение и выступления турецкого теневого театра Карагёз. О зрелищной культуре, кукольном теневом театре арабов пишет И.М. Фильштинский [Фильштинский, 1991, с. 665–666]. Автор отмечает, что развитию кукольного теневого театра способствовал подъем народной литературы. Первые упоминания о театре относятся к X в. На городской площади или близ дворца эмира на небольших подмостках сооружался экран в виде натянутого куска белой материи. Позади экрана ставились светильники. Между экраном и источником света с помощью кукловода двигались куклы. Зрители, сидевшие по другую сторону экрана, наблюдали движение теней. На судьбу арабского кукольного теневого театра огромное влияние оказало творчество египетского драматурга, режиссера, литератора и врача Ибн Даниаля (Мухаммад Ибн Даниаль) (1248–1310) [Тимофеев, 1975].
Календарно-праздничная культура народов Передней Азии не может быть в полной мере понята и охарактеризована без привлечения сравнительного материала, собранного советскими этнографами среди узбеков, таджиков, казахов, других народов Средней Азии и Казахстана (Древние обряды, 1986; Науруз, 1992), а также среди народов Дагестана (Календарь, 1987; Проблемы мифологии, 1988). Особенно хочется отметить прекрасные работы Е.М. Пещеревой [Пещерева, 1927, 1963], О.А. Сухаревой [Сухарева, 1986, с. 31–46], Дж. Х. Кармышевой [Кармышева Дж. Х., 1986, с. 47–70], Г.П. Снесарева [Снесарев, 1969]. Большую ценность имеют работы Н.П. Лобачевой [Лобачева, 1986, с. 6–31; 1995, с. 24–36], И. Мухиддинова [Мухиддинов, 1971; 1986, с. 70–93; 1989], А. Негмати [Негмати, 1989], Б.А. Байтанаева [Байтанаев, 1992, с. 5–13], А.Г. Булатовой [Булатова, 1988], М.А. Магомедовой [Магомедова, 1987].
Свидетельства о календарных праздниках персов, курдов, турок, арабов, евреев могут быть почерпнуты из энциклопедических изданий, например, «Мифы народов мира», «Ислам. Краткий справочник» (1983 г.), «Ислам. Энциклопедически словарь» (1991 г.), «Еврейская энциклопедия» (1991 г.).
Обобщающий материал по праздничной культуре мусульманских народов содержится в монографии Д.Е. Еремеева «Ислам: образ жизни и стиль мышления» [Еремеев, 1990, с. 39, 96-110, 151–162, 220–225].
Для воссоздания истоков многих календарных обычаев и обрядов уникальный материал дают исследования по истории Древнего Востока; материалы, добытые археологией. В этом направлении у нашей науки богатейшие традиции. Отметим в качестве примера исследования Е.В. Антоновой, посвященные культуре древних земледельцев Передней и Средней Азии [Антонова, 1984]. Из трудов отечественных археологов прежде всего надо отметить исследования советских ученых, многие десятилетия работавших в Средней Азии, Казахстане, на Северном Кавказе и в Закавказье. Отдельно хочется напомнить вклад Хорезмской археолого-этнографической экспедиции, созданной и многие годы возглавлявшейся С.П. Толстовым. В работах многих сотрудников этой экспедиции затрагивались вопросы календарно-праздничной культуры населения древнего Хорезма (например, см.: [Толстов, 1948; Кой-Крылган-кала, 1967; Садоков, 1970; Топрак-кала, 1984; Рапопорт, 1978, 1991]).
Ознакомление с историографической традицией изучения календарных обычаев и обрядов, праздников годового цикла народов Передней Азии отечественной наукой позволяет сделать некоторые предварительные выводы. Несомненно, что наша наука усилиями нескольких поколений ученых накопила огромный источниковедческий материал для исследования этой проблематики. Российскими учеными детально и всесторонне рассматривались как исторические аспекты отдельных праздников, так и их бытование в XIX — начале XX в. В то же время надо отметить, что не все праздники годового цикла персов, курдов, турок, арабов, евреев одинаково изучены. Наибольшее внимание привлекали праздники, связанные с Новым годом, обрядами весеннего цикла. Среди религиозных, например, мусульманских, более изученными оказались обычаи и обряды поста Рамадан (Рамазан), а также Праздник окончания поста. Среди шиитских — в центре исследования оказались первые дни месяца мохаррам.
Внимание российских ученых привлекали народные развлечения, народный театр персов, курдов, турок, арабов, евреев.
В последние годы появились новые интересные работы, посвященные календарным обычаям и обрядам, праздникам годового цикла народов Передней Азии, в том числе персов (И.М. Стеблин-Каменский, Б.-Р. Логашова), арабов (И.А. Амирьянц, У.А. Манасра), турок (Д.Е. Еремеев, В.П. Курылев, А.Э. Тенишева), курдов (Т.Ф. Аристова, О.И. Жигалина), евреев (Е.Э. Носенко).
Дальнейшее всестороннее, более углубленное изучение календарно-праздничной культуры народов Передней Азии — дело будущих исследователей.
Место календарных обычаев и обрядов в традиционной культуре
В центре данного исследования календарные обычаи и обряды, а также календарные, народные праздники годового цикла народов Передней Азии.
Как известно, в русской и европейской этнографической науке понятие «календарные обычаи и обряды» сформировалось в первой половине XIX в. и связано с именами русских ученых И.М. Снегирева [Снегирев, 1837, т. I–IV] и А.В. Терещенко [Терещенко, 1848]. Большой вклад в изучение именно «календарных» обычаев и обрядов внес немецкий этнограф Вильгельм Маннхардт сочинениями, которые датируются 60-70-ми годами XIX в. (подробнее см.: [Календарные обычаи, 1983, с. 12–13]).
Для изучения календарных праздников других народов мира, и в том числе народов Передней Азии, огромное значение имеют вопросы теории и методики их анализа. Отметим некоторые из них: обоснование связи календарных обычаев и обрядов с трудовой деятельностью земледельцев [Чичеров, 1957]; понимание праздников как выражения «двумерности средневековой жизни (официальной и народной)»; утверждение связи праздника с народным идеалом жизни, выраженным в первую очередь в карнавале [Бахтин, 1965]. Особенно ценным представляется опыт структурно-исторического анализа календарной обрядности, предпринятого С.А. Токаревым на материале народных обычаев стран зарубежной Европы [Токарев, 1973, с. 15–28], а также выявление общих элементов в годичном цикле русских аграрных праздников, осуществленное в известном исследовании В.Я. Проппа [Пропп, 1963]. Общетеоретическое значение имеет и проблема функциональной значимости обычаев и обрядов каждого календарного цикла, исследованная В.К. Соколовой на материале весенне-летних календарных обрядов русских, украинцев и белорусов [Соколова, 1979, с. 262–263].
Теоретическое значение имеют предпринятое исследователями выявление в календарных обычаях и обрядах, бытовавших в конце XIX — начале XX в., древнейших верований и культов (таких, например, как культы земли, предков, воды, солнца, огня, растительности). Ценными являются постановка проблемы о связи календарных обычаев и обрядов с фольклором, например, с обрядовой песней [Соколова, 1979], с играми и развлечениями, а также указания на изменение их функциональной роли в праздниках. Значительный интерес представляют исследования М.М. Громыко календарной обрядности русских (XIX в.) в плане изучения этнических традиций народов (см., например: [Громыко, 1986, с. 117–125, 161–266]).
В отечественной этнографической науке исследование календарных обычаев и обрядов,
