Илья Голенищев-Кутузов - Благодарю, за всё благодарю: Собрание стихотворений
ЗАМКНУТЫЙ КРУГ (1935-1938)
«Не плакальщицей жертвенного Слова…»
Не плакальщицей жертвенного СловаМоей страны родной,Но вестницей грядущего живого,Евангельской женой,
Душа моя, пребудь в усталом мире!Колебля твой покров,Уже дрожит в предутреннем эфиреБлагая весть веков.
Лишь этим Словом всколосятся нивыИ лягут под серпом,И города восстанут, горделивы,В просторе голубом,
И мой народ забудет мор и голод,Презренный страх и стыд –По наковальне обновленный молотСвободно зазвучит.
Уже восходит творческое Слово,Пронзая мертвый слой,Звездой любви пылающей и новойНад русскою землей.
1933«Тот, кто увидел предел…»
Тот, кто увидел пределМудрости шаткой,Тот, кто вполне овладелЛирою краткой,Мир не отвергнет – о нет! –Знающей горькой улыбкой,Жалостью к людям согретНежной и зыбкой.
СОНЕТ
Там, где светил предельных чистота,Тысячелетья – краткие мгновенья.Как мне понять? В часы уединеньяВо мне звучит могильная плита.
О страшный звук! Печальная четаНадгробных кипарисов, запах тленья…Твои давно исчислены мгновенья.Садись у придорожного куста.
И слушай ночь. Куда спешить? К чему?В потертую дырявую сумуСложи надежды. И с мечтою тленной
Усни. И в лабиринте древних сновТы повторишь заклятье странных слов:Во мне пылает полнота вселенной.
1934НА СМЕРТЬ АЛЕКСАНДРА I ЮГОСЛАВЯНСКОГО
Ты оживаешь, Король,Движешь стихией свободной,Пресуществленная боль,Стала душою народной.
В гневе полночной грозы,В стоне пастушьей свирели,В тихом сияньи росы,В осени жертвенном хмеле,
В памяти страшных утрат,В ярком биении жизни,Силой заветных преград,Алою кровью отчизны –
Ты оживаешь. СердецСлитное слышу биенье.Только терновый венецДуха венчает рожденье.
Рок отступает слепой.Ритмом надгробных рыданийТы вознесен над землейВ пурпуре древних преданий.
1934, ноябрь«О одиночество! Луна сквозь саван туч…»
О одиночество! Луна сквозь саван тучИ вьюга снежная над узким переулком,Где шаг твой слышится таким чужим и гулким.Меж телом и теплом – замок и ржавый ключ.
К чему спешить. И как ты завершилВседневный кружный путь: вот дом и вот калитка.Не разворачивай томительного свитка.Ты знаешь всё давно. От альф и до могил
Душой измерены земные расстоянья.А там, на небесах, пронзительней, яснейНад трехаршинною бесспорной бездной днейЛуны загробное, незрячее сиянье.
1935ЦЫГАНСКАЯ БАЛЛАДА
Ich schluss eine Katz am Zann,
Der Anne, der Hex, ihre schwarze liebe Katz.
Gothe
Мяукнула кошка на крыше дощатой:Проснулась, взыграла нечистая сила,И в чаще заохал леший мохнатый,И с неба звезда покатилась –Через пень, пень, пень,Через лес, лес, лес,Прямо в ад.
Три меченных накрест забил я дробинкиВ ружье и три черные козьи шерстинки,И кошка упала к ногам моим, вояИ землю когтями кровавыми роя, –Через пень, пень, пень,Через лес, лес, лес,Прямо в ад.
Шесть старух явилось и стали у двери,Но по имени ведьм я окликнул:Ты Дарья, ты Марья, Авдотья, Лукерья,А ты Катерина, и ты Акулина –Через пень, пень, пень,Через лес, лес, лес,Прямо в ад.
И старухи исчезли, как ветер стеная,В соседней деревне зажглась огневаяЗарница.И скрипка запела в руках моих дико,И звуки неслися, лихие, как лихо,Как по небу красная птица –Через пень, пень, пень,Через лес, лес, лес,Прямо в ад.
Всё быстрей я летел под луною двурогой,В алой мгле подо мной исчезали дороги,Ногами скользил по земле обгоревшей,Смычком я касался звезды побледневшей –Через пень, пень, пень,Через лес, лес, лес,Прямо в ад.
1935ДЮРЕР
Склонись над книгой – тихие страницыРаскроются, как дальние дороги.Уже летят невиданные птицы,Пасутся белые единороги.
Германские тяжелые тритоныПлывут по Рейна златоносным водам.И виноградников пьянеют склоныПод голубым и неподвижным сводом.
Веселый рейтер, весь литой из стали,Беспечно скачет по дороге пестрой,Но знающий скелет, глазницы пяля,Ему грозит своей косою острой.
Вот собралися молодые ведьмыЛететь на шабаш в сладострастном страхе.Крестом цветут рогов оленьих ветвиИ на коленях молится Евстафий.
Вот Апокалипсиса всадник мстящийЗемле несет невиданные муки,Но защищают мир переходящийАпостолов молитвенные руки.
Над месяцем блаженная МарияСтопою легкой попирает змея,И облаков струится литургия,Над яслями младенца нежно рдея,
И кроткий лев у ног анахоретаЛежит и дремлет под псалмов журчанье,И в откровении теней и светаВдали встают, как давние преданья,
Готические города, темницы,Соборы, площади и римские фонтаны,По улицам грохочут колесницыВеликолепного Максимильяна
Среди толпы, и музыки, и криков.И этот мир таит в себе глубокоВесь этот пир обличий, красок, ликов –Художника всевидящее око.
1936ИЗИДА
Душа еще полна видений.Ей чудится подземный свод,И знаки мертвых поколенийОна с волненьем узнает.
Кто ей в скитаниях поможет?За ней – некрашеный порог.Уже ее во тьме тревожитМогильный осторожный бог.
Бормочут тише, глуше маги,Всё уже страстное кольцо.И в огненном сияньи влагиГорит любимое лицо,
И ниспадают покрывала,И обнажаются миры.Но всё, что сердце предсказало,Лишь отсвет роковой игры,
Улыбка сфинкса средь пустыни,Пути, подвластные судьбе…О, знанье полное отнынеТебя во мне, меня в тебе.
1935«Ночных небес томительный избыток…»
Ночных небес томительный избыток,И вспышки краткие июньских гроз,И в лепестках поблекших маргаритокПолупризнанье, длительный вопрос,
И влажных губ невнятный жаркий лепет,И первых капель сбивчивый ответ,Зарниц далеких неизбежный трепет,И мрак и свет, и снова мрак и свет.
1936«Чем ты противилась сильней…»
Чем ты противилась сильней,Уединяясь безрассудней,Оберегая скудость дней –Безлюбые глухие будни,
Тем я упорнее ловилТвое невольное волненье,Как пенье голубых светил,Как волн полночное кипенье.
И легкое движенье плеч,Стесненных осторожной тканью,Твоя прерывистая речь,Досада и полупризнанье –
Всё приближало ясный час,Когда поблекнут все утратыИ алой кровью свяжет насСлепой, пылающий, крылатый.
1936«Усолнечной стены стоит сосна…»
