Андрей Максимов - Многослов-1: Книга, с которой можно разговаривать
Любые неприятности, беды, даже трагедии сегодняшнего дня так изводят нас потому, что мы боимся их протяженности. Если бы мы точно знали, что любая, самая жуткая трагедия, не пойдет вместе с нами в будущее, мы бы переживали ее с улыбкой.
Смерть близкого человека ужасна потому, что она как бы оголяет будущее, делает нас навсегда сиротами. Безденежье или «малоденежье» угнетает человека не само по себе, а потому, что у него не видно конца.
Если бы человек умел забрасывать неприятности в прошлое, а не в будущее, он был бы счастлив.
Будущее – это поле битвы мечты и тревожных предчувствий. Самоощущение человека во многом зависит от того, что побеждает в этой битве.
Будущее реальней настоящего и прошлого, потому что оно гораздо сильней воздействует на нас.
И задача человека – постараться выстроить эту реальность так, чтобы она рождалась под воздействием мечты, а не предчувствий. А если не получается, то постараться забыть о будущем, не думать о нем, вышвырнуть его из реальности.
И вправду, коль скоро будущее принадлежит не нам, стоит ли так стремиться зайти туда в гости? Счастлив тот, кто уверен: сегодня – это и есть настоящее, и умеет жить сегодняшним днем, не заглядывая за его границу.
А как же бизнесмены, политики, в общем, все те, кто вынужден строить планы на будущее?
Много ли вы видели среди них счастливых людей? – так бы я ответил на этот вопрос.
А теперь перейдем к разговору о том, что такое вообще время? Как мы воспринимаем это странное движение секундной стрелки...
ВРЕМЯ
Интересно, что заставило людей изобрести первые часы? Как известно, они были солнечными и случилось это около 3500 лет назад. Потом появились механические часы, часы с маятником, электронные. Потом человечество изобрело атомные часы (в 1948 году), которые за миллион лет могут ошибиться на одну секунду, и возрадовалось, что ему удалось, если не победить, то уж, во всяком случае, зафиксировать время.
Человечество и тут ошиблось.
Время – категория абсолютно субъективная. Например, двадцать четыре часа – сутки – на самом деле имеют разную протяженность в тюрьме и на воле; в юности и в старости; летом и зимой; у жителя города и у обитателя джунглей; у мужчины и у женщины и так далее. Сорок минут на футболе и сорок минут в ожидании врача тянутся не одинаково. Пять минут утром, когда не хочется вставать, и пять минут перед стартом космического корабля – это разное время.
Количество прожитых лет также не является какой-то сущностной характеристикой человека. Восьмидесятилетний балетмейстер Ролан Пети, или восьмидесятипятилетний композитор Оскар Фельцман, или Олег Табаков, в семьдесят лет ставший отцом, по сути, являются более молодыми людьми, нежели некоторые мои сорокалетние друзья. О том, что такое старость мы поговорим в свой черед, однако очевидно, что старость, как и зрелость, как и молодость характеризуются чем-то иным, нежели просто сумма лет.
Нельзя сказать, что время есть абстрактная категория. Каждый из нас прекрасно знает, что оно весьма конкретно. Просто понимание этой конкретности у каждого свое.
Время – нечто еще более субъективное, чем, например, красота. У каждого из нас свое собственное понимание времени и свои собственные взаимоотношения с ним. Когда молодой человек ругает девушку, которая всегда опаздывает на свидания, он не в состоянии осознать, что у нее просто иное понимание времени, для нее оно течет иначе, чем для него. Вот и все. Она не виновата.
Человечество имеет такую странную особенность: совершив какую-либо ошибку, оно никогда не стремится ее исправить, а, наоборот, изо всех сил начинает ее усугублять. И вот мы уже становимся пленниками времени. Представьте себе, что случится, если из нашей жизни исчезнут все часы и календари. Жизнь превратится в хаос.
Когда человек начинает вмешиваться в то, что создал не он, например, в жизнь природы, в жизнь космоса или в жизнь времени, он должен понимать, что последствия этого всегда будут печальны: он лезет в чужой монастырь, как всегда, со своим уставом.
Бесконечные попытки зафиксировать время привели к тому, что мы стали пленниками того, что каждый из нас воспринимает абсолютно субъективно.
Зависимость от времени, которой подвержены все мы, – это, своего рода, зависимость от формы: содержание времени и понимание этого содержания у каждого свое.
Отсюда, например, трагедии пожилых людей, которые не только ощущают себя, но и, по сути, являются молодыми. Однако весь мир указывает им на то, что их время кончается. Пожилому человеку трудно устроиться на работу, хотя он может быть здоровей, опытней и профессиональней иного молодого.
С другой стороны, старик нам часто кажется мудрым. Хотя отнюдь не все люди мудреют с годами.
Когда человек уверен, что чем дольше он будет делать какое-то дело, например, решать задачу, или ставить спектакль, или объяснять сыну смысл жизни, тем достойнее получится результат, – он обречен на неудачу.
Человек может кричать: «Я отдал этому делу всю жизнь!» и быть искренне убежденным в том, что одно это дает ему какие-то права на это дело. Не дает. Важно, не сколько лет отдано делу, а сколько реально сделано.
Время не может являться критерием. Ну, разве что в спорте: в беге или там в плаванье.
Жизненная практика не всегда правильна, но она всегда – единственная жизненная практика, и нужно стараться выстраивать с ней отношения. Верно или не верно мы относимся ко времени – вопрос отдельный, однако очевидно, что все мы находимся у него в плену. Поэтому, мне кажется, стоит научиться строить свои отношения со временем так, чтобы этот плен приносил как можно меньше неприятностей.
Для этого надо, во-первых, понимать, что время у каждого свое, и относиться к этому с уважением.
Во-вторых, осознавать, что в каждой ситуации время течет неодинаково, чтобы не переживать и не нервничать по этому поводу.
И, в-третьих, осознавать, что количество времени не может являться критерием ни в какой ситуации, ни в каком деле, короче говоря – никогда. Можно прожить с человеком десять лет и его не знать, а узнать за два дня. Можно делать работу годами – и ничего не получить, а можно сделать ее быстро с первоклассным результатом.
То самое время, в плену которого мы находимся, имеет еще социальный подтекст. Помните газетные заголовки: «Наступило новое время» или «Времена чего-то там ушли в прошлое»?
Однако это тоже не более, чем метафора. Осознать время, в которое человек живет, можно лишь отойдя на некоторое историческое расстояние. Но и в этом случае взгляд будет совершенно субъективен. Поэтому история – это не наука о том, что было в прошлые времена, а взгляд конкретного историка на прошедшие годы. И здесь нет и не может быть объективности. Каждый выбирает тот взгляд на прошлое, который ему ближе.
Великий древнегреческий философ Платон писал: «Время уносит все: длинный ряд годов умеет менять и имя, и наружность, и характер, и судьбу».
Вспомним еще одну цитату, но теперь нашего современника, замечательного поэта Александра Кушнера: «Времена не выбирают. В них живут и умирают».
С Кушнером (как и с Платоном) спорить, конечно, безумие: когда родился – тогда и пригодился. Однако выбрать свое отношение и к большому времени, в котором живешь, и к своему собственному времени, которым живешь, – можно.
Так что, самое время поговорить о выборе.
ВЫБОР
Если существует в этом мире нечто, что постоянно портит нам настроение и отнимает массу душевных и физических сил, так это чертов выбор. Выбираем ли мы, какую одежду надеть, какое блюдо заказать в ресторане или на что потратить последние сто рублей, – выбор всегда кажется чертовым.
Казалось бы, мы должны выбор ненавидеть. Однако если мы посмотрим на наших детей, то убедимся, насколько раздражает даже самого маленького ребенка, когда родители все решают за него.
Человек создан таким существом, которое должно выбирать. Для него это такая же жизненная необходимость, как дышать или принимать пищу.
Выбор – это прерогатива свободного человека. Если у человека нет выбора, значит, он – раб. Когда кто-то соглашается с тем, что за него будет решать другой, – это означает, что он соглашается с тем, чтобы стать рабом. Рабом начальника. Рабом любимого человека. Рабом родителей. Неважно кого.
Человек превращается в раба, когда соглашается с тем, что любой выбор будут делать за него.
Существует ли некий единый критерий правильного выбора? Можно ли сделать так, чтобы выбор улучшал жизнь, а не ухудшал ее?
Стоп. Вас не насторожила последняя фраза?
Повторим ее еще раз: можно ли сделать так, чтобы выбор улучшал жизнь, а не ухудшал ее?
Если вы согласны с такой постановкой вопроса, значит, вы согласны и с этим критерием выбора: улучшает он жизнь или нет?
