Питирим Сорокин - Человек. Цивилизация. Общество

Наконец, история статистически достоверно изученных XIX и XX столетий, как мы видели, также не показала какой-либо определенной тенденции. Распределение национального дохода в европейских странах, будучи достаточно стабильным, показывает только маятниковые колебания. Поэтому, несмотря на нашу склонность видеть во всем определенные закономерности, несмотря на наше желание верить в неизвестные силы, которые создают историю человечества и ведут нас к определенной цели, несмотря на общее мнение, которое описывает процесс исторического развития как обучение в колледже, где все студенты поступают на первый курс, переходя с курса на курс и наконец заканчивают колледж, дабы стать счастливыми членами конечного «социалистического», «коммунистического», «анархического», «равного» или еще какого-нибудь там социального рая, предписанного историей, разумом или абсурдом «теоретиков прогресса»; несмотря на все это, мы вынуждены заключить, что такому «финализму» и «эсхатологии» нет серьезных оснований. Исторический процесс скорее напоминает мне человека, который вращается в разных направлениях без определенной цели или пункта назначения.

К вышесказанному следует добавить следующие краткие замечания: как правильно подметили В. Парето и Г. Шмоллер, существует корреляция между периодом интенсивного экономического развития и усилением экономической стратификации и, при общих равных условиях, увеличение размера общества в форме увеличения числа его членов, вероятно, приводит к ослаблению роста неравенства. Но это, однако, не всегда так и часто нарушается вмешательством разнородных и неожиданных факторов. Временно поставим на этом точку.

1. Гипотезы постоянной высоты и профиля экономической стратификации и ее роста в XIX веке не подтверждаются.

2. Самая верная — гипотеза колебаний экономической стратификации от группы к группе, а внутри одной и той же группы — от одного периода времени к другому. Иными словами, существуют циклы, в которых усиление экономического неравенства сменяется его ослаблением.

3. В этих флуктуациях возможна некоторая периодичность, но по разным причинам ее существование пока еще никем не доказано.

4. За исключением ранних стадий экономической эволюции, отмеченных увеличением экономической стратификации, не существует постоянного направления в колебаниях высоты и формы экономической стратификации.

5. Не обнаружена строгая тенденция к уменьшению экономического неравенства; нет серьезных оснований и для признания существования противоположной тенденции.

6. При нормальных социальных условиях экономический конус развитого общества колеблется в определенных пределах. Его форма относительно постоянна. При чрезвычайных обстоятельствах эти пределы могут быть нарушены, и профиль экономической стратификации может стать или очень плоским, или очень выпуклым и высоким. В обоих случаях такое положение кратковременно. И если «экономически плоское» общество не погибает, то «плоскость» быстро вытесняется усилением экономической стратификации. Если экономическое неравенство становится слишком сильным и достигает точки перенапряжения, то верхушке общества суждено разрушиться или быть низвергнутой.

7. Таким образом в любом обществе в любые времена происходит борьба между силами стратификации и силами выравнивания. Первые работают постоянно и неуклонно, последние — стихийно, импульсивно, используя насильственные методы.

Политическая стратификация

Итак, как уже было отмечено, универсальность и постоянство политической стратификации вовсе не означает, что она везде и всегда была идентичной. Сейчас же следует обсудить следующие проблемы: а) изменяется ли профиль и высота политической стратификации от группы к группе, от одного периода времени к другому; б) существуют ли установленные пределы этих колебаний; в) периодичность колебаний; г) существует ли вечно постоянное направление этих изменений. Раскрывая все эти вопросы, мы должны быть крайне осторожны, чтобы не подпасть под обаяние велеречивого красноречия. Проблема очень сложна. И должно приближаться к ней постепенно, шаг за шагом.

Упростим ситуацию: возьмем для начала только верхнюю часть политической пирамиды, состоящую из свободных членов общества. Оставим на некоторое время без внимания все те слои, которые находятся ниже этого уровня (слуги, рабы, крепостные и т. п.). Одновременно не будем рассматривать кем? как? на какой период? по каким причинам? занимаются различные слои политической пирамиды. Сейчас предметом нашего интереса являются высота и профиль политического здания, населенного свободными членами общества: существует ли в его изменениях постоянная тенденция к «выравниванию» (то есть к уменьшению высоты и рельефности пирамиды) или в направлении к «повышению».

Общепринятое мнение — в пользу тенденции «выравнивания». Люди склонны считать как само собой разумеющееся, что в истории существует железная тенденция к политическому равенству и к уничтожению политического «феодализма» и иерархии. Такое суждение типично и для настоящего момента. Как справедливо подметил Г. Воллас, «политическое кредо массы людей не является результатом размышлений, проверенных опытом, а совокупность бессознательных или полусознательных предположений, выдвигаемых по привычке… Что ближе к разуму, то ближе к нашему прошлому и как более сильный импульс позволяет быстрее прийти к выводу»[338]. Что касается высоты верхней части политической пирамиды, то я отнюдь не уверен, что общее мнение людей детерминировано этими мотивами. Мои же аргументы следующие.

У первобытных племен и на ранних ступенях развития цивилизации политическая стратификация была незначительной и незаметной. Несколько лидеров, слой влиятельных старейшин — и, пожалуй, все, что, располагалось над слоем всего остального свободного населения. Политическая форма такого социального организма чем-то, только отдаленно, напоминала покатую и низкую пирамиду. Она скорее приближалась к прямоугольному параллелепипеду с еле выступающим возвышением сверху. С развитием и ростом общественных отношений, в процессе унификации первоначально независимых племен, в процессе естественного демографического роста населения политическая стратификация усиливалась, а число различных рангов скорее увеличивалось, чем уменьшалось. Политический конус начинал расти, но никак не выравниваться. Четыре основных ранга полуцивильных обществ на Сэндвичевых островах и шесть классов среди новозеландцев могут проиллюстрировать этот первоначальный рост стратификации. То же можно сказать и о самых ранних ступенях развития современных европейских народов, о древнегреческом и римском обществах. Не обращая внимание на дальнейшую политическую эволюцию всех этих обществ, очевидным кажется, что никогда их политическая иерархия не станет такой же плоской, какой она была на ранних стадиях развития цивилизации. Если дело обстоит именно так, то было бы невозможным признать, что в истории политической стратификации существует постоянная тенденция к политическому «выравниванию».

Второй аргумент сводится к тому, что, возьмем ли мы историю Древнего Египта, Греции, Рима, Китая или современных европейских обществ, она не показывает, что с течением времени пирамида политической иерархии становится ниже, а политический конус — более плоским. В истории Рима периода республики мы видим вместо нескольких рангов архаической поры высочайшую пирамиду из разных рангов и титулов, накладывающихся друг на друга даже по степени привилегированности. В наше время наблюдается нечто похожее. Специалисты по конституционному праву, кстати, достаточно верно отмечают, что политических прав у президента США явно больше, чем у европейского конституционного монарха. Исполнение приказов, которые отдают высокие официальные лица своим подчиненным, генералы — низшим военным рангам, столь же категорично и обязательно, как и в любой недемократической стране. Соблюдение приказов офицера высшего звания в американской армии так же обязательно, как и в любой другой армии. Есть отличия в методах рекрута, которые мы обсудим в дальнейшем, но это ни в коем случае не означает, что политическое здание современных демократий плоское или менее стратифицированное, чем политическое здание многих недемократических стран. Таким образом, что касается политической иерархии среди граждан, то я не вижу какой-либо тенденции в политической эволюции к понижению или уплощению конуса. Несмотря на различные методы пополнения членами высших слоев в современных демократиях, политический конус сейчас такой же высокий и стратифицированный, как и в любое другое время в историческом прошлом, и конечно же он выше, чем во многих менее развитых обществах. Хоть я и настойчиво подчеркиваю эту мысль, тем не менее мне не хотелось бы, чтобы меня поняли превратно, будто бы я утверждаю существование обратной постоянной тенденции к повышению политической иерархии. Это никаким образом и ничем не подтверждается. Все, что мы видим вновь, — это «беспорядочные», ненаправленные, «слепые» колебания, не ведущие ни к постоянному усилению, ни к ослаблению политической стратификации.