Знаки, символы и коды культур Востока и Запада - Светлана Тевельевна Махлина

анализом британского, французского и американского ориентализма. И в первую очередь касается контакта с арабами и исламом, что отнюдь не верно, если мы говорим об отношении Запада к Востоку, подчеркивая популярность «антиарабских и антиисламских предрассудков на Западе»[716]. Безусловно, в этом есть правда. «К сожалению, иногда столкновение интересов коренных европейцев и мусульман приводило к серьезным конфликтам, поэтому в последнее десятилетие отношение к исламу со стороны большинства коренных жителей Старого света стало крайне негативным»[717]. Но и в отношении к исламу мы находим передержки в анализируемой книге Эдварда Саида. Правда, перед этим он дает эскизно историческое описание Запада к Востоку – начиная с эпохи античности. Но уже даже в Древней Греции он видит не естественное изображение Востока, а его репрезентацию. Так, уже в драме Эсхила «Персы» «Восток превращается из весьма далекого и зачастую опасного Иного в фигуры более привычные (в случае Эсхила – в рыдающих азиатских женщин)»[718]. Анализируя античную литературу, Саид приходит к следующему выводу: «Азия говорит через и благодаря воображению европейцев, которые представлены победителями Азии, – того лежащего за морем враждебного ″другого» мира″» … «Восток, и в особенности Ближний Восток, еще со времен античности воспринимался на Западе как его великая комплементарная противоположность» … «отношение к Востоку в целом со стороны Запада колеблется между презрительным отношением к нему как к чему-то известному и трепетом восхищения его новизной (или даже страхом перед ней)»[719]. В дальнейшем, анализируя европейских литераторов, писавших о Востоке, он постоянно видит негативное восприятие всего Востока, и в первую очередь ислама. Отождествляя Восток с исламом, Саид пишет: «Ислам недаром олицетворял собой ужас, опустошение, демонические орды ненавистных варваров»[720]. Поэтому, начиная с эпохи Наполеона, по Саиду, европейцы стремились «приблизить Восток к Европе и тем самым поглотить его полностью и – что особенно важно – устранить, или по крайней мере смягчить его чужеродность, а в случае ислама – и враждебность»[721]. Такую позицию можно видеть и в художественном творчестве, особенно в литературе, внесшей «существенный вклад в построении ориенталистского дискурса. Сюда входят труды Гете, Гюго, Бертона, Шатобриана, Кинглейка (Kinglake), Нерваля, Флобера, Лэйна, Бертона, Скотта, Байрона, Виньи, Дизраэли, Джорджа Элиота и Готье. Позднее, в конце XIX – начале XX века к этому ряду можно добавить Даути (Doughty), Барраса, Лоти, Т.Е. Лоуренса, Форстера…

К концу XIX века все эти достижения получили материальное подкрепление в виде европейской оккупации всего Ближнего Востока (за исключением отдельных частей Оттоманской империи, поглощенных после 1918 года)»[722].

Для европейцев, по книге Эдварда Саида, характерно «небрежное, сколь и распространенное смешение арабского с санскритом (как, например, в «Шагреневой коже» Бальзака роковой талисман покрыт арабской вязью, названной санскритом)…»[723]. И уж, конечно, обойти фигуру Киплинга Саид не мог[724].

Эти утверждения довольно подробно и ярко аргументируются в книге, выискивая и подчеркивая в творчестве указанных писателей только негативное отражение Востока, нередко с явными передергиваниями. Это же характерно и для современного ориенталиста, который, по мнению Саида, «далек от объективности»[725]. Упоминает он и американских писателей – Марка Твена, Фитцджеральда, но и у них находит «общий шаблон»[726].

Конечно, умная и глубокая книга достаточно ярко описывает определенные аберрации в сознании современных обывателей. «Вероломные китайцы, полуголые индийцы и пассивные мусульмане представляются исключительно как стервятники, зарящиеся на «наши» щедрые дары…например, считается, что арабы ездят на верблюдах, что все они террористы, что у них нос крючком, что они продажные распутники, а их незаслуженное богатство – это оскорбление подлинной цивилизации»[727].

Безусловно, во многом Эдвард Саид прав. С сожалением приходится констатировать вслед за Даниилом Андреевым: «Религия дискредитировала себя своей вековой беспомощностью…»[728]. Он говорит о том, «что многие считают, что «религиозная эра в человечестве завершилась»[729]. Между тем, Андреев уверенно предрекает, что в наше время «зреет предопределенная к рождению всечеловеческая интеррелигия»[730], когда она превратится «вместо сочетания разрозненных лепестков целокупным и единым духовным цветком, Розою Мира»[731]. В религии будущего, по его мнению, будет «Культ Единого, Культ Солнца Мира».

В современном мире стереотипное восприятие ислама на Западе связано с терроризмом, воинственностью и агрессивностью. Причины этого коренятся не только в ориентализме, но еще и в том, что они стали мощной диаспорой в Европе, нередко вызывая отрицательные эмоции чуждым бытом, одеждой, нравами. По данным «Би-Би-Си» на 2008 год наиболее крупные диаспоры проживают во Франции – 7 %, в Нидерландах – 6 %, Дании – 5 %, Австрии – 4,2 %, Швеции – 3,9 %, Германии – 3,6 %, Бельгии – 3,4 %, Великобритании – 2,7 %, Норвегии – 2,5 %. Проживают мусульмане и в Италии, Финляндии, Люксембурге. Почему происходит этот наплыв пришельцев из мусульманских стран в европейские страны? «Подавляющее их большинство – трудовые эмигранты. Это они сменили в богатых западноевропейских странах преобладавших там ранее бедняков из Италии, Испании, Португалии, Греции, либо вернувшихся к своим очагам вследствие улучшения жизни на родине, либо несогласных работать за низкую плату. Приехавшие им на смену афроазиаты (преимущественно выходцы из арабских стран, Турции, Ирана, Пакистана, Индонезии, Малайзии и прочих государств ислама), убедившись в преимуществах общества массового потребления, не спешили покинуть процветающий Запад, даже если им приходилось туго, ибо на родине было еще труднее»[732].

При этом сталкиваются интересы коренных европейцев и мусульман, что нередко приводит к кровавым столкновениям. Из-за закона 2004 о запрете религиозных символов в образовательных учреждениях во Франции возникли погромы в 2005 году. Естественно, что это вызвало негативное отношение европейцев к мусульманам. Понятно, что это искаженное и неверное представление. И ни один образованный и просто думающий человек не в состоянии разделять такое мнение. Ибо ислам – религия, как и любая другая, отнюдь не связанная с агрессией. Наоборот. Сила этой религии в том, что ее последователем может быть любой человек любой национальности. Д.Л. Андреев приводит весьма резонный пример того, почему возникают разногласия в религиях: «как если бы несколько путешественников поднимались с разных сторон на одну и ту же гору, видели и обследовали различные ее склоны, а по возвращении заспорили бы о том, кто из них видел реально существующее, а кто – причуды собственного воображения; причем каждый рассуждал бы, что гора именно такова, какой она оказалась с его стороны, а свидетельства других путешественников о других ее склонах – лживы, абсурдны и являю собой западню для душ человеческих. Таким образом, первый вывод, вытекающий из сопоставления междурелигиозных разногласий, заключает в себе путь к