Ада Баскина - Мальта и мальтийцы. О чем молчат путеводители

…Огромные куклы, а также люди, наряженные как куклы, дети в маскарадных костюмах – вся эта процессия медленно движется вдоль улиц Валетты. Вот качает всеми тремя головами «страшный дракон» лет шести от роду. А вот взялись за руки и приплясывают две очаровательные пятилетние «принцессы». Из коляски выглядывает очень юный «ковбой», а саму коляску везет, по-видимому, его старший брат – «черный пират». Там и сям пробегают полосатые «пчелки», голубые «птички». Важно шествует нарядная «дама» под руку с «Дракулой». Лица обоих закрывают маски.

А на небольших улочках и площадях разыгрываются короткие сценки, отплясывают танцоры. На дворцовой площади выступает балетная группа. Представление это называется «Парата», оно давно вошло в традицию – повторяется уже пятый век и посвящено победе Мальты над турками.

Два кружка танцоров, одетых в костюмы воинов и вооруженных саблями, стоят один внутри другого. Внешний кружок изображает турков, внутренний – мальтийцев. Размахивая саблями и обмениваясь танцевальными выпадами, и те и другие как бы воспроизводят картину битвы, которую пятьсот лет назад выиграли жители Мальты. Танцы сопровождаются звуками барабанов, скрипки и дудочки.

Но вот битва, то бишь танец, закончена. И все танцоры поднимают вверх красивую маленькую девочку с сабелькой в руке. Это и есть Парата (в точном переводе – невеста) – символ победы мальтийцев.

Карнавал – это конечно же и огромное количество сладостей. Около уличных ларьков наслаждаются традиционными тортами с миндалем дети и взрослые. В тех же ларьках продают специальные карнавальные конфеты – перлини.

Несмотря на то что карнавал приурочен к религиозному событию – кануну поста, его организацией занимается государственное учреждение – Совет по культуре и искусству. Он создает вполне официальный карнавальный комитет, который руководит всеми событиями на празднике. В конце карнавала этот комитет подводит итоги и выдает призы за лучшие костюмы, маски, танцы и игры.

Впрочем, есть на Мальте место, где карнавалом не руководит никто. Это остров Гозо. Здесь в городе Надуре проводится так называемый стихийный, или дикий, карнавал. Его никто не готовит. Все, что там происходит, это личная инициатива горожан, порожденная их фантазией. Здесь потешают публику самыми забавными костюмами. Здесь пугают народ самыми макамбрическими масками. Здесь экспромтом разыгрываются самые необычные, в том числе и жуткие, представления. Словом, веселье так веселье. И никаких запретов!

Каждое утро, когда я спускаюсь со своего второго этажа на первый, где живет Янулла с семьей, я прохожу мимо открытой двери. Она ведет в гостиную. Оттуда раздается негромкий дробный звук, напоминающий «чик-чирик» наших воробьев. Прямо перед собой я вижу главную достопримечательность дома – птичку в клетке. Птичка называется «буджери», она очень симпатичная – сине-голубая, с острым хвостиком и изящной головкой.

– Любите птиц? – спрашиваю я Януллу.

– Я вообще люблю животных, любых. А птица – это скорее дань традиции.

Бывая в разных мальтийских домах, я много раз видела клетки с птичками. Хозяин одного такого дома, Николас Каруана, менеджер компьютерной компании, расширил мои познания:

– Птица в клетке – это скорее напоминание о прошлом. Это, кстати, и символ Мальты, где любимым занятием большинства мужчин было птицеловство.

– Вы хотите сказать, что это национальное мужское хобби?

– Да, в последние десятилетия скорее хобби, а в свое время почти профессия. Достаточно сказать, что еще лет пять назад в стране было зарегистрировано семнадцать тысяч охотников за птицами. И это, учтите, из четырехсот тысяч населения.

Почему именно Мальта стала едва ли не центром птицеловства в Средиземноморье? Дело в том, что во время своей ежегодной миграции из Африки в Европу, а это приходится на весну и осень, птицы большими стаями пролетают над этим островом. Здесь они останавливаются передохнуть, и их легко ловить.

Мальтийские охотники убивали птиц сотнями из ружей, а те, кто оружия не имел, ловили силками. Птицеловы сооружали небольшие укрытия из всего, что попадало под руку, и сидели в них часами: наблюдали за силками, в которые попадала добыча. При этом охотники окружали площадки клетками с прирученными певчими птицами. Их пение служило приманкой для перелетных пернатых.

– Однажды мой гость из Австралии, – рассказывает мне Николас, – решил побродить по склону холма недалеко от побережья. Он заинтересовался: что это за причудливые домики, беспорядочно разбросанные без всякого плана и без намека на архитектуру? Вскоре он услышал выстрелы и кинулся к одному из домиков. Оттуда выскочил человек с искаженным от ярости лицом. Он обрушился на австралийца с бранью, что-то кричал, грозил, чуть не толкнул его. Бедный мой гость не понимал мальтийского и быстро ретировался. Вина, конечно, была на мне: я должен был его предупредить, что во владения птицеловов лучше не соваться – они очень сердятся.

– А почему они такие агрессивные? Боятся ненароком застрелить?

– И это тоже. Но больше всего боятся, что случайный гость распугает их добычу, они ведь выслеживают ее по несколько дней.

– А зачем вообще-то нужно птицеловство?

– В старые времена это было неплохое подспорье для домашнего стола. Птичье мясо нежное, очень приятное на вкус. Оно было в ходу не только у простых людей, но и у гурманов.

– Сегодня ловят по той же причине?

– Нет, сегодня еды хватает, так что это просто хобби. Знаете, считается, что у мальтийцев врожденный охотничий инстинкт, и именно на птиц. Но сегодня птицеловы встречаются редко и действуют нелегально. Вы же, наверное, слышали про Птичий вердикт ЕС.

Знаменитый Bird verdict, принятый в Европейском союзе, категорически запрещает отстрел перелетных птиц. Более того, в нем сказано: «Члены ЕС обязаны охранять диких пернатых, а также их яйца, гнезда и среду».

Авторы вердикта не случайно опасались массовой охоты на птицу: поголовье некоторых видов пернатых стало стремительно сокращаться, а другие почти и вовсе исчезли. Особую озабоченность вызывают такие виды птиц, как пустельга, лунь, красный сокол. Именно они во время своего перелета из Африки в Европу останавливаются на Мальте.

Когда в 2004 году Мальта вступала в Европейский союз, от нее, как и от других претендентов, потребовали ряда уступок – в экономике, в социальном обеспечении. Правительство государства довольно легко согласилось на все условия. Кроме одного – запретить птицеловство. Это могло вызвать шквал протестов. В своем нежелании принять Птичий вердикт мальтийское правительство оказалось настолько твердым, что уступить пришлось членам ЕС. Мальте было разрешено отсрочить запрет на отстрел птиц на два года.

Надо сказать, что за это время птицеловы разгулялись по полной программе. В 2007 году защитники животных обнаружили на острове трупы 150 птиц.

Возмущение европейцев было так велико, что все-таки вынудило правительство Мальты закрыть весенний охотничий сезон. Однако не так-то просто лишить человека занятия, которому посвятили свою жизнь его отец, его дед… да и вообще многие поколения его предков. Древний обычай еще какое-то время нелегально существовал. И только года два назад наконец исчез окончательно.

Глава 4

РЕЛИГИЯ

– Вы не скажете, как пройти на пляж? – спрашиваю я прохожего.

– Дойдете до церкви, свернете направо и все время вниз.

Однако по дороге я меняю свой маршрут. До пляжа мне еще надо кое-что купить.

– Простите, как мне пройти к торговому центру? – обращаюсь я к другому прохожему.

– Дойдете до церкви, свернете направо и спуститесь вниз, – отвечает он.

– Но я знаю, что торговый центр находится в другой стороне от пляжа.

– Простите, я не очень вас понял. Вам на пляж? Тогда вы идете до церкви Стелла Марис, а если в торговый центр, то вам к церкви Сакре Кёр.

Это чисто мальтийская привычка – объяснять нужное направление здесь начинают с ближайшей церкви. С одной стороны, церковь самое высокое здание, с другой – церквей здесь построено множество. Если сравнить количество храмов с числом жителей, то окажется, что на Мальте одна церковь приходится на тысячу человек – больше, чем где-либо еще в Европе. Всего на острове длиной 27 километров около четырехсот храмов.

Эти культовые заведения потрясают архитектурной пышностью, а главное, роскошью внутреннего убранства.

– Вот это наш знаменитый собор Сент-Джон, – говорит гид.

Я чувствую некоторое разочарование. Отсюда, со стороны площади, храм кажется скромным, вполне заурядным. Фасад его ничем не примечателен. Над входом балкон, отсюда представители духовной власти объявляют о принятых ими важных решениях. По бокам две трехъярусные колонны. Вот, собственно, и все. Но, едва войдя внутрь, я обомлела. Такой потрясающей красоты мне, кажется, не приходилось видеть ни в одном другом храме мира. Инкрустации на камне, покрытые золотом. Своды, великолепно расписанные сценами из жизни Иоанна Крестителя. Два позолоченных органа. Беломраморная скульптурная группа «Крещение Христа» – украшение главного алтаря.