Владимир Жельвис - Наблюдая за русскими. Скрытые правила поведения
Проводили опрос. Сто процентов русских студентов сказали, что дали бы соседу списать контрольную работу. Сто процентов американцев с возмущением отвергли эту идею: с какой стати?! Разберёмся.
Добросовестный русский студент, может, и не так уж охотно даёт лодырю воспользоваться своим трудом, но что делать? Тот обидится, потеряешь дружбу, да и другие студенты твоё поведение не одобрят. Нет уж, пусть списывает, с меня не убудет. Соседям надо помогать. Глядишь, и тебе когда-нибудь чем-нибудь помогут. Долг платежом красен. Ты мне — я тебе. Рука руку моет. Таких пословиц у нас масса, и все они отражают наш коллективизм.
Английский клерк может годами ездить в электричке на работу, видеть в кресле напротив одного и того же джентльмена и при этом так ни разу с ним не заговорить: как можно? Мы же не представлены друг другу! А вдруг он не хочет со мной разговаривать?! Его визави думает точно так же, и оба мучаются, потому что ехать молча очень скучно.
Такой проблемы у русских не существует. Их коллективизм просто заставляет их разговориться с первым встречным. Больше того, иной раз разговор, например, со случайным попутчиком в поезде даже предпочтительнее. В самом деле, если вы расскажете о своей проблеме подруге, она это запомнит на всю жизнь, и вы будете знать, что ей всё известно. А хочется-то, с одной стороны, рассказать, облегчить душу, снять с неё тяжесть, а с другой — чтобы потом об этом ваш собеседник забыл. Или хотя бы чтобы вы с ним никогда больше друг друга не встретили.
В прежние времена, когда религиозные ритуалы были в большей чести, очень помогала исповедь, ведь священник не имеет права о поведанных ему грехах никому говорить, даже если к нему на исповедь пришёл убийца или маньяк. А сейчас куда пойдёшь? Есть, правда, психоаналитики, их в Западной Европе и Америке сотни тысяч, но у нас идти к ним как-то не очень принято. Вот и остаются случайные встречные. Или, на худой конец, родственники. В индивидуалистских обществах интимное общение с близкими людьми маловероятно, оно рассматривается как вмешательство в личную жизнь. Специалисту-психоаналитику ещё туда-сюда, но никому иному.
Русскому, с его куда более спокойным отношением к правам личности, в этом отношении намного легче. Конечно, и у нас есть личные тайны, но их много меньше, и раскрытие их меньший грех, чем на Западе.
Народам-коллективистам кажется вполне естественным, скажем, давать непрошеные советы. Один американский дипломат, работавший в Москве, рассказывает, что, когда он зимой вывозил на прогулку в коляске своего ребёнка, ему приходилось постоянно выслушивать от местных бабушек замечания: бабушки считали, что он недостаточно тепло своего ребёнка укутывал. Ему приходилось оправдываться, предлагать сострадательным женщинам просунуть руку под одежды младенца, чтобы они убедились, что ему тепло. Немыслимая ситуация где-нибудь в Западной Европе! С их позиции, это неслыханное посягательство на личную жизнь родителя: как одевать ребёнка — это его и только его дело. Если бы он спросил совета, ему бы охотно его дали, но лезть с непрошеными советами — верх бестактности и даже грубости!
Мы же, не задумываясь, осуждаем чужое поведение, даже если оно нас совершенно не касается.
А уж если касается! Старики хорошо помнят многочасовые и даже многодневные и многомесячные очереди за дефицитными продуктами и товарами в советские времена. Какие там были споры и скандалы! Вспомним знаменитую полуанекдотическую фразу «Вас тут не стояло!». Никто никогда и ни под каким видом не даст какому-нибудь нахалу пролезть без очереди. В Америке очередей мало, но, когда они встречаются, бывает, что кто-то норовит пролезть вперёд, игнорируя порядок. Что делают окружающие? Конечно, они могут сделать замечание, но чаще просто обменяются с соседями возмущёнными взглядами: это всё-таки лучше, чем открыто кого-то обругать.
Кстати, вы не задумывались, почему мы не слишком стесняемся, раздеваясь перед врачом, разрешаем дантисту копаться у нас во рту, почему позволяем парикмахеру бесцеремонно разворачивать нашу голову в любом направлении? Вы скажете: так то же специалисты. Да, конечно, но это не вся правда. Здесь снова встаёт вопрос о ценности личности. Мы не воспринимаем специалиста как личность, он для нас просто машина, автомат, призванный выполнить полезную для нас функцию. Попробовал бы кто-нибудь из моих друзей залезть мне в рот! Про другие места я уж не говорю.
Мне скажут: а как же влюблённые или супруги? А здесь всё просто: они становятся как бы одной личностью, отчего у них и нет тайн друг от друга. Права личности нельзя нарушить, если два человека добровольно от этих прав отказались в пользу друг друга.
Как было показано выше, англичанами очень ценится формальная вежливость. Она помогает поддерживать уважение к чужой личности. У русских куда больше ценится искренность, пусть даже при этом жертвуется этикетом.
Примеров тому множество. Западноевропейский, как, впрочем, и японский, этикет требует маскировать свои чувства. Для такой маскировки существует множество приёмов, бесчисленное количество выражений вежливости, приветствий, извинений, вежливых просьб и т.п. Соответствующие формулы есть у всех народов, но у русских по сравнению с теми же англичанами несравненно меньше. Неудивительно, что у англичан русские слывут невежливыми людьми. Если проследить за тем, как англичанин делает простую покупку или даже берёт железнодорожный билет, русского охватит оторопь: меньше чем десятью «пожалуйста» и «спасибо» тут не обойдёшься.
Но что русские невежливы, это всё-таки неточно сказано. Они скорее более искренни и считают возможным не скрывать от окружающих свои проблемы. Они могут даже по этому поводу подшучивать над собой: «Кто такой зануда? Это человек, который на вопрос, как дела, начинает рассказывать, как у него дела…»
Кто тут больше прав? Бесконечные английские «пожалуйста» часто неискренни, но они являются основой хороших отношений. В то время как русские меньше думают о том, как бы не ранить чувства другого человека, им такое поведение кажется фальшивым и вымученным. Хамить нехорошо, но сверхлюбезность кажется лишней, надуманной.
Отсюда много недоразумений. Западные жители терпеть не могут упрекать, выговаривать, уличать и поэтому, когда это абсолютно необходимо, стремятся как-то скрасить, смягчить упрёк. Опоздавшему студенту английский или американский преподаватель может сказать: «А я уже начал беспокоиться, не случилось ли с вами чего-нибудь». Это самый настоящий выговор, но привыкший к гораздо более резкому обращению русский воспримет его как любезное беспокойство за его здоровье и не подумает извиниться.
Иное дело — индивидуалистическое общество. Там каждый за себя, в крайнем случае — за свою семью. Поэтому дать списать означает своими руками вырастить себе соперника, конкурента. Пусть сам старается, делает, что может, я не стану ему мешать, но и помогать не подумаю. Как там у Германна в опере «Пиковая дама». «Пусть неудачник плачет, пусть неудачник плачет, кляня, кляня свою судьбу!»
Уже упомянутый нами профессор Броснахан сравнил членов индивидуалистического общества с птицами, сидящими на ветках: вроде бы все птицы одного вида и сидят-то на одном дереве, но поодаль друг от друга. Не то чтобы совсем далеко, но — не так тесно, как тюлени-коллективисты. Каждой птичке — своя веточка.
Сравним русскую деревню и западную ферму. Ферма стоит посреди полей этого фермера, и живёт там одна семья — ну разве что вместе с батраками. Конечно, удобнее, но как же тоскливо! И случись что — кто тебе поможет? Поневоле приходится дома держать целый арсенал оружия на случай визита незваных «гостей»: пока до шерифа дозвонишься, жизни можно лишиться.
Плохо ли это, хорошо ли? Это как посмотреть. Снова вспомним о плюсах и минусах железного стержня. В западном мире очень популярны книги, в которых авторы рассказывают, как они справились с постигшими их бедами: после разорения успешно начали новое дело; потеряв любимую жену, нашли новое счастье; мужественно перенесли боль, сумели излечиться от страшной болезни. Все эти испытания называются по-английски challenge, словом, плохо поддающимся переводу на русский. В общем это «вызов». Жизнь бросила вам вызов, и ваша задача — этот вызов мужественно принять и на него ответить. Нельзя плакаться соседям в жилетку: так поступают только слабаки. Ни под каким видом не признавайтесь, что вам плохо! Если вы спросите американца, как у него дела, он ответит только «Fine!» — «Прекрасно!», даже если сегодня утром у него сгорел дом, лопнул банк, ушла жена и умерла любимая собачка. Мои проблемы — это мои проблемы, и я намерен с ними справиться сам. Согласитесь, такое поведение не может не вызывать уважения.
Или японцы. Представьте себе такую сцену. В кабинет к боссу входит японец и, улыбаясь (улыбаясь!), говорит ему что-то вроде: «Извините меня, Кисида-сан, не могли ли бы вы отпустить меня сегодня с работы немного пораньше? Видите ли, у меня сегодня утром умерла старшая дочь…» Он что, такой бессердечный? Да нет, уверяю вас, он страдает не меньше нашего, но он не хочет, чтобы ему сочувствовали, он своей улыбкой как бы заявляет: «Ничего, не надо за меня переживать, я справлюсь».
