Жорж Минуа - Дьявол
Другие мировые религии отводят дьяволу более скромное место. Шайтан (сатана) из Корана — достаточно скромная фигура. Иногда его называют Иблис (от арабского «ублиса» — «нечего ждать» [от Бога]). Это падший ангел, отказавшийся подчиняться. Это существо из огня — рядом с Адамом, существом из глины. Таким образом, он был изгнан из рая и с тех пор подталкивает человека к неповиновению Аллаху. Однако его власть ограничена: «У меня нет никакой власти над вами», — говорит он правоверным, и его достаточно легко прогнать, произнеся формулу «заступника». Он не есть персонификация зла, которое обязано своим появлением несовершенству человеческой природы. Иногда его называют Напыщенным, поскольку его первородный грех — гордыня. Он подталкивает людей к индивидуализму — чтобы они думали о себе больше, чем о Боге. Он может принимать различные формы и окружен другими падшими ангелами: Азазелем, ангелом смерти Азраилом, Харутом и Марутом. Иногда его также называют Побиваемым камнями, поскольку ангелы непрерывно бросают в него падающие звезды. Он всего лишь бледная копия иудео-христианского дьявола.
В достаточно темном месте Корана делается намек на богинь из древнего политеистического прошлого арабов. На самом деле знаменитые «сатанинские строфы» восходят к историку X века Абу-Джафару-ад-Табари. У него сатана, притворившись Аллахом, побуждает Мухаммеда обратиться к заступничеству трех богинь, что позволяет ему снискать себе благосклонность арабов, склоняющихся к политеизму. Мухаммед, после того как был обманут сатаной, сделал немного. Он удалил «сатанинский» отрывок из Корана и оставил современный вариант, где дьявол не упоминается. «Видели ли вы ал-Лат, и ал-Уззу, и Манат — третью, иную? Они — только имена, которыми вы сами назвали, — вы и родители ваши. Аллах не посылал с ними никакого знамения (53, 19–20, 23). Идея о том, что сатана смог обмануть самого Пророка, очевидно, неприемлема для мусульман, в данном вопросе очень чувствительных; показательна история с писателем Салманом Рушди.
Иудаистская традиция в этом вопросе ближе к исламу, чем к христианству. Следуя Ветхому завету, она отводит дьяволу второстепенную роль. Впрочем, на древнееврейском языке дьявол вообще ни разу не упоминается. Нет княжества тьмы, и сатана является врагом не Бога, а лишь — человека. Его падение — следствие создания Адама и Евы. Комментарии раввинов I века повествуют о том, что Яхве задает вопрос божественному синедриону: «Должен ли я создавать человека? Или нет?» — но, не дав им времени на размышления, он сделал Адама, отклонив возражения и поставив ангелов перед свершившимся фактом: «К чему ваши разглагольствования? Человек существует!». И тогда разгневанные Саммаэль и его сторонники спустились на землю и создали змея. С тех пор сатана выступает в трех ролях: обвинителя человека — обращающегося к Богу, чтобы он подверг его испытаниям, соблазнителя человека — в виде «Ецерга-Ра», злого импульса, существующего в каждом, и — разрушителя человека. Но дьявол действует только с разрешения Бога. Его сопровождает множество демонов. Одни из них мужского пола, во главе с Асмодеем, другие — женского, предводительствуемые Лилит. Многие из них олицетворяют болезни; они могут заразить пищу и питьевую воду, а это широко раскрывает двери для обвинений в колдовстве, что сыграло не последнюю роль в антисемитских выступлениях времен Средневековья.
Если в Талмуде, созданном в IV веке сборнике раввинских толкований, роль сатаны сведена к минимуму, а склонность ко злу оказывается психологической тенденцией, которая вложена в нас Богом, то Каббала, средневековое учение, отклоняющееся от нормы, эволюционировала в сторону настоящего дуализма. Книга «Сияние» (Сеферга-Зогар), составленная примерно в 1275 г. испанским евреем Моисеем бен Шем Товом, делит мир на две империи: империю Бога и империю сатаны.
В Средние века христианский дьявол, несомненно, наиболее действенный. Этот проводник вселенского зла явно рассматривается как объективный союзник всех сил, в которых усматривается враждебность христианской религии. В основе методики дьяволизации оппонентов, созданной апостолами Павлом и Иоанном, лежит логика дуалистического мировоззрения. Если существует только два лагеря, то «те, кто не с нами, те — против нас». Эпическая литература времен крестовых походов с восторгом превращает эти смертоносные экспедиции во вселенские битвы с дьяволом, возглавляющим войска мусульман. Для Святого Бернара мир мусульман — этот «сосуд неправедности» — ведомый лично Сатаной, а «Песнь о Роланде» представляет «проклятую нацию» сарацинов как родину дьявола, где у них даже внешний вид такой же — из-за бронзового цвета кожи:
«Ведет он племя черное в сраженье —Широконосых, большеухих негров.Их будет там полсотни тысяч целых.На бой они летят в великом гневе,Бросают клич язычников победный…»
Миниатюры великих французских хроник XIV века придают демонический вид этим темнокожим воинам. Арабские обычаи — например, мытье в бане — приобретают репутацию дьявольских. Папа римский Сильвестр II, высокоученый для своего времени человек, за свое знание мусульманской культуры был обвинен в колдовстве.
Не менее сильна дьяволизация иудеев. Во времена крестовых походов евреи, обвиненные в убийстве Христа, отправлении сатанинских ритуалов и отравлении колодцев, стали жертвами погромов. Существовало поверье, что они выдыхают серу (инфернальную), у них имеются хвосты и рога. Король Филипп III издал указ отмечать их отличительными знаками. С XIII века их изображали в миниатюрах в длинных черных плащах и с крючковатыми носами.
В недрах же самого христианства как агентов дьявола рассматривали еретиков. С начала XIV века дьяволизация превращается в политическое оружие против врагов короля, представляемых пособниками сатаны, например, в знаменитом процессе над тамплиерами. С этого времени дьявол — универсальный инструмент для объяснения всего, стоящего на пути у политических и духовных властей на различных уровнях, — прочно занимает важное место в западном обществе. Под влиянием беспрецедентных природных и политических катастроф эта психология обезумевших жителей осажденного города приводила к пароксизму и порождала широчайшую реакцию против всех тех, кого считали агентами сатаны. Великая охота на дьявола началась (XIV–XVI века).
ГЛАВА IV
Великая охота на дьявола (XIV–XVI вв.)
До XII века дьявол, включенный в христианскую культуру, является сверхъестественным персонажем, который был объектом теологических спекуляций, монашеского фольклора, проповедей перед прихожанами, изобразительного искусства и распространенных суеверий. Но в каком-то смысле он оставался на своем месте, рядом с себе подобными, в духовном мире. Если он действовал в миру, физически он здесь не присутствовал. Ему, как правило, отказывали в присутствии, когда речь шла об одержимости и колдовстве. Легко заметить, что, хотя с IX века клерикальные предписания начинают иногда требовать сведений о шабашах, но, в основном, преобладает скептицизм. В каноне Анкирского Вселенского собора 314 г. читаем, что «некоторые преступные женщины, пособницы сатаны, соблазненные демоническими миражами и видениями, верят и проповедуют, что они ездят верхом на некоторых животных и перемещаются в пространстве в компании с Дианой, языческой богиней или Иродиадой и с невероятным количеством женщин, подчинившихся приказам богини как приказам абсолютной хозяйки». Устав архиепископа Трирского 906 г. проклинает подобные верования, но трактует их как иллюзии, за которые не следует строго наказывать. В XI веке Бурчард Вормсский, а Иоанн Солсберийский — в XII веке возвращаются к этому проклятью, приписывая демонам все наваждения и отказывая им в какой бы то ни было реальности: «Как можно быть настолько слепым, — пишет Иоанн Солсберийский, — чтобы не видеть в этом дурное наваждение демонов? Не будем забывать, что такие вещи происходят с самыми простыми бедными женщинами и мужчинами.»
I — Подъем одержимости дьяволом, начиная с XIII в.
Такое относительно уравновешенное состояние духа отступает с конца XII века, в основном, из-за угрожающего усиления ересей. Масштабы проблемы, с которой столкнулась Церковь, связаны с деятельностью богомилов, сект вальденсов и катаров. Она усугублялась давлением турок и присутствием евреев. Все это объясняет появление осадного мышления, страха, которые очень хорошо проанализировал Жан Делюмо, описавший это впечатление массированного наступления на христианство, наступления, предводительствуемого сверхъестественной силой, врагом, дьяволом.
Теперь дьяволизация еретиков становится нужна как никогда прежде. Ведь если они — агенты сатаны, они виновны во всех безобразиях. Возобновив пересуды, которые с древних времен велись по поводу религиозных диссидентов как о людях, идущих против природы, их стали обвинять в собраниях, сопровождающихся оргиями, на которых из-за присутствия демонов происходят инцест, скотоложество, детоубийство, каннибализм. Подобные рассказы мы видим уже в 1050 г. у византийского философа Константина (Михаила) Пселла, когда он выступает против богомилов в своей книге «О действиях демонов». На Западе соединение ереси-инцеста-каннибализма отмечается в первый раз в 1022 г., во время казни еретиков в Орлеане. Эта идея очень быстро завоевывает интеллектуальные и правящие круги, где появляется утверждение, что дьявол лично руководит ночными оргиями еретиков, принимая облик животного, чаще всего — кота. Такие сообщения можно найти, в 80-х гг. XII в. у епископа Парижского Гийома Овернского, а также у англичанина Уолтера Мепа. Этот вопрос обсуждался на IV Латеранском Вселенском соборе 1215 г. А охота на ведьм впервые была организована в Германии, в 30-х гг. XIII в.
