Юлия Чернявская - Психология национальной нетерпимости

Чернявская Ю. В.

Психология национальной нетерпимости

Предисловие

В одной древней притче рассказывается о двух враждовавших племенах, которые жили на противоположных берегах реки. Как-то раз представитель одного из них повстречал волшебника, сказавшего ему: «Я дам тебе все, чего ты пожелаешь при условии, что человек из племени, живущего на другом берегу, получит вдвое больше». И туземец ответил: «Ослепи меня на один глаз». Ему хотелось, чтобы тот, из враждебного племени, ослеп совсем. Эта притча свидетельствует, что вражда между нациями существует испокон веков.

В течение многих десятилетий существования СССР межнациональные конфликты на его территории либо замалчивались, либо объяснялись происками религиозных фанатиков, политических экстремистов, вражеских агентов, словом, «врагов народа». Что касается «простого человека», то его считали беззаветным интернационалистом. Но сейчас стало уже очевидным, что объяснять межнациональную вражду кознями неких «агентов» или фанатиков просто наивно. Причина национализма — не в конкретных одиозных личностях, а в самом факте существования и взаимного противопоставления наций. Кровавые столкновения на почве национальной розни, с участием десятков тысяч людей, невозможно объяснить одним лишь подстрекательством оголтелых вожаков.

В конфликтах на национальной почве нет ни правых, ни виноватых, в них нет, и не может быть победителей — есть только жертвы. Тем не менее, сегодня даже самый большой оптимист не посмеет утверждать, что национальный вопрос будет окончательно разрешен в ближайшие десятилетия.

«Постсоветский национализм», в общем, имеет те же причины, что и в других странах. Его отличие лишь в том, что в стране, где была упразднена частная собственность на средства производства, постепенно возник иной вид собственности — этническая территория. В местах компактного проживания тех или иных наций (тем более — в новых национальных государствах) оказалось очень удобным разделять одинаково нищих, одинаково бесправных жителей на «пришлых» и «коренных», обвиняя первых в большинстве несчастий последних. Яркий пример — Латвия, с ее режимом апартеида для так называемых «неграждан».

Но только ли в этом корни нынешних сложностей, трений, конфликтов в области национальных отношений? Можно ли полностью объяснить подобные явления исключительно нашим прошлым? Может быть, неприязнь к «чужакам» одно из врожденных психических свойств человека? Может быть, национализм и расизм обусловлены в основном психологическими и биологическими факторами? Да и вообще, совместимы ли между собой духовные ценности, обычаи, вкусы разных этносов?

Данная хрестоматия представляет читателям обширный спектр ответов па эти и другие вопросы, связанные с проблемой национальных предрассудков. В ней раскрывается ущербность теорий национальной исключительности, национального превосходства и объясняется социально-психологическая подоплека геноцида. Работы, цитируемые в хрестоматии полемичны, зачастую противоречат друг другу, поскольку отражают принципиально различные подходы авторов — известных психологов, этнологов, философов, писателей.

Составитель

Часть 1

• И. Кон. Психология предрассудка. О социально-психологических корнях этнических предубеждений

• Г. Померанц. Кто такие «чужаки»?

• Алексей Цюрупа. Ксенофобия как проявление инстинкта этнической изоляции

• Лев Гумилев. Психологическое несходство этносов

• Гюстав Лебон. Психологическая иерархия рас

• П.С. Гуревич. Старые и новые расовые мифы

• Л.Г. Ионин. Культурный шок: конфликт этнических стереотипов

• Макс Хоркхаймер, Теодор В. Адорно. Психоанализ антисемитизма

• Василий Гроссман. Антисемитизм и национал-социализм

• И.Б. Гасанов. Национальные стереотипы и «образ врага»

• Ю. Бромлей, Р. Подольный. Возможна ли дружба народов?

И. Кон. Психология предрассудка. О социально-психологических корнях этнических предубеждений

Когда рыцарь Ланцелот прибыл в город, порабощенный жестоким Драконом, он, к своему удивлению, услышал о доброте Дракона. Во-первых, во время эпидемии холеры Дракон, дохнув на озеро, вскипятил в нем воду. Во-вторых, он избавил город от цыган. «Но цыгане — очень милые люди», — удивился Ланцелот. «Что вы! Какой ужас! — воскликнул архивариус Шарлемань. — Я, правда, в жизни своей не видал ни одного цыгана. Но я еще в школе проходил, что это люди страшные. Это бродяги по природе, по крови. Они — враги любой государственной системы, иначе они обосновались бы где-нибудь, а не бродили бы туда-сюда. Их песни лишены мужественности, а идеи разрушительны. Они воруют детей. Они проникают всюду». Обратите внимание: Шарлемань сам не видел цыган, но их плохие качества не вызывают у него никаких сомнений. Даже реальный Дракон лучше мифических цыган. Кстати, источником информации о «цыганской угрозе» был не кто иной, как сам господин Дракон…

Антифашистская сказка Е. Шварца очень точно фиксирует связь между политическим деспотизмом и расовой дискриминацией. Предубеждения против «чужаков», укоренившиеся в обществе, превратившиеся в норму общественного поведения, разделяют людей, отвлекают их внимание от коренных социальных проблем и тем самым помогают господствующим классам удерживать свою власть над людьми.

Какова же природа этнических предубеждений? Коренятся они в особенностях индивидуальной психологии или же в структуре общественного сознания? Каким образом передаются они из поколения в поколение? Каковы пути и условия их преодоления?

Вопросы эти очень сложны, и мы не претендуем ни на полноту их охвата, ни на окончательность выводов. В качестве главного объекта мы возьмем Соединенные Штаты Америки. Во-первых, это ведущая капиталистическая страна. Во-вторых, в ней расовая и национальная проблемы стоят особенно остро. В-третьих, прогрессивные ученые США уже давно и основательно исследуют эти проблемы, и накопленный ими материал имеет большую научную ценность.

Разумеется, в разных странах проблемы эти носят различный характер. Американские авторы больше всего интересуются негритянским и еврейским вопросами. Но то, что достоверно установлено в данном случае, может, с соответствующими коррективами, способствовать пониманию и более общих проблем.

Начнем с совершенно элементарных вещей. Люди обыкновенно думают, что их восприятия и представления о вещах совпадают, и если два человека воспринимают один и тот же предмет по-разному, то один из них определенно ошибается. Однако психологическая наука отвергает это предположение. Восприятие даже простейшего объекта — не изолированный акт, а часть сложного процесса. Оно зависит, прежде всего, от той системы, в которой предмет рассматривается, а также от предшествующего опыта, интересов и практических целей субъекта. Там, где профан видит просто металлическую конструкцию, инженер видит вполне определенную деталь известной ему машины. Одна и та же книга совершенно по-разному воспринимается читателем, книгопродавцем и человеком, коллекционирующим переплеты.

Любому акту познания, общения и труда предшествует то, что психологи называют «установкой», что означает — определенное направление личности, состояние готовности, тенденция к определенной деятельности, способной удовлетворить какие-то потребности человека. В отличие от мотива, то есть сознательного побуждения, установка непроизвольна и не осознается самим субъектом. Но именно она определяет его отношение к объекту и самый способ его восприятия. Человек, коллекционирующий переплеты, видит в книге прежде всего этот ее аспект и лишь потом все остальное. Читатель, обрадованный встречей с любимым автором, может вообще не обратить внимание на оформление книги. В системе установок, незаметно для самого человека, аккумулируется его предшествующий жизненный опыт, настроения его социальной среды.

Установки такого рода существуют и в общественной психологии, в сфере человеческих взаимоотношений. Сталкиваясь с человеком, принадлежащим к определенному классу, профессии, нации, возрастной группе, мы заранее ожидаем от него определенного поведения и оцениваем конкретного человека по тому, насколько он соответствует (или не соответствует) этому эталону. Скажем, принято считать, что юности свойствен романтизм; поэтому, встречая в молодом человеке это качество, мы считаем его естественным, а если оно отсутствует, это кажется странным. Ученым, по общему мнению, свойственна рассеянность; вероятно, это качество не универсально, но когда мы видим организованного, собранного ученого, мы считаем его исключением, зато профессор, постоянно все забывающий, — «подтверждает правило». Предвзятое, то есть не основанное на свежей, непосредственной оценке каждого явления, а выведенное из стандартизованных суждений и ожиданий мнение о свойствах людей и явлений психологи называют стереотипом. Иначе говоря, стереотипизирование состоит в том, что сложное индивидуальное явление механически подводится под простую общую формулу или образ, характеризующие (правильно или ложно) класс таких явлений. Например: «Толстяки обыкновенно добродушны, Иванов — толстяк, следовательно, он должен быть добродушным».