Аркадий Казанский - Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том I

Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том I

«Божественная комедия». Ад. Часть 1

Аркадий Казанский

© Аркадий Казанский, 2014

Редактор Аркадий Казанский

Редактор Ирина Казанская

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

«Божественная комедия» Данте Алигьери – мистика или реальность? Можно ли по её тексту определить время и место действия, отождествить её персонажей с реальными людьми, определить, кто скрывается под именами Данте, Беатриче, Вергилий? Тщательный и придирчивый литературно-исторический анализ текста показывает, что это реально возможно. Сам поэт, желая, чтобы его бессмертное произведение было прочитано, оставил огромное количество указаний на это. Автор находит нужное время и место, позволяющее понять: что скрывается за мистическим занавесом Комедии, какие персонажи живут и действуют там.

1 том шеститомника посвящен расшифровке первой части дантовского «Ада».

Встать в нужном месте в нужное время – основа успеха в анализе текста Данте. Время действия зашифровано поэтом в гигантских часах Звёздного Неба, по которым движутся стрелки-планеты. Астрономия пронизывает всю книгу, позволяя вычислить время действия с максимально возможной точностью. Местности, страны и города, моря и реки определяются по их прямым названиям и по контексту. Звёздные часы отсчитывают время путешествия. Оглядываясь по сторонам, из тьмы времён встают реальные люди, записанные под псевдонимами Данте, Вергилий, Беатриче.

Любая дорога домой начинается с первого шага. Легко ли его сделать?

Ты не был дома уже много лет, на родине тебя считают давно умершим и похороненным. Твоё место занято, о тебе все уже давно забыли. Ты был подростком, когда тебя увезли на чужбину и бросили на произвол судьбы. Ты вырос на чужбине, повзрослел, выучился, прошёл суровую жизненную школу. Понимая, что на родину тебе возврата нет, ты оставил уже и тоску по дому. Опасности грозят тебе со всех сторон, порой ты стоишь на краю пропасти, за которой смерть. Хуже всего сознание, что тебя никто не помнит и не ждёт на родине. Есть ли хоть одна любящая душа, которая, хоть изредка, вспомнит о тебе?

Ответ приходит неожиданно, когда ты его не ждёшь. Внезапно перед тобой возникает старый знакомый, которого ты не видел с той самой поры. Он приносит благую весть: на родине есть любящая душа, которая ищет и ждёт тебя. Она послала твоего знакомого спасти тебя и отвести домой.

Неужели это возможно? Всё возможно для истинной любви, для которой ни годы, ни расстояния не являются преградой. На зов любви ты устремляешься со всей страстью и отвагой, на которую способно только любящее сердце. Хорошо, что рядом есть верный друг, на которого можно положиться в любой ситуации, с помощью которого преодолеешь любые преграды.

Морские пучины, шторма, бескрайние равнины, горы, снега и морозы, чужие страны, населенные иноверцами, язык которых тебе неизвестен, ты преодолеваешь отважно, защищаемый и охраняемый твоим опытным проводником. Сердце стремится к одному и хочет одного – воссоединиться с другим любящим сердцем. Дорога домой длинна, первое дело – добраться до родной земли, и, когда это происходит, ты как будто сбрасываешь гору с плеч.

Об авторе

1953 год – год смерти Сталина. В семье сельских учителей десять детей. Старшие дети разъехались по техникумам, средние в школе, младшие сёстры играют в школу. Семилетняя Софья, гордая тем, что осенью пойдёт в первый класс, раскрыв букварь, показывает пятилетней Ариадне буквы, с важным видом учительницы. Ариадна, не выучившая ещё букв, часто задумывается.

«Какая буква, Рида?» – спрашивает Соня. Рида запинается.

«В» – говорит трёхлетний Аркадий, наблюдающий за сёстрами со стороны. Соня удивлённо оглядывается.

«А это какая?» – говорит она, показывая другую букву.

«О» – не задумываясь, отвечает Аркадий.

«Каня, ты что, читать умеешь?» – спрашивает Соня.

«Умею» – уверенно говорит Аркадий.

«Ну, прочитай» – Соня показывает ему первую попавшуюся бумажку – обёртку знаменитого советского концентрата. Не давать же в руки трёхлетнему малышу Букварь.

«Каша гречневая» – без запинки читает Аркадий.

«Откуда ты умеешь читать?» – удивляется Соня.

Откуда я умею читать? Каждая буква – след звука, каждое слово – след образа. Я не читаю буквы – слышу звуки. Я не думаю, что означает слово – вижу образ. Скорее всего, впитываю это с молоком матери – Татьяны Николаевны, учительницы арифметики и немецкого языка деревенской семилетки и со словами отца – Аркадия Фёдоровича, учителя русского языка и литературы той же школы. Возможно, корни этого лежат ещё глубже.

Дед мой по матери – Никольский Николай Дмитриевич, профессор филологии, основатель и первый ректор Тверского учительского института (школы Максимовича), переводит на русский с древнегреческого драму Еврипида «Ипполит». Дед по отцу – Казанский Фёдор Дмитриевич, сельский священник и учитель ЦПШ, учит детей грамоте, а прихожан – Слову Божьему. Так что всё на генном уровне.

Четырёх лет становлюсь активным читателем деревенской библиотеки и с тех пор непрерывно читаю всё, что попадается под руку, никогда не возвращаясь к раз прочитанной книге. Случайно раскрыв прочитанную когда-то книгу, тут же вижу образ, который уже запечатлен в моей памяти, и мне становится неинтересно. Перечитываю только стихи, чтобы запомнить наизусть, вернее, чтобы запечатлеть глубже цепочку образов. Образ запоминается на долгое время, в отличие от своего следа – слова. Стихи запоминаются на долгие годы.

Восьмилетняя школа в деревне Старое, под Вышним Волочком, десятилетняя школа №7 в Вышнем Волочке, Московский ордена Ленина Авиационный Институт по ракетно – космической специальности, двухлетняя служба лейтенантом ВВС в Амурской области, работа конструктором, мастером, старшим мастером, начальником цеха, заместителем главного инженера на Конаковской ГРЭС – все образы от чтения специальной литературы чётко отпечатываются в мозгу. И всё это время – чтение, чтение и чтение.

Влюбившись, начинаю писать стихи, предварительно изучив специальную литературу по этому вопросу и перечитав огромную массу поэтов. Не публикую стихи, считая это «баловством мысли».

Заинтересовавшись вопросом: – «Кто мы, откуда, куда идём?» – изучаю Слово Божие, Коран, древних и новых историков. Здесь впервые испытываю неудовлетворённость, ощутив несоответствие Слова и Образа, разрыв времени, отсутствие реальных корней. Верить ничему в жизни не могу, опираясь исключительно на собственные Знания и Опыт. Атеизм достался мне от родителей и закрепился Жизнью.

Чтение критиков Религии и Истории удовлетворения также не приносят: – разрыв реальности и времени остаётся непреодолимым. Задумываюсь о непостижимости и неразрешимости проблемы познания мира. Спасает только уверенность в простых вещах: – «За каждым Словом стоит Человек, такой же, как Я; то, что пишет Он, могу написать и Я». Остаётся открытым вопрос идентификации Автора Слова, места, где Он находится, времени, в котором живёт, образа, стоящего перед ним, причин, побудивших его написать Слово.

Достигнув определённого достатка, начинаю собирать книги, многие из которых, раз открыв, ставлю на полку. Книги, дающей удовлетворяющий меня ответ на главный вопрос, не нахожу. Вижу нарочитую схематичность, искусственность знаний о прошлом Человечества, нагромождение мифов, легенд, сказок, ничего общего с реальностью не имеющего. Постепенно понимаю, что найти такую книгу невозможно, а написать её самому нереально, не имея твёрдой опоры в Прошлом, фантазировать о котором считаю неуместным. От этого становится грустно.

Открывая на 60-м году своей жизни томик «Божественной Комедии» величайшего флорентийского поэта Данте Алигьери, я даже не подозреваю, что прочту в нём то, о чём давно и безуспешно мечтаю. Книга, которую мечтаю прочесть всю жизнь, оказывается, стоит уже несколько лет на моей книжной полке.

Образы, образы, образы, лавины реально ощутимых образов. Не простое, хаотическое нагромождение образов, а выстроенное в тщательно, педантично продуманной последовательности, подчиненной кристально чистой закономерности. Читаю и перечитываю множество раз, постепенно разбираясь в многослойности великолепной литературы. Образы рождают открытия и озарения, рисуя реальную картину мира, окружающего поэта во всей многогранной сложности, и, в то же время, наивной простоте. С удивлением познаю, что величайшая Книга Человечеством не прочитана. Имею в виду не банальное чтение строчек и слов, а понимание того, что говорит Автор.