А.А. Дельнов - БОЛЬШОЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ ПУТЕВОДИТЕЛЬ
Но аскетом Людовик IX не был - вопреки позднейшим жизнеописаниям, появившимся в религиозной среде. Любил резвых скакунов, охотничьих собак, соколов. Были и нарядные парчовые одеяния, и роскошные пиры, и все, что положено государю такого ранга. Не страдал мягкотелостью: свое положение монарха считал предназначением свыше, поэтому был тверд в отстаивании своих державных прав, целеустремлен в укреплении государства. А как верный сын церкви был суров с еретиками, всячески содействовал инквизиции.
К делам управления государством Людовик IX приступил, достигнув 21 года. И сразу же, без того переполненный детскими воспоминаниями о тревогах феодальной смуты, король снова столкнулся с мятежом знати.
Часть баронов, что называется, пошла ва-банк - опять делая главную ставку на Генриха III Английского. Но вступить в рисковую игру на этот раз рвались далеко не все. Сильная Фландрия была отвлечена заботами очень далекими - ее правители обосновались на самых высоких постах в Латинской империи. Граф Тулузский был сильно ослаблен, к тому же замужеством дочери породнился с королевским родом. Герой прежней смуты бретонский граф Пьер Моклерк теперь вел себя тихо - в его главной твердыне Беллэме разместился королевский гарнизон, да и годы уже не те. Над многими другими тоже что-нибудь довлело, парализующее волю и силы. Достаточно вспомнить, что в их владениях все большую роль играли королевские прево и бальи. Но большая опасность исходила от Аквитании и Гаскони - последних английских владений на континенте.
Первыми заволновались бароны Пуату - графства, только что перешедшего к Франции от Англии. Там решением Людовика Льва обосновался брат нынешнего короля Альфонс, с чем свободолюбивая местная знать никак не могла примириться. Искры в хворост полетели стараниями графини Изабеллы Маршской, вдовы английского короля Иоанна: она была страшно оскорблена тем, что парижские королевы никак не хотели смотреть на нее как на ровню. Изабелла активно занялась подстрекательством.
Сложилась коалиция во главе с графом Гуго Маршским. Мятежные бароны собирали свои силы и ждали прибытия английского короля. Но Людовик не стал дожидаться гостей из-за пролива и вторгся в Пуату. Тамошние его недруги прибегли к тактике выжжен ной земли, даже отравляли колодцы и источники. Напрасно - победа короля была полной.
Только тут объявились припозднившиеся англичане во главе со своим королем, но и им не поздоровилось - при Сэнте они были разбиты наголову (1242 г.). Генрих III спешно укрылся в своих акви-танских владениях - в Бордо. Получив сообщение об этом разгроме, сразу одумались восставшие было южные графы - Тулузский и фуаский.
Христианская совесть не позволяла Людовику проливать лишнюю кровь, и он не стал добивать Генриха Английского, чтобы отнять у него Аквитанию и Гасконь. Он даже уступил ему некоторые свои владения, памятуя, что дед Фидипп Август отобрал их у Иоанна Безземельного не совсем справедливо. Но и Генрих на любезность ответил любезностью: признал, что на все прочие утраченные земли династия Плантагенетов претензий больше не имеет.
***Следующая бурная полоса в жизни короля растянулась на шесть лет: он отправился за море исполнять свой христианский долг, в Седьмой крестовый поход. Кому же еще было откликнуться на призыв папы Иннокентия IV? Италия и Германия были втянуты в очередное противостояние императора и святого престола. Экспедиция поначалу была сугубо французской.
В 1248 г. Людовик Святой прибыл с войском на Кипр, где уже два года заготовлялись припасы. Он был одет, как смиренный паломник - в одежду темного цвета. Ни мехов, ни дорогих украшений. Даже выбросил в море шахматы, которыми вознамерился коротать время его брат. Рядом с королем была его супруга Маргарита Прованская. Надо думать, ей куда больше были по душе вольные ветры Средиземного моря, чем компания достопочтенной свекрови, оставшейся в Париже на хозяйстве. У них с королем уже было трое детей, в походе прибавилось еще столько же.
Новый морской переход - и армия высадилась в Египте, у Да-миетты (1249 г.). Воодушевленный Людовик одним из первых спрыгнул с корабля и по плечи погрузился в пенистые волны. Подоспевшие к берегу мусульмане сразу были рассеяны. Ночью они бежали и из города - такой массированный десант явно был для них неожиданностью.
Но занявшие Дамиетту французы застряли там надолго, на несколько месяцев: со свойственной ему пунктуальностью разлился Нил. Этот период бездействия не пошел впрок. Успел умереть султан Эюб, и ему на смену прибыл из Месопотамии, где был правителем, его сын - энергичный Туран-шах.
Мусульмане постоянно беспокоили расслабившихся крестоносцев мелкими уколами. Но тут прибыло большое подкрепление из Европы: брат короля - Альфонс граф Пуатье и отряды английских рыцарей.
Пора было предпринять что-то серьезное. Двинулись на Каир. На пути, за широким каналом находился большой, хорошо укрепленный город Мансура. Почти два месяца насыпали плотину через водную преграду, загодя сооружали осадные башни. Зря сооружали - сарацины сожгли их греческим огнем.
Один бедуин указал христианам хороший брод через канал. Часть войска переправилась на другой берег, остальные оставались в лагере. Благоразумие требовало, чтобы двинувшихся на Мансуру возглавляли тамплиеры, хорошо знающие и неприятеля, и местность. Однако еще один королевский брат - Роберт граф Артуа, человек нрава горячего, настоял, чтобы впереди был он со своим отрядом. При этом божился, что будет вести себя с предельной осторожностью.
Ему поверили, но, едва завидев мусульман, он очертя голову ринулся в атаку. Крестоносцы с налету изрубили множество врагов и на плечах бегущих ворвались в город. Однако там дело приняло совсем другой оборот. Командующий обороной эмир Бибарс поднял на отчаянную битву и воинов, и горожан. Улицы были забаррикадиро* 308 * ваны, более того, защитникам удалось отрезать крестоносцам путь к отступлению. Какой-то части все же удалось вырваться, но полегло 300 французских рыцарей, 80 тамплиеров и большинство англичан.
В это же время христиан постигла другая беда, на побережье: нагрянувший морем сарацинский флот уничтожил все их корабли.
В лагере стали страдать от загадочной болезни: распухали десны, «кожа на ногах покрывалась черными и бурыми пятнами наподобие старого сапога, пролежавшего в сундуке долгое время». Начался голод.
Измученные крестоносцы не могли больше сдерживать натиск сарацинов, к которым подходили все новые подкрепления. Король решил укрыть своих людей в Дамиетте, но при отходе не успели разрушить за собой переправу. По ней устремились мамелюки, убивая и захватывая пленных. Сам государь мог бы спастись, но предпочел биться, прикрывая отступление.
Людовик Святой оказался в плену. Сарацины пощадили немногих - только платежеспособных. Да и тех выручила своей решительностью королева Маргарита. Будучи беременной, она была оставлена в Дамиетте и теперь вдохновляла ее защитников на упорную оборону. Город отстояли, и он послужил хорошей ставкой при переговорах о выкупе. А то Туран-шах стал требовать несколько городов в Сирии, угрожая в случае отказа подвергнуть короля пыткам. В конце концов все же сошлись на Дамиетте и восьмистах тысячах золотых монет.
Но это не было концом мытарств. Обстоятельства вдруг резко обострились. Эмир Бибарс и его мамелюки убили Туран-шаха. Оказалось, что в них давно накапливалось раздражение против султана: тот постоянно выдвигал на первые роли своих приближенных, которые прибыли с ним из Месопотамии. Убийство произошло как раз близ кораблей, на которых содержались пленные христиане. Не раз уже казалось, что и их ожидает та же участь - но Господь миловал, нехристи освободили несчастных. Однако вступив в Дамиетту, они перебили всех оставленных там больных и раненных.
На Туран-шахе закончилась славная династия потомков Сала-Дина, и власть в Египте на несколько веков перешла к мамелюкским султанам.
Избежав гибели, король Людовик с супругой и остатками войска на три года перебрался к сирийским христианам. Оттуда он босым совершил паломничество в Назарет, своими руками трудился на восстановлении крепостей, предавал земле погибших при нападении сарацинов на Сидон (Сайду). Был на высоте своего прозвища. ^ ^о§ 309 J
Большого труда стоило ему выкупить из плена брата Альфонса. Король слал воззвания в Европу, призывая рыцарей к новому походу на Иерусалим, но охотников было мало. Все же Людовик не торопился домой: он оставался в Сирии, пока не вызволил всех выживших в плену своих воинов.
***Во Франции король принялся за совершенствование государственного управления и укрепление порядка. Большой подмогой ему были монахи странствующих орденов - францисканцы и доминиканцы. Они были не только его духовниками и желанными собеседниками, но и доверенными лицами, которые докладывали ему, как идут дела на местах. Кроме того, ордену доминиканцев папа поручил ведать всеми делами священной инквизиции, и король оказывал ему активное содействие. Сам он, карая за преступления против веры, мог быть жестоким. Так, один ювелир за богохульство был по его распоряжению повешен на свиных кишках, виновному в таком же преступлении парижанину выжгли губы и нос раскаленной железной маской, форму которой специально для этого случая придумал король.
