Г. Штоль - История Древней Греции в биографиях

Александр сделался теперь повелителем всех персидских земель, касающихся Средиземного моря, а с тем вместе и владыкой самого моря; теперь он мог уже беспрепятственно и спокойно проникнуть во внутреннюю Азию и сражаться с Дарием за обладание ею. Учредив в Египте внутреннее управление и отпраздновав блистательно свое торжество, он весною 331 года выступил из Мемфиса через Палестину и Финикию к Евфрату, перешел его беспрепятственно при Фапсаке, направился через верхнюю Месопотамию в северо-восточном направлении к Тигру; перешел его счастливо в нескольких днях пути к северу от Ниневии при Бедзабде, несмотря на стремительное его течение, и нигде не встретил неприятеля. Лунное затмение, случившееся в ночь после переправы, с 20 на 21 сентября, было истолковано войском и гадателем царя, Аристандром, как благоприятное предзнаменование. Отсюда Александр направился к югу и 24 сентября наткнулся на передовую неприятельскую конницу. Он узнал от пленных, что главные силы Дария расположились лагерем около двух миль к югу, в равнине близ Гавгамелы, чтобы там дать ему сражение. Дарий, после того как мирные предложения его были отвергнуты, призвал к новой борьбе людей из огромной восточной половины своего царства и собрал страшную силу. Высшим числом этого народного войска полагают: миллион пехоты, 40000 всадников, 200 боевых колесниц и 15 слонов; меньшим – 290000 пехоты и 45000 конницы. С этою силою он из Вавилона, где собрались все эти силы, выступил к северу в Гавгамельскую равнину, лежавшую в нескольких милях к западу от Арбелы и в нескольких милях восточнее Мосула. На тесном поле сражения при Иссе он не мог употребить в дело все свое громадное войско, но широкая Гавгамельская равнина давала ему возможность развернуть все свои боевые силы, особенно свою многочисленную конницу. Он был уверен в победе, все неровности, которые могли бы препятствовать лошадям и колесницам, он заранее велел сравнять на избранном им поле сражения.

Получив известие о близости неприятеля, Александр назначил войскам своим четыре дня отдыха, чтобы приготовить их к решительной битве. В ночь с 29 на 30 сентября он снялся с лагеря и к рассвету привел войска свои к цепи холмов, с которых видны были вдали массы неприятельского войска. Тут остановились и стали совещаться: следует ли тотчас же начать нападение, или, укрепившись, предварительно сделать рекогносцировку поля сражения. Осторожный Парменион был последнего мнения, и оно одержало верх. Войска расположились лагерем по отделениям того боевого порядка, в котором они пришли. Дарий ожидал немедленного нападения и весь день держал своих воинов в готовности к бою, да и в следующую ночь все должны были стоять в рядах, потому что можно было ожидать ночной атаки. Таким образом, персы еще до сражения утомились, между тем как Александр дал отдых своему войску. Вечером он собрал своих полководцев и назначил сражение на следующий день. Когда он после того оставался еще в своей палатке с некоторыми из друзей, пришел Парменион с озабоченным видом и посоветовал сделать нападение ночью, потому что днем едва ли можно будет в открытом поле преодолеть громадное войско неприятеля. Александр отвечал ему: «Я не хочу побеждать украдкою». В честном, открытом бою хотел он показать свету превосходство своей силы. Ночью он спал так спокойно и крепко, что, против своего обыкновения, не проснулся к рассвету, и полководцы, долго прождав подле его ставки, сами дали приказание войскам принять пищу и приготовиться к выступлению. Так как дальнейшее промедление казалось небезопасным, то Парменион вошел наконец в палатку, приблизился к ложу Александра и трижды звал царя по имени, пока тот не проснулся. «Как можешь ты, царь, почивать так спокойно, – сказал он, – как будто ты уже одержал победу, между тем как тебе предстоит еще самое важное и решительное сражение?» Но Александр возразил ему: «Как! Разве ты не веришь, что мы держим в руках победу, когда уже преодолели труд дальнего пути через пустынные страны и настигли бежавшего от нас Дария?»

Утром 1 октября 331 года Александр вывел свое войско из лагеря на поле сражения. Бесчисленным массам неприятеля он мог противопоставить только 40000 пехоты и 7000 всадников. В центре боевого порядка стояла тяжелая пехота, на обоих флангах легкие войска и конница. На правом крыле повелевал сам царь, который с македонскими всадниками и ипаспистами примкнул к середине фаланги; на левом крыле – Парменион. Так как персы превосходили числом македонян на обоих флангах, то Александр поставил на этих флангах вторую линию, которая должна была противостоять, нападению с той и другой стороны. Сначала Александр стоял против сильно обставленного неприятельского центра, при котором находился сам Дарий, но потом отошел вправо, против левого крыла неприятеля. Пока конница с правой стороны его сражалась с переменным счастьем, сам он очутился прямо перед 100 колесницами, которые были поставлены на левом крыле неприятеля и быстро устремились на его линию. Град стрел, камней и метательных копий встречает их; дни взяты, лошади заколоты, упряжь разрублена, возницы свергнуты на землю; другие невредимо пролагают себе путь в легко открывающихся промежутках войска и попадаются за македонским фронтом в руки конюхов и оруженосцев. При постоянном движении вперед главной линии продолжается схватка македонской конницы с неприятельскою на правой стороне, где македоняне уже едва могут держаться. Тогда с левого фланга Парменион посылает сказать Александру, что при быстром наступлении линия отделилась от фаланги, что парфянские, индийские и персидские всадники, ворвавшись в интервалы, бросились на лагерь, чтобы грабить его, что неприятельская конница угрожает левому крылу его, и что если Александр немедленно не пришлет ему подкрепление, то все будет потеряно. Александр отсылает прискакавшего всадника обратно со слонами, что Парменион безрассудно требует помощи, что он в смущении, вероятно, забыл, что победителю достается все, что принадлежит неприятелю, а побежденный должен заботиться только о том, чтобы погибнуть честно, с мечом в руке. Тотчас устремляется он с македонскою конницею и ипаспистами на левое крыло в интервал левого фланга неприятельского, вблизи от центра, где находится сам Дарий. Войска его справа и слева следуют за ним; с неудержимою силою проникает он все глубже в толпы врагов. Дарий, внезапно очутившийся посреди этого смятения, в страхе и отчаянии обращается в бегство; ближайшие к нему отряды следуют за ним, чтобы защитить его, и вскоре весь центр бежит в беспорядке. Это внезапное боковое нападение Александра решает судьбу сражения. Все левое крыло персов расстроено, и Александр с главными своими силами идет теперь на левый фланг свой, на выручку Пармениону. Неприятельские всадники, которые с помощью пленных грабили македонский лагерь, как только увидели неблагоприятный оборот сражения, обратились назад в беспорядке и с отчаянною яростью пытались пробиться через македонские войска. Тут произошел опять горячий, кровавый бой, в котором многие греки были убиты и многие, в том числе Ифестион, тяжело ранены. Победа и здесь недолго оставалась сомнительною и вскоре началось общее преследование, при котором персы погибали толпами. Александр употреблял все усилия, чтобы настичь бегущего царя. Между тем как Парменион завладел неприятельским лагерем, верблюдами, слонами и огромным багажом, сам он поспешил через поле сражения, посреди продолжавшейся сечи по тому направлению, куда бежал Дарий. Наступившая ночь положила конец преследованию, но только на несколько часов. В полночь, когда взошел месяц, погоня началась снова. Надеялись найти Дария в Арбелах; когда в продолжение следующего дня дошли до этого места, Дария там уже не было; захватили только его колесницу, щит, лук, сокровища и обоз.

По словам Арриана, описавшего поход Александра, македоняне при этой великой победе потеряли только 100 человек и больше 1000 лошадей; по другим известиям, число павших македонян полагают в 500 человек. Персов убито более ста тысяч.

Сражение при Гавгамеле или Арбелах нанесло смертельный удар владычеству Дария. С небольшим отрядом бежал он к востоку, в Мидию, между тем как Александр обратился к югу, чтобы пожать плоды великой своей по беды. Вавилон, великая столица Востока, средоточие персидского царства, за ним Суза, великолепная резиденция персидских царей, сдались ему со всеми своими сокровищами. В Вавилоне дан был войскам продолжительный отдых и они, после почти непрерывных трудов и битв, предались роскошным жизненным наслаждениям и начали понемногу забывать ту противоположность, которая до сих пор существовала между греками и варварами. Александр старался приобрести себе преданность азиатских народов признанием и уважением их народных особенностей и нравов, законов и религии, защитой их от неправд и притеснений; но вместе с тем он начал окружать себя блеском персидских царей. Великий план его был: не играть роли обыкновенного завоевателя во вновь основанном им государстве, но слить в нем греческие и восточные элементы, сравнять противоположности между Востоком и Западом, без притеснения одной которой-либо стороны. Для полного порабощения многочисленных народов, составлявших персидское царство, недостало бы со временем сил Македонии и Греции, а потому он должен был приобрести любовь этих народов, чтобы они повиновались и служили ему из преданности. Для этого ему нужно было лично приобрести расположение и благодарность знатнейших людей царства. В покоренных уже странах он большей частью сохранил за сатрапами их достоинство и принадлежавшие им почести; надежда на сохранение власти и достоинства заставляла большую часть остальных персидских владык переходить к Александру. Рядом с персидскими сатрапами поставлены были только по одному македонянину или греку с властью военноначальника, так что в каждой провинции, как и при существовании прежнего персидского царства, учреждено было гражданское и военное управление.