Петр Шелест - Да не судимы будете. Дневники и воспоминания члена политбюро ЦК КПСС
Продолжая свое выступление, Дубчек говорит:
«После съезда нами будет проводиться экономическая политика по образцу других социалистических стран, при этом мы не исключаем того, что будет допущена практика частного предпринимательства. А восстановление самоуправления повысит социалистические тенденции, и это соответствует марксизму-ленинизму. Мы понимаем, что нам надо принять меры по укреплению средств массовой информации. Мы поручили правительству Черника навести в этом вопросе порядок».
Тут Брежнев перебил Дубчека: «А что может сделать правительство в отношении партийного органа «Руде право», в котором публикуются антипартийные материалы?»[118] Дубчек пристально посмотрел на Брежнева, ничего не сказал и продолжил свою речь:
«Вы односторонне оцениваете наше положение, не считаетесь с мнением народа, масс. Партия не может пойти по своему пути, не преодолевая вместе с народом возникших трудностей. Решение проблем требует времени — мы пробуем идти несколько другим путем, а вы идете другим, своим путем. Что же у вас нет трудностей и ошибок? Но вы о них умалчиваете, не обнажаете, а мы не боимся сказать правду своему народу.
Мы считаем, что КПЧ владеет положением дел в стране. Мы хотим принять решение, в котором призвать в ряды партии лучшую молодежь. Вы посмотрите, что делается в Венгрии. Там огромное влияние Запада во всех областях жизни страны, а западные границы, по существу, открыты, и вы об этом молчите, или, может быть, вам это неизвестно? Наши же западные границы находятся в полном порядке. Наша политика — создать универсальную модель социализма, у нас своя специфика — следовательно, есть отличительные черты работы нашей партии. Мы нашими действиями внесем большой вклад в международное рабочее движение и дружбу с Советским Союзом. Наши отношения должны укрепляться — и это не декларация, а глубокие, искренние чувства. Варшавская встреча — сепаратная встреча. Она даже нанесла вред нашей дружбе. Я призываю отойти от варшавского письма. Оно, безусловно, было направлено на подрыв и развал единства социалистических стран. Наше историческое прошлое и настоящее, наше положение требуют уважения к нам в ваших действиях. Мы ведь тоже не только причастны к социалистическому лагерю, а так же, как и вы, являемся его членом. Так, спрашивается, почему к нам допускается такая политическая бестактность? Пленумы ЦК наших партий стоят на разных позициях».
Выступление Дубчека было очень острым, носило наступательный характер и произвело на всех нас, членов советской делегации, удручающее впечатление, вызвав особую тревогу. Он почти все отрицает, обвиняет пять социалистических стран и их партии и руководителей, подписавших варшавское письмо. Он явно апеллирует к другим партиям, и прежде всего — к Югославии и Румынии. Все дело ведет к разрыву Чехословакии с соцстранами. Задуматься было над чем, и все это вызывало тревогу. Брежнев после выступления Дубчека буквально изменился в лице — растерялся, посинел, а на следующий день заболел и слег.
Объявлен перерыв на два с половиной часа, мы не поехали обедать к себе, а нас чехи угостили кое-чем, в том числе традиционным пивом. Мы, все члены делегации, проводили большую работу с чехословацкой делегацией. Толкования и реакция на выступления Дубчека среди чехословаков были разные, но оставалось одно ясным, что напряжение нарастало и предстояли большие трудности на этих переговорах. Предстоял настоящий политический бой, а к чему все это приведет, трудно даже предположить — время покажет.
После перерыва, довольно длительного, в 19.30 выступил Й. Черник:
«Я считаю, что переговоры идут между друзьями, и мы понимаем, что наша общая озабоченность у вас вызывает большую тревогу, чем у нас. И я разделяю точку зрения, высказанную на этом совещании тов. Дубчеком. Речь идет о том, кто и как понимает контрреволюцию. У нас сейчас происходит процесс просоциалистический. В зависимости от характера процесса, его оценки надо принимать и меры. Мы заверяем вас, что КПЧ — ваш верный друг и товарищ. Мы просим понять нашу озабоченность, так как после опубликования на весь мир письма пяти стран Варшавского совещания нам трудно стало работать, тем более согласиться с его содержанием и тоном. Каждому ясно, что КПЧ формировалась под воздействием КПСС и лично тов. Сталина. Тогда, еще в 1946 году, КПЧ добилась больших успехов в нашем рабочем классе, что в значительной мере способствовало подготовке революции 1948 года, провозглашению страны народно-демократической республикой.
Мы не выступаем против заслуг или охаивания прошлого КПЧ, но вместе с тем мы говорим, что КПЧ никогда не пользовалась таким авторитетом, как после января 1968 года. Не может быть, чтобы социализм в Чехословакии шел по другому пути, чем марксистско-ленинский путь. Но мы хотим, чтобы критика наших недостатков была бы более лояльной, мы хотим сами решать свои внутренние партийные и государственные дела. Варшавское письмо так написано, что оно взбудоражило народ и партию: ведь у нас каждый пятый взрослый человек является членом КПЧ. То, что вам кажется антисоциалистическим, в определенной ситуации может быть политически выгодно. Мы не понимаем, не знаем, в чем вы нас обвиняете. Мы ведем курс правильно. Майский Пленум ЦК КПЧ определил главное направление в деятельности и усилении руководящей роли КПЧ. Мы все делаем, чтобы удерживать все политические средства нашего воздействия и завоевания истинного доверия к КПЧ среди народа, чтобы в стране была свобода слова, печати. И если вы все это критикуете и отвергаете, то это идет не на пользу нам, КПЧ, и вам, КПСС. Органы власти, все административные средства воздействия, органы безопасности находятся в наших руках. Правда, имеется некоторая непоследовательность у отдельных руководителей, но мы это исправим. Нам надо все строить заново. Мы сейчас не имеем ни права, ни возможности принять решительные меры, тем более незаконные меры против людей, по-иному мыслящих.
Что касается роста социал-демократической и народной партий, то мы отрицаем их как политическую силу, и вам не стоит этого преувеличивать. Социал-демократическая партия в Чехословакии существует с 1951 года, в Остраве даже правые социал-демократы хотят вступать в ряды КПЧ. Через три дня будет принят закон, и социал-демократическая партия прекратит свое существование. Видим ли мы контрреволюционную ситуацию у нас, как кое-кому это кажется? Мы такой обстановки у себя не видим. Может быть, это плохо? Но ведь обстановку в стране мы знаем лучше, чем, может быть, она кажется со стороны, тем более если к оценке состояния дел подходить предвзято, необъективно. Сегодняшнее руководство пользуется в КПЧ и народе авторитетом как никогда и как никакое руководство. Нашей партии не угрожает никакая опасность, пока она с народом.
С военным учением получилось недоразумение. Вы объявили одно, а делаете другое. Без всяких на то оснований ваши военные, их подразделения задерживаются на нашей территории. Как я, как глава правительства, могу объяснить это народу и 65 тысячам коммунистов, которые находятся в нашей армии? А к нам по этому вопросу идут запросы: кто же мы в нашей собственной стране — правительство или кто?
Наши западные границы в надлежащем порядке; ограничено передвижение в пограничных районах, введен строгий визовый режим. Правда, за последнее время было 420 случаев нарушения границы. Так в других социалистических странах их не меньше! Возрос туризм на 20 %, а всего за последние годы в нашей стране побывало 406 тысяч человек, и мы считаем это явление нормальным, тем более если сравнивать с другими странами социалистического блока. Что же касается приезда в нашу страну по частным визам, то у нас за год было 88 тысяч человек, а по обменным визам между ГДР и ФРГ прошло за год около двух миллионов человек.
Вся наша внешняя политика и укрепление дружбы с Советским Союзом направлены на то, чтобы еще больше укреплялся Варшавский договор. Мы понимаем и знаем, нам об этом говорит и история, что наша страна несколько раз была объектом разбойничьих действий немецких империалистов. Наша политическая и экономическая деятельность ориентирована на Советский Союз и повышение деятельности СЭВ. Наша реформа не имеет ничего общего с югославской экономикой, 70–72 % нашей экономической деятельности связано с социалистическими странами. У нас сложная экономическая ситуация. Мы обратились к вам за помощью, чтобы вы дали нам кредиты, но в ответ мы слышим голос: «А не будет ли этот кредит подарком для контрреволюции?» Такая постановка вопроса нас оскорбляет. Поверьте нам, что для нас именно сейчас крайне необходимы кредиты и экономическая поддержка».
На этом Черник свою речь закончил.
Брежнев задал Чернику следующие вопросы:
«Зачем вы связываете свои национальные чувства с варшавским письмом?
