Игорь Стодеревский - Автобиография. Записки офицера спецназа ГРУ
На боевые действия я опоздал. Выслушав меня, командующий отправил в батальон спецназ, с задачей помочь в организации хода боевой подготовки. Батальон находился на одной территории со штабом. Командовал им подполковник Александр Аскеров, мы сразу нашли с ним общий язык.
Задача была, в кратчайший срок сделать батальон способным выполнять специальные задачи. Мужества и отваги у мужиков хватало, а вот профессиональных качеств, да ещё и как разведчиков специального назначения, было маловато. Почему мужиков, да потому, что в этой войне воевал народ. В подразделениях Республиканской гвардии практически не было профессиональных военных, мужики от станков и от земли. В обеденное время можно было наблюдать такую картину. Стоит часовой, походит женщина, достаёт из сумки кастрюльки и начинает его кормить. Оказывается, жена принесла мужу обед. Почти всё мужское население ходило в камуфляже. Воевали все, поэтому и выстояли.
Видел казаков с Дона, помогавшим им в этом вооруженном конфликте, когда я уже возвращался домой, со мной в электричке ехала не большая группа. Они все были в казачьей форме. Запомнился молодой парень лет 28–30, у него по колено не было ноги.
Во время боевых действий, по рассказам приднестровцев, не плохо себя показал батальон украинских националистов. Наверно впервые, бок о бок, сражались рядом, против общего врага, и националисты и коммунисты.
Передачи по местному радио шли на трёх языках: русском, украинском и молдавском.
С Сашей Аскеровым мы сделали расписание занятий и начали отрабатывать учебные вопросы. Учебной литературы не было, ни какой, я конспекты писал по памяти. Первые два дня упор сделали на физическую подготовку.
Я, когда увидел личный состав батальона, сразу сказал Аскерову, что процентов пятьдесят надо убирать, по физическим данным не подходят. Мужики по 40–45 лет, которые давно забыли, когда в последний раз бегали кросс. Он сказал, что не сможет ни кого убрать, так как воевал с этими людьми. Дело в том, что служба в Республиканской гвардии оплачивалась, и у многих это была единственная возможность что-то заработать и накормить семью.
Вот поэтому я и начал с физподготовки, бежал сам и заставлял бежать остальных. Провёл занятие по рукопашному бою. Результаты были, конечно, отвратительные. Да и люди видели, что такую нагрузку не потянут.
На второй день, после занятий, я провёл с личным составом беседу. Объяснил им, что спецназ специфический род войск, и что служить в нём должны молодые и физически крепки люди. Что, да они мужественные и заслуженные люди, отстояли свои идеи в боях, но республике нужен крепкий профессионально подготовленный батальон. А кто в спецназе не тянет, может пойти в пехоту. И как мне кажется, люди меня поняли.
Я провёл практическое занятие по минно-подрывному делу. Никто в батальоне не знал, как к этому подступиться, Саша Аскеров был из пехоты, только общие представления. Занятие проводили на стрельбище одной из частей 14 Армии. Проблем с тротилом и средствами взрывания не было.
Незаметно проскочила неделя. Я уж не помню, кто мне поставил задачу разработать штат батальона. Батальон жил по обыкновенному пехотному штату. Да и к тому же, батальон это громко сказано, если мне не изменяет память, народу было человек сто.
Сидел я два дня, но к вечеру второго дня штат был готов. Как мне кажется, я предусмотрел всё. Учитывая, что на границе с Молдавией течёт Днестр, в штат ввёл легководолазный взвод. Рассчитал оружие и необходимое снаряжение, а также специальные боеприпасы для проведения спецмероприятий. Просчитал денежное довольствие всего личного состава батальона, начиная от солдата и кончая командиром батальона. Ну и назвал его конечно отрядом, как и положено в спецназе.
На следующий день мы с Аскеровым пошли на приём к Смирнову, руководителю Приднестровской республики, представлять штат отряда. Но оказалось, что он в отъезде, и нас отправили к Командующему Республиканской гвардией. Он выслушал мой доклад, попросил оставить документы и на этом мы расстались.
Надо было уезжать домой, у меня заканчивались деньги. Зарплаты полковника, в то время, едва хватало, что бы сводить концы с концами. Я мог с зарплаты своим дочерям купить по шоколадке и всё. А здесь надо было платить за гостиницу и что-то кушать, проблем с обедом не было, я питался в столовой Республиканской гвардии, там кормили бесплатно. А вот завтрак и ужин за свой счёт. Но это был лучший отпуск в моей в жизни.
На память о Приднестровье у меня осталось удостоверение гвардейца Республиканской гвардии. Не Национальной гвардии, как это было затем в некоторых бывших республиках Союза, а именно Республиканской, то есть гвардии всего народа проживающего на этой территории, вне зависимости от национальной принадлежности.
Я вернулся к письменному столу и вороху бумаг, служа в Армии, за полгода ставил меньше росписей, чем здесь за один день.
Военкоматы всегда были сточной ямой вооружённых сил, сюда попадают либо больные офицеры и прапорщики, те, кому по состоянию здоровья нельзя проходить службу в линейных частях. Либо те, от кого в линейных частях избавились, бездельники и лоботрясы.
В начале девяностых годов в военкоматах появилась третья категория военнослужащих, это те офицеры, у которых судьба сложилась так, что у них просто не было иного выбора.
Из первой категории, у меня в Александрии, был бывший вертолётчик Майор Юрий Елькин, у него после ранения в Афганистане в голове была пластмассовая пластина. Но как человек и как работник он был на своём месте.
Был прапорщик Шевченко Станислав Степанович, про которого я говорил облвоенкому, что горвоенкомы приходят и уходят, а этого человека трогать нельзя. Местный Кулибин, связь военкомата, и радио, и телефонная, это он, автотехника, это он. Человек молча и добросовестно выполнял все свои обязанности и ещё кучу других, не предусмотренных ни какими уставами. Он сделал оперативную связь в облвоенкомате. И видимо за все эти заслуги, уже находясь на пенсии, я узнал, что его хотят выбросить на улицу, не дав дослужить два месяца до 25 лет. Люди военные понимают, что человек в этом случае теряет очень много льгот. Пришлось выходить на облвоенкома, слава богу, что им ещё был Шитов В.Н., я служил при нём, и Шевченко дали дослужить.
Вторая категория это как раз те, кто шёл в военкоматы не служить, а зарабатывать, отсюда и коррупция. За первый год работы я уволил двух офицеров. Поднял вопрос о третьем, но у него были большие покровители верхах, и я просто не успел довести дело до логического конца, уволился сам. Но спустя полгода, его с треском выгнали из армии, хотя надо было отдать под суд. Этот субъект на лево и направо выписывал удостоверения офицеров запаса. Влетел на том, что одно удостоверение выписал бывшему уголовнику.
Из третьей категории у меня был заместитель подполковник Александр Пароконный, бывший сапёр, я помог ему перебраться служить в Александрийский военкомат, после выезда из Туркменистана, и не разу об этом не пожалел. Всё-таки для меня работа с бумагами было делом противным, а он в этом отношении был очень дотошен. И то, что военкомат два года занимал в области первое место, большая часть его заслуги.
На должность начальника четвёртого отдела, из Каунасской дивизии ВДВ, пришёл капитан Олег Скляр. Он заменил подполковника Михаила Степанчука. Миша умер от последствий Чернобыля, возил туда с Александрии не сколько раз команды приписников, человек погиб как офицер, Чернобыль это тоже зона боевых действий.
В 1992 году мой племянник окончил школу в Донецке, ну и конечно видел свою судьбу только в Армии. Куда поступать выбор не стоял, только в Рязанское воздушнодесантное училище. Ташкентское ВОКУ уже готовило офицеров для узбекской армии. На Украине армия была в тяжелейшем кризисе, и мы просто не видели перспектив службы здесь.
Но в этот году поступить ему не удалось. Как он сказал, когда приехал из Рязани, что его не взяли из-за того, что он с Украины. Да конечно, зачем России готовить кадры чужой стране, ни кто не застрахован от того что, окончив училище человек, уедет к себе на Родину.
На следующий год было решено отправить Женю к моему брату в Тоцк, и поступать уже от туда. Но казалось, что это не так просто. Военком, под предлогом того, что он может уклониться от призыва в Армию, отказался отправлять личное дело в Россию. Я позвонил в Донецк. Но военком моим доводам, что парень хочет поступить в училище, не внял. Боялся, что с него могут за это спросить. Но на встречу мне всё же пошёл, выслал личное дело ко мне в Александрию, и уже я отправил его в Тоцк.
После окончания училища Женя служил в Псковской дивизии ВДВ. Был и в Абхазии и несколько раз в Чечне.
Должен сказать, что хоть государство и развалилось. Но по системе военкоматов мы долго ещё, кажется до 1996 года, сотрудничали. Мне приходили запросы из Туркмении на поиск призывников, человек пишет, что поехал жить к нам и военкомату нужно подтверждение, что он к нам прибыл и взят на воинский учёт. Мы постоянно посылали запросы в Подольский архив по ветеранам войны, и ни когда отказов не было, это и сейчас продолжается. Запросы по участию в партизанской борьбе отправлялись в Белоруссию.
