Дмитрий Егоров - 1941. Разгром Западного фронта
Глава 7
24 июня, день 3-й
7.1. Окончание активных действий советских войск на Августовском канале
Ввод в бой конно-механизированной группы
Действия войск левого фланга 3-й армии южнее Гродно
Ранним утром к Неману в районе деревни Гожа внезапным ударом прорвался 213-й полк 56-й стрелковой дивизии вместе с примкнувшими к нему подразделениями и остаточными группами. Уцелевшие, но оставшиеся без горючего и снарядов, бронемашины 38-го разведбата накануне были закопаны в землю. В короткой схватке противник был обращен в бегство, был захвачен исправный понтонный мост. М. И. Алексеенко из 1-го батальона 184-го КрСП вспоминал: «… мы вышли к Неману, где уже началась переправа. Большинство бойцов из 213-го стрелкового полка уже переправилось по понтонному мосту, но вдруг появились немецкие танки, которые открыли по переправе огонь. А потом и самолеты. Нам пришлось переправляться под перекрестным огнем на подручных средствах. Вода в Немане у берега покраснела от крови. Понтон, за который я ухватился, стало прибивать к берегу, где были немцы. Я прыгнул в воду и едва не утонул. Спасли меня проплывавшие мимо в лодке пограничники. У деревни Гожа, у кладбища (не один бывший воин 3-й армии запомнил это красивое католическое кладбище с крестами и статуями. — Д. Е.), мы наконец пристали к берегу, но попали под огонь вражеской артиллерии. Во время переправы я потерял своих однополчан и отступал дальше, к Лиде, с пограничниками. 27 июня, при попытке перейти дорогу, по которой двигались немцы к Минску, я попал в плен и был отправлен в лагерь военнопленных»[343]. Его боевой товарищ А. П. Исупов, с которым Алексеенко встретился лишь спустя 39 лет, писал в письме: «Я тоже чуть не утонул, пока понтон [нас] перевозил на ту сторону (вернее, на эту сторону). В понтон ударило осколками, и вскоре я оказался в воде. Щит от пулемета и вся выкладка утянули на дно и только каким-то чудом выбрался»[344]. Оказавшись на правом берегу реки, уцелевшие при переправе защитники рубежа на Августовском канале привели себя в порядок и двинулись по направлению к Лиде. П. В. Жила вместе с работниками управления укрепрайона капитаном Титовым и политруком Гришаевым (они прибыли в 9-й артпульбат еще 22 июня в качестве делегатов связи) и 17 бойцами пошел своим маршрутом. В районе Речицы группа капитана Жилы переправилась через Днепр и вышла к своим. Судьба многих подразделений 68-го укрепрайона осталась неизвестной. Ничего по сей день не известно о 10-м батальоне старшего лейтенанта Луппова, находившемся на левом фланге. Единственное сообщение из 10-го поступило в штаб УРа утром 22 июня: в нем сообщалось, что позиция батальона атакована людьми в форме военнослужащих РККА. Так как некоторые доты располагались в 200–300 м от линии границы, можно предположить, что по крайней мере часть их постигла судьба сооружений у Граево, захваченных штурмовыми группами противника без сильного противодействия с нашей стороны. Также почти ничего не известно о судьбе 2-й роты 9-го артпульбата.
К рассвету 24 июня части 6-го мехкорпуса в основном вышли на исходные, определенные решением по нанесению контрудара в сторону Гродно. К четырем часам в штаб 36-й КД из всех частей были присланы донесения о выполнении приказа на занятие оборонительного рубежа. В 1-м эшелоне фронтом параллельно шоссе Белосток — Гродно развернулись 24, 102 и 144-й полки. Во 2-м эшелоне находились 42-й кавполк и 8-й танковый полк. Левее 36-й в стык со 144-м КП заняла оборону 6-я кавдивизия. На КП И. В. Болдина, куда прибыл генерал Е. С. Зыбин, М. Г. Хацкилевич сообщил, что танковые полки мехкорпуса прошли Сокулку в направлении Кузницы. По согласованию с командиром дивизии майор Яхонтов отправил с водителем штадива распоряжение в Волковыск, полковнику Козакову, чтобы артдивизион майора Игнатьева был направлен в район Одельска. После отмобилизования 2-му эшелону дивизии надлежало прибыть сюда же. К полудню с гродненского направления стал доноситься гул артиллерии, который затем стал приближаться и смещаться в сторону правого фланга, который занимал 24-й кавполк. К исходу дня стало ясно, что советские танковые части не сумели добиться решительного успеха и даже в некоторых местах были вынуждены отойти, но правый фланг 36-й дивизии по-прежнему был надежно прикрыт.
В соответствии с решением командующего фронтом группа генерал-лейтенанта И. В. Болдина должна была в 10 часов утра 24 июня атаковать противника в направлении на Гродно и Меркине. Задача была поставлена глобальная: к исходу дня овладеть Меркине, то есть выйти в полосу 11-й армии соседнего фронта. 6-й мехкорпус должен был атаковать в направлении на Гродно, Друскининкай, Меркине. 29-й МД предстояло наступать с рубежа Кузница, Сокулка, 4-й и 7-й танковым дивизиям и 6-му кавкорпусу — из района Шиндзель, Верхолесье, Тросьцяно-Нове (10 км южнее Сокулки) и далее — на север по берегу р. Неман. Таким образом, задача группе изменялась в сторону усложнения: требовалось уже не только стабилизировать положение в районе Гродно, Сопоцкин, Липск, но и продолжать наступление в полосу Северо-Западного фронта в район переправ через Неман у Меркине и, возможно, Алитуса. Вероятно, удар группы Болдина планировался как составная часть попытки переломить в свою пользу ситуацию на правом фланге всего советско-германского фронта. Кроме этого, планировалось привлечь к контрнаступлению соединения 3-й и 13-й армий. Однако устойчивой связи с этими объединениями фронт не имел, к тому же 13-я находилась еще в стадии формирования и фактически представляла из себя только штаб с батальоном связи. Не было также надлежащим образом организованной связи и, как следствие, четкости во взаимодействии между собой привлеченных к удару корпусов и их дивизий. 11-й мехкорпус так и не вошел в состав КМГ и действовал по-прежнему в подчинении 3-й армии. Но, судя по документам штаба фронта, там этого не знали и по-прежнему считали, что у Болдина два мехкорпуса, а не один. Согласно оперсводке штаба Западного фронта № 5 к 22 часам 24 июня, 3-я армия к 10 часам утра имела задачу во взаимодействии с группой Болдина перейти в наступление. 27-й стрелковой дивизии с рубежа Секерка, Янув (примерно в 15–20 км к югу-юго-западу от Домбровы) приказывалось наступать в направлении на Домброву, частям 85-й стрелковой дивизии с 86-м погранотрядом и остатками 56-й стрелковой дивизии — в направлении на Гродно. 6-я бригада ПТО якобы была выведена в резерв и находилась в районе Лунно.
В. К. Солодовников вспоминал, что, не успев даже изучить новый район обороны, он получил приказ силами своего 345-го полка взять назад Августов, до которого после трех последовательных отступлений было уже 55 км. Когда вышли на позицию укрепрайона и заняли там оборону, получили новую вводную: атаковать противника правее своего расположения на линии дороги Августов — Гродно. Там был участок УРа, занятый противником. Взяв работников штаба, полковник выехал на рекогносцировку, а своему заместителю приказал вывести полк в исходное положение. В назначенном месте свои подразделения он не обнаружил, когда стал искать, нашел 345-й снова на марше, с новым приказом на отход. Причины таких абсурдных, на первый взгляд, действий командования 27-й дивизии, из-за которых боеспособный полк с приданными ему подразделениями бесцельно перемещался между Сокулкой и Штабином, вряд ли уже будут раскрыты. Можно лишь предполагать, что они явились следствием разного рода несогласованностей в организации контрудара группы Болдина и 3-й армии.
Рано утром 24 июня маршал Г. И. Кулик на танке Т-34 лейтенанта Бородина выехал из штаба армии в штаб какого-то корпуса. Бородин вспоминал: «Уже не блуждали, поскольку в штабе армии нам выдали карту. И пайком обеспечили. Двигались в направлении Гродно. Но в указанном месте штаба корпуса не оказалось. Прикинув, что он, скорее всего, переместился в восточном направлении, двинулись туда. Маршал был сильно не в духе… В одном месте (мы ехали с открытыми люками) увидели отступавшую стрелковую часть. Слышался гул орудий и разрывы снарядов». Маршал приказал танкисту остановить бегущих. Увидев капитана, который также пытался прекратить панику, лейтенант закричал ему, чтобы слышали и другие: «Смотрите! Там маршал Советского Союза! Приказ — занять оборону!» Капитан повторил его слова. Бойцы побежали назад, послышались даже крики «Ура!». Когда горючего в танке осталось на час-полтора хода, расстроенный Кулик приказал остановить какой-нибудь автомобиль. Примерно через полчаса появились две бронемашины. В первой ехал полковник, оказавшийся начальником связи того самого корпуса, который они разыскивали. Маршал уехал с полковником, а вскоре мимо танка проехали три автозаправщика из 7-й танковой дивизии. Заправившись под завязку, тридцатьчетверка вслед за заправщиками прибыла в расположение дивизии и своего полка, которые вели бой под Гродно. В тот день боевое счастье улыбнулось Б. А. Бородину: его экипаж подбил и поджег семь вражеских танков. Но оно не улыбнулось корпусу в целом.
