Петр Великий и Военно-Морской Флот России - Игорь Николаевич Хмельнов
Весну и лето 1712 года царевич провел под Штеттином в корпусе Меншикова А., осень и зиму в Мекленбурге, а уже в конце года отправился в Петербург. Весной 1713 года царевич Алексей вместе с отцом пошел на галерном флоте в Финляндию, к Або. Петр тогда командовал авангардной частью этого флота. А для Алексея это был первый и последний раз, когда он выходил в море на боевых кораблях.
Через месяц царевич вернулся из этого похода в Петербург, где его ждала прибывшая туда жена. Но по приказу отца он тут же отправился в Старую Руссу и Ладогу для сбора леса и строительства скампавей. Это было последнее усилие Петра, которое также потерпело неудачу. После этого Алексею не давали уже никаких официальных постов и ему было позволено жить частной жизнью в Санкт- Петербурге с женой.
В 1714 году царевич долго болел чахоткой. Врачи посоветовали ему ехать на воды в Карлсбад, куда он убыл через Берлин. Его супруга уже была на восьмом месяце беременности. 12 июля, в отсутствие мужа, она родила в Петербурге дочь (Наталью). Царевич вернулся из-за границы в конце декабря 1714 года.
Вскоре Шарлотта опять забеременела. Но у Алексея тогда уже была любовница, с которой он демонстративно проводил почти все свое время (крепостная девка учителя Алексея Никифора Вяземского – Евфросинья Федорова). 12 октября 1715 года Шарлотта родила сына – Петра (будущего императора России Петра II). А 22 октября она скончалась. Петр I , несмотря на то что сам в эти дни мучился приступом каменной болезни, на похоронах Шарлотты был вместе с Алексеем.
После болезни царь пишет длинное письмо сыну, где пытается еще раз объясниться с наследником трона и делает ему последнее предупреждение, если тот не измениться к лучшему, он его «лишит престолонаследия».
Алексей на это письмо ответил согласием отказаться от своего права престолонаследия. Но сам по себе этот ответ не мог успокоить Петра. Царь считал, что Алексей в этом случае должен отказаться от мира и уйти в монастырь. Летом 1716 года это требование отец излагает сыну письменно, как ультиматум. Но в январе 1716 года Петр I отправился за границу. За два дня до отъезда он был у сына, но тот оказался в постели притворно больным. Разговора не получилось.
И вот тут у царевича появилась мысль бежать за границу. Под видом того, что он решил ехать к отцу в Копенгаген, Алексей 26 сентября 1716 года бежал из Петербурга в Вену. Разгневанный царь пытается срочно вернуть сбежавшего сына, так как во враждебных руках царевич мог стать опасным оружием против России. Уже имелись сообщения, что Алексей в Вене якобы попросил у австрийского императора отряды для того, чтобы использовать их против своего отца в надежде на британскую поддержку. Петр понимал, что бегством сына и его личный престиж, и всей России серьезно подорван.
После этого отношения Петра и царевича Алексея окончательно осложнились. Здоровье царя ухудшилось, это стало заметно, он чаще болел. В связи с этим положение наследника трона Алексея, как символа сопротивления царю и его политике, связывалось с растущими надеждами тех, кто ненавидел действия царя – реформатора.
В ноябре 1715 года Петр I очень сильно заболел. Положение было так опасно, что несколько дней все министры и сенаторы ночевали в царских покоях. До самого Рождества он не выходил из своей комнаты. В эти дни царевич посетил больного отца только один раз.
В ноябре 1716 года царевич Алексей объяснял свой побег так: «Я не виноват перед отцом; я всегда был ему предан; ни во что не вмешивался; я ослабел духом от гонений и смертельного пьянства. Впрочем, отец был ко мне добр, но с тех пор, как пошли у жены моей дети, все сделалось хуже, особенно когда появилась новая царица и сама родила сына. Она и Меншиков постоянно вооружали против меня отца; оба они исполнены злости, не знают ни Бога, ни совести». Царевич объяснял, что отец его окружен злыми людьми, а сам Петр «до крайности жестокосерд и кровожаден… много пролил невинной крови, к тому же неимоверно гневен и мстителен». Царевич считал, что вернуться ему в Россию, это все равно, что лишить его жизни, так как даже если его пощадит отец, то все равно мачеха и Меншиков «до тех пор не успокоятся, пока не запоят или не отравят его». Поэтому он просил австрийского императора не выдавать его отцу.
Руины замка Эренберг (Австрия), в котором прятался царевич Алексей
(Взято из личного архива Э.М.Чухраева)
В конце мая 1717 года царевич Алексей оказался в Неаполе, который в ходе войны за испанское наследство в 1707 году был уступлен австрийскому дому и который находился в его управлении до 1735 года.
Но Петр I ведет трудные переговоры с Веной о возвращении сына в Россию. Он отправил в Вену как тайного советника графа Толстого с письмом к Алексею и с задачей: во что бы то ни стало вернуть сына домой. Царевичу он обещал, что будет прощен и что ему позволят жить спокойно в поместьях и не разлучат с любовницей, которая сопровождала его в бегстве и была уже от него беременна. После долгих дней обсуждения и интриг Алексей в октябре 1717 года решил возвращаться в Россию. В этом его убедила Евфросинья. Хотя перед этим он даже хотел уехать к папе Римскому. О своем решении возвратиться Алексей сообщил отцу в письме, которое подписал: «Всенижайший и непотребный раб и недостойный называться сыном Алексей».
14 октября 1717 года царевич отправился из Неаполя в Россию через Рим, Венецию и Вену. 31 января 1718 года он уже был в Москве, пробыв в бегах почти полтора года…
А через три дня после возвращения, 3 февраля, начался первый допрос царевича. Алексей упал к ногам разгневанного отца и полностью признал себя виновным во всем. Со слезами он просил прощения и помилования. На Библии он присягнул отказаться от своих прав на престол. Петр обещал сыну милость, но не только через отказ от наследства, а если он откроет всех участников его бегства. Царевич на все согласился.
Его сводный брат Петр Петрович, двухлетний младенец – сын Петра I от Екатерины, был объявлен наследником трона (но он умер в 1719 году). Однако монарх остался неудовлетворенным. Он был теперь убежден, пока Алексей будет в живых, всегда будет сохраняться угроза продолжению собственной
