Арсен Мартиросян - Кто проторил дорогу к пакту?
Честно говоря, трудно даже представить себе, что произошло бы с нашей армией и со страной, не спохватись Сталин уже после разгрома заговора Тухачевского. В результате активно поддержанного им небывалого по своей интенсивности научного штурма двух гениев отечественного конструирования артсистем — В.Г. Грабина и Б. И. Шавырина — были созданы соответствующие пушки и минометы: а) Грабиным — пушки, об одной из которых — калибра 76-мм — Сталин уже во время войны прямо сказал, что она спасла Россию. Тухачевский не докладывал Сталину и Ворошилову о разработках Грабина, мешал ему, всячески третировал, прятал его ставшую впоследствии легендарной пушку от правительственной комиссии во главе со Сталиным; б) Шавыриным — знаменитые 50, 82, 107, 120-мм минометы! Минометы, которые «гениальный стратег» Тухачевский с достойным лучшего применения маниакальным упорством не только называл «суррогатом» артиллерийского орудия, но даже не допускал мысли об их разработке и производстве в рамках общегосударственного пятилетнего плана! Вторая мировая и Великая Отечественная войны убедительно доказали колоссальнейшую эффективность минометов.
Не обошли Тухачевский сотоварищи своим «интеллектуальным вниманием» и авиацию. Жена выдающегося советского аса-летчика, всенародного любимца В. П. Чкалова — Ольга Эразмовна Чкалова в своих мемуарах приводит такой факт: «Валерий Павлович испытал и дал дорогу в жизнь истребителю И-16. Он доказал боеспособность этой машины, хотя не все авиаспециалисты были согласны с ним.
А этот самолет сыграл большую роль в начале Великой Отечественной войны. Именно об этом самолете еще в 1937 году Валерий Павлович рассказывал на митинге своим землякам: "Я упорно доказывал свою правоту. Жизнь подтвердила это. Некоторые машины, признанные мной отличными во время испытания, не ставились на серийное производство. Я месяцами, годами разоблачал таких теоретиков и добивался того, что испытанные мною самолеты шли в производство. И они достойно несут свою боевую службу"»[408].
А ведь выпускал-то он этот прекрасный для своего времени истребитель еще в 1935 г.! Понятно, что даже в 70-е гг. О.Э. Чкалова не могла написать всей правды о противодействии всевозможных горе-«теоретиков» внедрению в советскую военную авиацию прекрасного истребителя. Но и того, что она зафиксировала на бумаге, вполне достаточно для того, чтобы понять, какое было противодействие «теоретиков» любым попыткам конструкторов, летчика-испытателя, авиапромышленности оснастить РККА самой передовой по тем временам боевой техникой. А ведь эти вопросы находились в прямом ведении самого Тухачевского... И сколько еще за ним числится — одному Господу богу известно, да, возможно, архивам Лубянки... Но одно можно сказать точно. Советские летчики уже в первых боях в испанском небе поняли, что срочно необходимы новые, более мощные, лучше вооруженные, более маневренные, более скоростные истребители. Они слали свои предложения, но их никто не слушал, а докладные клали под сукно. Такую записку о серьезных недостатках советских истребителей в 1937 г. подал, например, советский летчик С. П. Денисов. Документ был адресован руководству ВВС и авиапрома СССР. Никакой, абсолютно никакой реакции. Вплоть до Халхин-Гола, когда С. П. Денисов, не удержавшись, обратился лично к Сталину, только после встречи с которым и началась активизация с разработками новых видов самолетов. В конце 1938 г. с развернутым анализом о состоянии советских ВВС выступил начальник отдела НИИ ВВС инженер-летчик-испытатель полковник И. Ф. Петров (впоследствии главный инженер ВВС РККА, начальник ЦАГИ, начальник НИИ ВВС, начальник НИИ ГВФ, генерал-лейтенант). И тоже никакой реакции, пока за дело не взялся Сталин. Впоследствии Петров рассказывал о том, как Тухачевский и К° в буквальном смысле слова гнобили все перспективные разработки советских авиаконструкторов и двигателестроителей, в результате чего СССР стал серьезно отставать от наиболее вероятного главного противника — нацистской Германии. И если бы не принятые в 1939 г. Сталиным в срочном порядке меры по развитию и укреплению авиапрома и ВВС, то не было бы у нас тех прославленных истребителей и других боевых самолетов, на которых советские летчики завоевали господство в воздухе и в конце концов долетели и разбомбили Берлин.
Полагаю, что и в данном случае уместно было бы повторить все тот же вопрос. Мог ли Сталин, имея перед собой в 1939 г. коалицию наиболее вероятных и уже связанных между собой пактами о военном взаимодействии, в том числе для нападения на Советский Союз, хорошо оснащенных на тот момент основных противников в лице нацистской Германии, фашистской Италии и милитаристской Японии, не считаться с этим фактом?! Мог ли он не считаться с этим фактом, если уже знал если и не о плачевном состоянии советских ВВС, то по меньшей мере о сильном отставании наших ВВС, но на фоне данных об ускоренной модернизации люфтваффе?! Ответ только один — не мог! И потому тем более был заинтересован в продлении мирной передышки, чтобы успеть создать новые образцы оружия, запустить их в серийное производство и перевооружить армию. Чем, собственно говоря, и занимался с начала 1939 г. по 22 июня 1941 г.
Ну а мог ли тот же Сталин не считаться, например, с таким фактом, на который в связи с заключением договора о ненападении вообще не обращают никакого внимания, увязывая его анализ только непосредственно с трагедией 22 июня 1941 г. А ведь это в корне неверно. Ибо речь идет об оборонительных сооружениях. Дело в том, что вредительская деятельность проводилась Тухачевским и его подельниками целенаправленно, широкомасштабно и действительно была ориентирована на ослабление обороноспособности СССР по всем параметрам. Охватывала она и фортификационные сооружения. К примеру, хорошо известна байка, согласно которой УРы на «линии Сталина» якобы были взорваны по приказу самого вождя!? В настоящее время эта ложь вдребезги уничтожена усилиями многих историков. Так вот в том-то и вопрос, что явилось тем абсолютно уничтожившим эту ложь обстоятельством. Ответ на этот вопрос, как и на многие другие, дали архивы Лубянки. Именно там находились отчетные справки совместной инспекции НКО и НКВД СССР о состоянии УРов, ДОТов и ДОСов на «линии Сталина»! Именно эта совместная инспекция установила, что едва ли не все ДОТЫ и ДОСы на «линии Сталина» были небоеспособны, а, следовательно, небоеспособны и сами УРы! И ведь это было установлено, обратите на это особое внимание, к началу 1939 г.! А чтобы это было установлено к началу 1939 г., надо было заранее проинспектировать УРы на западной границе, на что было необходимо время. Причем время для этого требовалось немалое. Ведь УР — это целый комплекс фортификационных сооружений, которые за один день и не обойти. Первые из упомянутых справок со стороны НКВД СССР были подписаны Л. П. Берия или его ближайшими помощниками и датированы 9 и 17 января 1939 г. Л.П. Берия, как известно, появился на Лубянке всего лишь 22 августа 1938 г., наркомом же внутренних дел и вовсе стал только 29 ноября 1938 г. Совокупность этих хронологических фактов позволяет практически с абсолютной точностью утверждать, что инспекция УРов на «линии Сталина» была проведена в период с сентября по декабрь 1938 г. Причем, сомневаться в этом не приходится, по итогам разгрома заговора военных во главе с Тухачевским.
Содержание этих справок по результатам, подчеркиваю, совместной с наркоматом обороны инспекции свидетельствовало, пожалуй, более точно будет так — констатировало многолетние вредительство и саботаж со стороны военных, прежде всего командования западных военных округов. Потому как спланировать размещение УРов именно так, как оно описано в этих справках, или содержать их в том запредельно безобразном, раскуроченном виде можно только злоумышленно. Ведь любой военный прекрасно знает, что главное для него, особенно в обороне, удобный сектор ведения огня. А в целом в полной готовности долговременных огневых сооружений и точек. Иное не столько просто бессмысленно, сколько преступно. Но в ряде УРов их огневые сооружения не имели не только нормального сектора обстрела, но и вовсе никакого сектора обстрела. В других боевая техника и иное оборудование были полностью раскурочены и фактически приведены в полную непригодность. В третьих бетонирование было настолько слабым и не отвечавшим элементарным требованиям фортификационного строительства, что уничтожить их можно было маломощной артиллерией.
Вот, например, что говорилось в справке о состоянии Псковского и Островского УРов: «...Несмотря на долгое строительство и дооборудование Псковского и Островского УР, они не могут считаться в настоящее время боеспособными. Из-за неправильно спроектированного и построенного внутреннего оборудования большинства ДОТ они не могут быть заняты войсками... До половины сооружений на 20 — 40 см заполнены водой, появившейся из-за неправильной оценки глубины грунтовых вод. В то же время водоотвод не работает... Электрооборудование укрепрайона отсутствует... В жилых помещениях УР высокая влажность и спертый воздух... Вентиляции нет, и установить ее не представляется возможным... Центры снабжения УР не построены. Продовольственные склады отсутствуют... Из-за неграмотного планирования УР их огневые сооружения не могут вести огонь на дальность более 50 — 100 м, так как местность имеет бугры. овраги и невырубленные леса». А полный текст информации НКВД СССР насчет состояния Псковского и Островского УРов гласит: «НКО тов. Ворошилову.
