Ирина Павлова - Механизм сталинской власти: становление и функционирование. 1917-1941
Вместе с тем, 1930-е гг. закрепились в сознании большинства народа как годы энтузиазма, устремленности в будущее. Как писал драматург В.В. Вишневский, это было «десятилетие бешеного напора, труда, драк, мук и побед...»[1059]61. Многие до сих пор не могут совместить в своем сознании темные и светлые стороны сталинского периода и проповедуют подход «с одной стороны... с другой стороны».
Причиной этого является начавшаяся тогда же, в конце 1920-х гг. крутая ломка сознания народа, которая происходила под постоянный идеологический аккомпанемент лжи о строительстве нового, самого справедливого общества на земле – надо только немного потерпеть. Унифицированное образование, унифицированное и строго ограниченное знание о ситуации в стране и мире, которое предлагали все средства массовой информации, полная закрытость советского общества делали сталинскую ложь результативной. Только немногие оставшиеся в живых представители старой интеллектуальной элиты воспринимали навязываемую «сверху» информацию так, как воспринимал ее, к примеру, писатель М.М. Пришвин, который записал в своем дневнике 1 ноября 1937 г.: «...больше всего ненавижу газету "Правда" как олицетворение самой наглой лжи, какая когда-либо была на земле»[1060]62.
Однако одной идеологической обработки населения было бы недостаточно. Преобразование общества по-сталински стало возможным потому, что Сталину удалось втянуть в свои действия широкие массы народа. Здесь огромную роль сыграли шумные популистские меры, которые достаточно виртуозно использовались властью. Среди таких мер – лозунги самокритики и критики начальников всех уровней, периодически пускавшиеся в ход, разоблачение «вредителей» и их наказание, прославление ударничества и стахановского движения, целенаправленное создание символов, героев и мифов сталинской эпохи.
Широко практиковались массовые награждения отличившихся работников. Так, 25 декабря 1935 г. Политбюро утвердило постановление ЦИК о награждении передовых колхозников и колхозниц Узбекской, Туркменской, Таджикской ССР, Казахской и Кара-Калпакской АССР за трудовой героизм и превышение на 100 - 400 % установленной урожайности по хлопку – орденом Ленина были награждены 96 человек, орденом Трудового Красного Знамени – 34, орденом «Знак Почета» – 78[1061]63. 8 мая 1940 г. в «Правде» был напечатан утвержденный Политбюро указ Президиума Верховного Совета СССР «О награждении орденами и медалями СССР начальствующего и рядового состава Красной Армии» сразу численностью в 1746 человек[1062]64. Такой же эффект имели факты повышения зарплаты во время Большого террора, на которых акцентировали внимание все советские газеты. Постановлением СНК, утвержденным Политбюро 1 ноября 1937 г., была повышена заработная плата низкооплачиваемым рабочим и служащим фабрично-заводской промышленности и транспорта[1063]65. Решением Политбюро от 9 декабря 1937 г. повышалась заработная плата медсестрам, санитарам и санитаркам[1064]66. Как правило, мероприятиями такого рода сталинская власть приобретала многочисленных сторонников среди низкооплачиваемых слоев населения.
Важную роль играла также сама тактика проведения репрессий – за наступлением обязательно следовало отступление, которое, как правило, сопровождалось наказанием наиболее рьяных исполнителей сталинских директив. Таким своеобразным способом удовлетворялось чувство справедливости у широких масс трудящихся.
В результате у власти образовалась довольно значительная опора, о которой Сталин сам поведал в отчетном докладе XVII съезду партии. Кроме назначенцев всех уровней, это были более 2 млн. членов и кандидатов в члены партии, более 4 млн. комсомольцев, более 12 млн. членов Осоавиахима, более 17 млн. членов профсоюзов, более 3 млн. рабочих и крестьянских корреспондентов и т.д.[1065]67 Сюда же следует причислить ударников, стахановцев, которых сталинская власть целенаправленно выделяла в особую группу.
Оценку этой политике еще в 1951 г. дала в своей книге «Происхождение тоталитаризма» X. Арендт: «Стахановская система, одобренная в начале 30-х годов, разрушила остатки солидарности и классового сознания среди рабочих, во-первых, разжиганием жестокого соревнования и, во-вторых, временным образованием стахановской аристократии, социальная дистанция которой воспринималась более остро, чем дистанция между рабочими и управляющими. Этот процесс завершился введением в 1938 г. трудовых книжек, которые официально превратили весь российский рабочий класс в одну гигантскую рабсилу для принудительного труда»[1066]68. Вслед за X. Арендт и некоторые современные западные историки отмечают особую роль стахановского движения в сталинизации советского общества[1067]69.
Вместе с тем, действительные проявления энтузиазма масс, как уже отмечалось в литературе, были чрезвычайно преувеличены в сознании народа вследствие массированного воздействия на него средств пропаганды и художественно-изобразительного искусства[1068]70. Сам Сталин более реалистично оценивал ситуацию со стахановским движением. В речи на первом Всесоюзном совещании стахановцев в ноябре 1935 г. он высказался следующим образом: «Судьба Стаханова была не лучшей, ибо ему приходилось обороняться при своем движении вперед не только от некоторых членов администрации, но и от некоторых рабочих, высмеивавших и травивших его за "новшества". Что касается Бусыгина, то он за свои "новшества" чуть было не поплатился потерей работы на заводе, и лишь вмешательство начальника цеха тов. Соколинского помогло ему остаться на заводе»[1069]71.
О том, как воспринималась в рабочей среде политика власти по отношению к ударникам, свидетельствуют строки из дневника А.Г. Манькова: «У нас на заводе открыли новую столовую для ударников. Ее назначение, так сказать, – "стимулировать" производительность труда. Ее смысл и конечный результат – усилить разграничение людей на правых и виноватых, усилить распри и междоусобицы, и без того огромные. Урезали половину площади от общей столовой, отгородили стеклянной перегородкой, все внутри выкрасили масляной краской, повесили на окна занавески, поставили маленькие столики, накрыли белыми салфетками... Одним словом, "ресторан". От того, что от общей столовой урезали площадь, в ней стало грязнее, много теснее. В то время, как рабочие кишат в ней, как пчелы в улье, либо быстро пожирая пищу, либо стоя в очереди в ожидании, когда освободится место за длинным узким загаженным пищей столом, рядом, за перегородкой, крашенной масляной краской, и с занавесками за отдельными столиками сидит несколько десятков людей, выделенных бог весть по какому признаку. И в то время, как в общей столовой едят суп с макаронами или голые кислые щи, а на второе – макароны с сахаром (реже с маргарином), в "ресторане" – мясной обед, а если макароны, то с коровьим маслом...»[1070]72. Такая политика, с одной стороны, не просто предупреждала возникновение элементарной пролетарской солидарности и воспитывала ненависть к ударникам, которая нередко выражалась в их убийстве, но с другой стороны, способствовала росту массового карьеризма, который сознательно поощрялся «сверху».
Рабочим-ударникам, чаще всего молодым, предоставлялись особые возможности для служебного роста. Тот же А.Г. Маньков оставил еще одну замечательную запись от 5 декабря 1933 г. в своем дневнике: «...Партпрофкабинет... Там всегда в сборе группа молодых людей-партийцев. Это все пропагандисты-агитаторы нашего завода, руководители кружков по истории партии, ленинизма и т.д. Все они штатные, и всем им платят хорошие деньги»[1071]73. Вполне закономерно, что в ответ молодые выдвиженцы старались всеми способами услужить власти. Их отличала прежде всего бескомпромиссность в проведении генеральной линии партии. Все они хорошо усвоили ленинский принцип: «Нравственность это то, что служит разрушению старого эксплуататорского общества и объединению всех трудящихся вокруг пролетариата, созидающего новое общество коммунистов»[1072]74.
Режиму не просто удалось увлечь огромные массы населения идеей «большого скачка», но и сделать их активными соучастниками репрессий. Все действия, которые осуществлялись «сверху», по инициативе власти – коллективизация, борьба с кулачеством, борьба с вредителями, антирелигиозная пропаганда и т.п., Сталин объявил на XVI съезде ВКП(б) неотъемлемым правом рабочих и крестьян СССР, закрепленным Конституцией[1073]75. Подобно тому, как Ленин в 1917 г. увлек за собой массы, бросив лозунг «Грабь награбленное!», Сталин в 1930-е гг. дал карт-бланш на инициативу «снизу» по разоблачению и ликвидации «врагов народа», связав эти действия в народном сознании со строительством социализма. Развязывание такой инициативы неизбежно влекло за собой расширение и без того широкого круга кандидатов на репрессии, в который мог попасть практически любой человек, что неизбежно задавалось расплывчатостью самого термина «враг народа». Сталинские лозунги «лес рубят – щепки летят», «если критика содержит хотя бы 5–10 процентов правды, то и такую критику надо приветствовать...» и др. позволяли на всех уровнях сводить личные счеты со своими противниками и просто неугодными людьми.
