Юрий Жуков - Оборотная сторона НЭПа. Экономика и политическая борьба в СССР. 1923-1925 годы
Наиважнейший доклад Каменева — ведь от хлебозаготовок зависело всё: и внешняя торговля, и возможность повысить рабочим зарплату, и финансирование индустриализации — отнесли на утро 9 октября, последнего дня работы пленума. Поступили так далеко не случайно. Для того, чтобы избежать его обсуждения, в ходе которого непременно кто-нибудь да потребовал бы от Бухарина объяснений его странного призыва, отказа от него. Публичного. Да и сам Каменев постарался так построить доклад, чтобы избежать излишних прений.
Начал выступление с проблемы хлебозаготовок, которые не выглядели уже столь оптимистичными. Повёл рассказ с того, что происходило весной. Постепенно дошёл до июля, который, по его словам, и стал «решающим для установки того плана, по которому мы жили и по которому мы вообще ориентировались до самого последнего момента».
«Именно в июле, — рассказал глава СТО, — были установлены общие рамки и бюджета, и экспортно-импортного плана, плана заготовок и плана финансирования (промышленности. — Ю.Ж.)… Именно к июлю относятся предположения о том, что нам удастся до 1 января собрать (купить у крестьян. — Ю.Ж.) 70% всего хлеба, что мы предполагаем собрать 680 миллионов пудов. Были установлены цифры вывоза и расчёт на то, что мы успеем выскочить на заграничный рынок и захватить там позиции до прихода Канады и Аргентины, воспользовавшись, таким образом, высокими хлебными ценами на мировом рынке».
Столь же эпически спокойно поведал Каменев и о тех, кто утвердил окончательные цифры заготовок. «В августе, — приоткрыл он тайны власти, — при повторном обсуждении общего плана заготовок, во всех учреждениях, начиная со СТО и кончая Политбюро, боролись разные цифры. Госплан предлагал увеличить первоначальный план хлебозаготовок с 680 миллионов пудов до 840 миллионов. Наркомвнуторг говорил, что нельзя идти дальше 780 миллионов. И уже тогда та обстановка, которая складывалась, заставляла отвергнуть оптимальные цифры Госплана и пойти на низкие цифры, предложенные Наркомвнуторгом. На цифру 780 миллионов пудов».
Что же произошло в конце августа? Почему потребовалось вновь возвращаться к определению величины хлебозаготовок? О тех драматических событиях Каменев рассказал следующее:
«Начался поток сообщений о поступлении хлеба на рынок и о ценах на хлеб. Ясно стало, что мы имеем дело не с массовым падением цен ниже определённого уровня, а наоборот, имеем цены, которые стоят гораздо выше того уровня, по которому мы желали вести всю заготовительную кампанию… Одним словом, — август к концу поставил нас в такое положение, что мы вместо тревоги о том, хватит ли на мировом рынке судов для того, чтобы перевезти наш хлеб.., нас стали держать под револьвером те суда, которые мы с большим трудом зафрахтовали и которые стояли в портах и требовали погрузки.
Мы в конце августа должны были дезорганизовать наш рынок, потому что мы запродали в июле, потому что план наш на август не оправдался и потому что выполнение обязательств на внешнем рынке, погрузка тех судов, которые мы с таким трудом зафрахтовали, привело нас к методам, которые, конечно, нормальными, особенно в урожайный год, названы быть не могут. Мы обнажили внутренний рынок, мы снимали хлеб с мельниц, мы давали приказы, напоминавшие мне не этот год, а прошлый и ещё запрошлый год: покупай хлеб по любой цене, снимай с мельниц, грузи на пароходы…»
Каменев не только поведал о том, что мало знали даже члены ЦК, Каменев объяснил произошедшее.
«22 миллиона крестьянских хозяйств, — вскрыл он суть событий, действовали каждый для себя. По той формуле, которую Ленин ненавидел больше всего, которую он приводил как характеристику капиталистических отношений: каждый за себя, а бог за всех…
Видимо, когда мы составляли свой план, мы не отдавали себе достаточного отчёта в том, что этот год стал, пожалуй, первым годом совершенно свободной игры стихии крестьянского хозяйства. Строя в этом году наш план развития промышленности и несомненного усиления и укрепления социалистических элементов, мы недооценили того, что мы с вами понизили налог так, что налог перестал быть тем прессом, который заставляет крестьянина выбрасывать свою продукцию на рынок. Оценка этого налога крестьянством как налога чрезвычайно низкого, как налога лёгкого, конечно, нам известна. Мало того, мы поклялись перед крестьянством под влиянием перспектив этого года, во-первых, в том, что этот налог начнёт сообщаться нами только к 1 ноября и, во-вторых, что мы ни за что не переменим сроков этого налога».
Только затем сформулировал причину, по которой крестьяне отказались продавать хлеб государству: «Мы создали для крестьянства возможность свободно располагать своим продуктом, свободно хозяйничать, создавая соответствующие и политические (попытки сорганизоваться в Крестьянский союз. — Ю.Ж.), и экономические настроения». Пояснил настроения последние ярким убедительным примером. Желание зажиточных крестьян дорого обошлось государству. Заставило его заготовительные организации покупать на Украине пшеницу по два рубля за пуд, а продавать ее за рубежом по полтора. В ущерб стране, только бы выполнить взятые ранее на себя обязательства.
Проясняя причины провала хлебозаготовок, Каменев напомнил участникам пленума ЦК о расслоении крестьянства. Привёл данные, но отнюдь не свои — ЦСУ. Уже опубликованные, не раз использованные экономистами. Бесспорные, но почему-то всё ещё не проанализированные окончательно. Не ставшие для партии руководством к действию.
вынуждены сами покупать хлеб: без посевов 3% жителей деревни 0% вал. сбора до 1 десятины 12% 3% до 2 десятин 22% 12% 37% 15% имеющие товарные излишки: до 3 десятин 20% 16% 3% излишков до 4 десятин 14% 15% 11% до 6 десятин 15% 21% 23% 49% 52% 37% 86% 67% 37% до 8 десятин 7% 12% 19% до 10 десятин 3% 7% 12% 10% 19% 31% св. 10 десятин 4% 14% 30% 14% 33% 61%Предлагая такие подсчёты, Каменев, видимо, хотел заставить членов ЦК задуматься о самом важном, наиболее актуальном. Правильна ли выработанная 14-й партконференцией политика по отношению к крестьянству в целом? Кого следует считать середняком, на которого и следует опираться — те 49% населения деревни, которые дают на рынок всего 37% поступающего туда хлеба, или те 10%, поставляющие 31% товарного зерна? А заодно подумать и о самом НЭПе, принявшем столь непредсказуемый, даже опасный для народного хозяйства характер.
И всё же, несмотря на столь пессимистическую в общем оценку происшедшего, Каменев высказал твёрдое убеждение в ненужности поспешных шагов. Счёл вполне возможным пока не пересматривать годовой план народного хозяйства; а лишь скорректировать его. Ведь удалось же закупить 600 миллионов пудов хлеба — в два раза больше, нежели в предыдущем году. Разве это не достижение? Правда, придётся сократить экспорт спланировавшихся 174 миллионов рублей до 100–110 миллионов. Следовательно, будет урезан и импорт. Особенно сильно при этом пострадает лёгкая промышленность. Уменьшится ввоз хлопка для текстильных фабрик на два миллиона пудов и шерсти — на полтора миллиона, а также кожи — на четыре миллиона{531}.
