Андрей Буровский - Евреи, которых не было. Книга 2
Смысл этой истерики понятен: ведь ни малейшей критики не выдерживает ни одно из положений идеологии. То есть полагается-то считать их сугубо «научными», но что тут поделать… «Приходится» прибегать к трем самым обычным махинациям:
1. Ссылка на выдуманные факты.
2. Ссылка на ложные авторитеты.
3. Отказ слышать аргументы собеседника.
То есть собеседник высказывает заведомую чушь:
— Евреи — древнейший народ мира! Они плавили металл и познавали Единого Бога, когда вы еще ходили в шкурах!!!
— Вовсе он не самый древний. Ашкенази как раз очень молодой народ, ему самое большее лет четыреста.
— Нет-нет! Мы имеем в виду древний библейский народ, который…
— А какое отношение вы имеете к библейскому народу? Говорите вы на другом языке, обычаи совершенно другие…
— А иудаизм?! Религия-то та же самая! Мы сохранили ее! Об этом пишет… (тут называются имена ученых настолько великих, что про них никто и никогда не слышал).
— Да вовсе и не та же самая. Если эти… названные, так пишут, то они просто неучи. Иудаизм очень сильно менялся уже в библейские времена. Иудаизм времен пришествия Христа и II века по Рождеству Христову — это почти что разные веры…
— А у нас другое мнение!
В этом месте собеседник начинал тяжело, напряженно дышать, хвататься за сердце, а физиономия у него приобретала помидорный и редисочный оттенок.
Этим все и кончалось: взволнованно-возмущенный собеседник просто не мог вести со мной разговор на соответствующем уровне и делал единственное, что вообще оставалось в его силах: прерывал коммуникацию и нырял в родное мифологическое поле. То есть, попросту говоря, начинал отрицать даже самые очевидные факты и вообще отказывался проверять логикой свои партийные мифы.
Или вот еще диалог:
— Царская Россия преследовала евреев! Погромы! Ненависть! Царь лично приказывал!
— Вы знаете, что в окружении каждого царя из династии Романовых были евреи? И не только крещеные?
— Неправда! Таких евреев никогда не существовало!
— Уже у Петра были такие приближенные: Шафиров и глава всего Петербурга — Девиер, они оба евреи. А Перетц был одним из ближайших людей при Александре II.
— Таких людей не было!
— Шафирова не было?! Перетца не было?! Заглянем в учебник истории?
— Они все равно не были евреями!
Оба диалога я не придумал. Первый из них состоялся у меня с человеком по фамилии Кац, второй — с человеком по фамилии Гендельман. Или вот:
— А если завтра начнутся погромы?!
— Какие? Русские или еврейские?
— Русские… О чем вы?! Как могут быть русские погромы?!
— В Одессе евреи стреляли из пулемета, убили несколько русских людей. Вы имеете в виду, что они опять будут в нас стрелять?
— Какая чушь! Евреи никогда… Это придумали антисемиты! Кто вам сказал?
— Бабель разве антисемит?
— ?????
— Так ведь про пулеметный огонь у него очень подробно написано… Так он антисемит? Я правильно понял?
— Это, наверное, были не евреи… Это стреляли уголовники!
— Так ведь евреи имеют право быть и уголовниками. У них нельзя отнимать это право… Или это тоже антисемитизм?
— Конечно, антисемитизм! Надо же до такого додуматься…
— Жаботинский тоже антисемит?
— Что-ооо?!
— Так ведь насчет права всякого народа, и евреев тоже, иметь своих уголовников и вообще всяческих подонков он очень даже распространялся… Вас прямо слушать страшно: сначала Бабель, теперь вот Жаботинский… Кого ни затронь, все-то у вас антисемиты…
В этом месте собеседник обычно издавал такой звук, как будто наступили на хвост коту, но коту чудовищных размеров — где-то с бенгальского тигра.
Наблюдать это само по себе было приятно и увлекательно, а тут еще и невольные аналогии… Точно так же вели себя члены «Белого братства», когда я рассказывал им биографию матери-основательницы секты Марины Цвигун (Мэри Дэви Христос) или просил «святого» «вычудить» хотя бы одно, самое завалящее чудо.
Жизнь сложилась так, что в 1992–1993 годах я по просьбе чиновников краевой администрации близко познакомился с так называемыми «тоталитарными сектами» — особенно «Белым братством». Изучение психов совпало по времени с чисто семейными проблемами отъездов евреев в Израиль.
У меня были очень большие возможности сравнивать «Белое братство» с политическими евреями: одними я любовался на службе, другими — в те же дни в частной жизни. И чем больше я присматривался к тем и другим, тем яснее просматривался один и тот же уровень зомбирования, — в том числе и самозомбирования. Такие же способы отказа от логики, выдумывания несуществующих «доказательств» своей правоты, та же подтасовка фактов…
Та же система переложения ответственности с себя на авторитеты: «Наши святые… Они знают, где находился континент Му…». И с тем же успехом: «Для моих предков это хорошо — значит, и для меня хорошо!».
И та же готовность, когда прижмут к стенке, уйти в тупо-глухую оборону:
— А у нас все равно другое мнение…
Чего стоит любое мнение без аргументации — судите, пожалуйста, сами.
В общем, жизнь показала: идеологические евреи — это такая тоталитарная секта. И не на уровне «мнения», а на уровне хорошо аргументированных сопоставлений.
Руководители-то секты все-таки хоть в какой-то степени владели кое-какими техниками и не просто выплескивали эмоции, а с разной степенью умелости пытались «зомбировать» собеседника: уже модуляциями голоса давить на психику, заставлять соглашаться с собой, ловко подтасовывая факты, ставили мир с ног на голову, пытались обескуражить собеседника, дезориентировать, смутить. Зачем им это? А чтобы показать: они знают больше вас; чтобы стать лидерами и вести вас, куда надо им, а вовсе и не вам самому.
Но точно так же поступали и господа из «Симхона»!
СЛОВО УЧАСТНИКА СОБЫТИЙ, ИЛИ ЕЩЕ ОДНА СЕМЕЙНАЯ ИСТОРИЯ
Вообще мне очень повезло с идеологическими евреями — их было вокруг довольно много, и я сумел поставить над ними целый ряд полезных и увлекательных экспериментов. Изучая своих бывших родственников и их друзей — Рабовского со всей семьей, семью Айзенбергов, семью Клейманов и т. д., я сделал много интересных выводов на этом неоднозначном материале.
В числе подопытных кроликов, конечно же, были и русские. Сергей Гусев притворялся евреем, чтобы помочь своей карьере в медицинском институте. Анатолий Плескач, муж одной из дочек Файншмидтов, активнее самих Файншмидтов настаивал на отъезде семьи в Израиль. Как известно, жена-еврейка — не женщина, а транспортное средство. Разве не интересно?!
Эксперименты были интересные, результаты давали бесценные, но сами были порой довольно жестокие. В семье Айзенбергов я больше всего виноват перед мамой моего знакомого, Светой Айзенберг. Я посыпал пеплом «Беломора» ее любимый ковер, снимал грязные носки в ее вылизанной гостиной, рассказывал ее гостям анекдоты, от которых упал бы в обморок поручик Ржевский. Кроме того, я так чавкал за столом и лез пальцами в подливку, что самому становилось противно… Зато как стало весело, когда гости однажды специально сбежались посмотреть на русскую свинью, а я стал есть ножом и вилкой, рассказывая про свою трудовую деятельность в запасниках Эрмитажа!
Когда эта публика засобиралась в Израиль, у нее сначала даже и тени сомнения не было — конечно же, я поеду вместе с ними! Свой же — умник, интеллигент, да еще дети от мамы-еврейки. Но быстро выяснилось, что за жратвой я не поеду, а если придется бежать с Родины — побегу уж, конечно, не в диковатую азиатскую страну. Тогда были избраны более тонкие способы воздействия — например, через детей. Раз ты хороший отец и сыновей любишь — естественно, за это место тебя весьма удобно взять. И вот мне много раз объясняли, что мой священный долг — обеспечить своим детям «конвертируемое» образование и с этой целью выехать в Израиль. Мол, в России же образование дебильное!
Горе им! Горе бедным Божьим избранникам, потомкам изобретателей огня! Этот неприличный Буровский… Вы себе представляете, что он только сделал?! Он раздобыл списки рейтингов всех мировых университетов, составляемых в Массачусетсе и Гарварде. Обычно в таком рейтинговом списке перечисляются сто или двести ведущих вузов — по убыванию. Скажем, хочешь ты стать физиком — вот и смотри, какие учебные заведения в этот год считаются ведущими… Такие списки, кстати, очень нетрудно раздобыть, было бы желание; среди всего прочего, в Интернете.
Так вот, ни одного израильского вуза в этих списках не было. Ни по каким предметам, ни одного. А вот Красноярский университет, и тем более Московский физтех — были. Когда я с милой улыбкой объяснял, каким именно способом намерен обеспечить своим сыновьям это самое, конвертируемое, в ответ начиналась та самая кошачья истерика: раздавались нечленораздельные звуки, какая-то смесь кошачьего воя, рычания и стона.
