Леонид Милов - История России ХХ - начала XXI века
«Военный коммунизм». Экономическую политику, проводимую советской властью с середины 1918 г. по март 1921 г., обычно называют политикой «военного коммунизма». Между тем это определение во многом условно. Во-первых, сам термин «военный коммунизм» появился лишь в 1921 г., когда при введении «новой экономической политики» началось осмысление предшествующего ей экономического курса, который привел к острейшему социально-экономическому и политическому кризису начала 1921 г. и едва не стоил большевикам власти. Во-вторых, та модель общественного устройства, которая утвердилась в результате Гражданской войны, складывалась постепенно, во многом стихийно и противоречиво, под давлением чрезвычайных обстоятельств военного времени. Цель проводимых в 1918—1920 гг. мероприятий была одна: сохранение советской власти в условиях фактической дезинтеграции страны, враждебного окружения, развала экономики и скудости ресурсов.
Все это объективно предопределило курс на централизацию управления экономикой; жесткую регламентацию производства и потребления; сведение на нет роли экономических рычагов; усиление административно-репрессивных методов регулирования хозяйственной жизни. И хотя проводимая в середине 1918 — начале 1921 г. политика базировалась на единых принципах, в истории «военного коммунизма» можно выделить два этапа: «складывание» системы в период решающих боев на фронтах Гражданской войны (лето 1918 — начало 1920 г.) и «расцвет» «военного коммунизма» в условиях, когда главные враги были разгромлены, а сохранение и «усугубление» чрезвычайных мер становилось все менее оправданным (весна 1918 — март 1921 г.). Историки выделяют следующие черты экономической политики и хозяйственного развития тех лет.
Национализация крупной, средней и части мелкой промышленности. Если осенью 1918 г. в собственности государства было тыс. предприятий, то в 1920 г. — более 37 тыс. Изменилась система управления народным хозяйством, где ведущей стала тенденция централизации. В структуре ВСНХ были созданы «главки» — чисто пролетарские органы управления соответствующими отраслями экономики. По нарядам главка подчиненные ему предприятия получали сырье, полуфабрикаты, а всю производимую продукцию сдавали государственным органам. К лету 1920 г. существовали 49 главков, центров и комиссий. Их специализацию характеризуют названия: Главметалл, Главторф, Главтекстиль, Главтоп, Центрохладобойня, Чеквалап (Чрезвычайная комиссия по заготовке валенок и лаптей) и т.п. А деятельность была ориентирована прежде всего на удовлетворение нужд фронта. Для персонификации ответственности назначались комиссары с чрезвычайными полномочиями. Так, в июле 1919 г. председатель ВСНХ А. И. Рыков был назначен чрезвычайным уполномоченным Совета Обороны по снабжению Красной армии (Чусоснабарм). Он мог использовать любой аппарат, смещать должностных лиц, реорганизовывать предприятия, изымать товары со складов и у населения под предлогом «военной спешности». Чусоснабарму подчинялись все заводы, работавшие на оборону. Для управления ими был образован Промвоенсовет.
Одним из центральных элементов политики 1919 — начала 1918 г. была продразверстка, введенная декретом СНК 11 января 1918 г. Формально в ее основе лежала идея регламентации поставок: если проводившаяся с конца весны 1918 г. «продовольственная диктатура» предполагала просто изъятие «излишков» у всех имевших их крестьян, то теперь губернии облагались «разумным» налогом в зависимости от представлений об их запасах. Эти задания «разверстывались» по уездам, волостям, общинам. На практике же изъятие хлеба по разверстке осуществлялось без учета реальных возможностей хозяев, что вызывало их недовольство и сопротивление. Планы заготовок постоянно срывались, а это в свою очередь усиливало репрессии заготовительных органов. Помимо хлеба к концу 1919 г. по разверстке стали собирать картофель и мясо.
Хронический продовольственный кризис вызвал к жизни нормированное снабжение населения, через карточную систему. В соответствии с классовым принципом и в зависимости от сферы деятельности городские жители были поделены на четыре категории, от принадлежности к которой зависели объем и порядок снабжения. Число продовольственных и промышленных товаров, подлежавших нормированию, постоянно увеличивалось. Так, в январе 1919 г. в Петрограде было 33 вида карточек: хлебные, молочные, хлопчатобумажные, обувные и т.п. Нормы постоянно менялись, но все время были очень низкими. В мае 1919 г. в Петрограде по первой, высшей, категории, выдавалось 1/2 фунта (200 г), а по третьей — 1/8 фунта (50 г) хлеба в день. (Это была более чем «голодная» норма: даже в годы Великой Отечественной войны в блокадном Ленинграде минимальный паек составлял 125 г в день.) В 1920 г. по нормированному снабжению обеспечивались 24 млн человек. Сбор и распределение продовольственных и промышленных товаров были возложены на Наркомпрод, который становился вторым по важности — после военного — ведомством. Подчиненные ему Продармия (в 1920 г. — 77,5 тыс. человек) и аппарат потребительской кооперации (на 1 января 1920 г. — 53 тыс. обществ) обеспечивали решение этих задач.
Введение нормированного снабжения сопровождалось резким ограничением торговых операций. Национализированы были частные торговые фирмы, склады и даже мелкая торговля, что формально вело к ее запрещению (разрешалось продавать лишь ненормированные продукты, набор которых стремительно сокращался). Однако на деле добиться этого не удалось: мизерные «твердые» закупочные цены вынуждали производителей, а также спекулянтов продавать товары на «черном» рынке по реальным ценам. В результате мелкая рыночная торговля в местном масштабе продолжала существовать. Власти были вынуждены терпимо относиться к этому явлению. Символом неформальных отношений такого рода между властью и населением стала московская «Сухаревка» (рынок в районе Сухаревской площади, аналоги которого существовали повсеместно), где можно было купить и обменять практически все: продовольствие, бриллианты, одежду, валюту, книги, мебель и т.п. Летом 1919 г., в «разгар» «военного коммунизма», большевики признавали, что городские рабочие приблизительно половину потребляемых ими продуктов получали по госцене из органов Наркомпрода, другую — покупали на частном рынке по спекулятивным ценам.
В 1918—1920 гг. произошла натурализация заработной платы — ее выдача рабочим и служащим продовольствием и предметами первой необходимости. В 1920 г. денежная часть оплаты труда составила лишь 7,4%. Это было обусловлено резким падением роли денег в 1918—1920 гг. Расстройство денежного обращения было напрямую связано с хозяйственной разрухой. Источники бюджетных поступлений сократились, но государство должно было содержать армию, госаппарат, обеспечивать необходимые отрасли экономики, поддерживать инфрастуктуру в городах. В 1918—1920 гг. эти траты осуществлялись за счет безудержной денежной эмиссии: к началу 1918 г. в обращении находилось 22 млрд руб., 1919 г. — 61,3 млрд. 1918 г. — 225 млрд, 1921 г. — 1,2 трлн. При этом в ходу были разные денежные знаки: царские («николаевки»), думские деньги, «керенки» (выпущенные Временным правительством), а с февраля 1918 г. — и «расчетные знаки РСФСР». Нехватка денег и разрыв связей между районами в условиях Гражданской войны приводили к появлению местных денег или их суррогатов. Помимо фактически отделившихся окраин, «свои деньги» печатали в Ижевске, Иркутске, Казани, Калуге и других городах. В качестве заменителей использовали разные чеки, боны, трамвайные книжки, этикетки от винных бутылок и т.п. Всего в 1918—1922 гг. на территории бывшей Российской империи «ходил» 2181 денежный знак.
Обесценивание денег вело к немыслимому росту цен. Коробка спичек или билет в трамвае стоили миллионы рублей. В 1921 г. покупательная способность 50-тысячной советской купюры приравнивалась к довоенной монете в одну копейку. И хотя в государственном секторе формально сохранялись различия в зарплате (в 1919 г. — в пять раз между высшей и низшей категориями), на практике это не имело значения, так как основную часть все работники получали натуральными пайками, а здесь разрыв в обеспечении составлял от 2 до 9%. Таким образом, сложилось уравнительное распределение как неотъемлемая часть существовавшей в стране экономической системы.
Столь же характерным ее элементом была милитаризация труда, во многом обусловленная невозможностью его экономического стимулирования. Первоначально трудовая повинность касалась только представителей буржуазии, но с октября 1918 г. все трудоспособные граждане от 16 до 50 лет должны были встать на учет в отделах распределения рабочей силы, которые могли направить их на любую необходимую работу. С конца 1918 г. власти прибегали к призыву (подобно армейскому) рабочих и служащих на госслужбу и в определенные отрасли экономики. Работники принудительно закреплялись на предприятиях и в учреждениях, самовольный уход приравнивался к дезертирству и карался по законам военного времени (суд трибунала, заключение в концлагерь). Все это вело к тому, что производительность труда, как и его дисциплина, были низкими.
