Андрей Михайлов - От Франсуа Вийона до Марселя Пруста. Страницы истории французской литературы Нового времени (XVI-XIX века). Том I
В конце XVII в. критические по отношению к абсолютизму тенденции усиливаются не только в политической публицистике; тираноборческий пафос пронизывает последнее творение Расина – его трагедию «Гофолия»; в XII книге «Басен» Лафонтена ощутимо звучит осуждение авантюристической политики Людовика XIV; моральное оскудение французского общества под властью абсолютного монарха широко показано в замечательной книге Лабрюйера – в его «Характерах».
Абсолютная монархия находит, конечно, и теперь своих апологетов. Наиболее влиятельным из них становится в эти годы епископ Боссюэ, сначала покровитель, а затем враг Фенелона.
Последнее тридцатипятилетие царствования Людовика XIV – это время ожесточенной идейной и философской борьбы. Не случайно в это время делаются первые попытки преодолеть дуализм Декарта, развертывается деятельность Пьера Бейля, начинает свой творческий путь Фонтенель. От них прямой путь к великим просветителям следующего века. И не случайно как раз в это время наступает заключительный этап в борьбе с янсенизмом, Мальбранш привносит картезианский окказионализм в теологию и получает распространение мистическое учение Молиноса (квиетизм).
Итак, 80-е и 90-е годы XVII в. характеризуются во Франции серьезными идеологическими сдвигами, решительным пересмотром ранее установленных взглядов и представлений. Внушительный подъем переживает экономическая мысль, бурно развивается историография. Глубокое осмысление исторических событий мы находим и у многочисленных мемуаристов эпохи. Политические проблемы широко ставятся в получивших большое распространение описаниях новооткрытых земель. Характерной приметой времени было, между прочим, возрождение жанра социальной утопии, на который столь богат был предыдущий век. Уже само возрождение этого жанра весьма симптоматично – утопический роман вновь появляется именно в обстановке социального брожения, резко возросшего интереса к политическим проблемам, в атмосфере усилившейся идеологической борьбы и критики абсолютизма.
Последние десятилетия XVII в. отмечены появлением целого ряда значительных утопических романов. Наиболее примечательными из них были широко известная у нас книга Дени Вераса[492] «История Сева рамбов» (1675 – 1678), менее известные «Приключения Жака Садера» (1676) Габриэля де Фуаньи (ок. 1630 – после 1684) и «История острова Калахава» (1700) Клода Жильбера (1652 – 1720). Не без основания к жанру утопического романа причисляют и «Приключения Телемака» Фенелона.
Конец века во Франции – время кричащих противоречий и контрастов. Религиозная нетерпимость, столь типичная для взглядов Людовика XIV тех лет, идет рука об руку со все более усиливающимся падением религиозности, со стремлением к религиозности более терпимой и разумной, если можно так выразиться, к католицизму более просвещенному. Рядом с усилением религиозного фанатизма учащаются случаи прямого неверия, что предвещает энциклопедистов. Рядом с изменением придворных нравов в сторону все большего аскетизма, строгости, богобоязненности, нравы светского общества приобретают черты все большей свободы, подготавливая тем самым безудержный разгул периода Регентства. Падает роль Версальского двора как законодателя вкусов, в противовес ему все большую роль начинают играть салоны (г-жи де Пелиссари, г-жи Ламбер и др.), ученые кружки, литературные кофейни («Прокоп» и др.).
Все эти условия, т. е. рост свободомыслия и оппозиционных настроений в широких кругах общества и усиление гнета властей, в частнос ти цензурных строгостей, так лапидарно и в то же время разносторонне обрисованные в книге А. Адана[493], следует учитывать, изучая возникновение «Приключений Телемака» и обстоятельства их появления в печати.
Жизнь Фенелона достаточно хорошо исследована, и здесь нет необходимости подробно излагать все ее детали[494]. Укажем лишь на три важных момента в биографии автора «Приключений Телемака», несомненно оказавших определенное воздействие на формирование его политических и морально-этических взглядов.
Первым из этих моментов была работа Фенелона приходским священником в парижской церкви Сен-Сюльпис (1675 – 1678). Здесь молодой Фенелон впервые, быть может, тесно соприкоснулся с простым народом, узнал его нужды, его настроения. В приходе Фенелона население было довольно разношерстное; в этой среде довольно часты были настроения, оппозиционные по отношению к церковным и светским властям. Работа приходским священником была серьезной жизненной школой для Фенелона.
Затем Фенелон был назначен старшим священником в монастырь Новых Католичек в Париже. Это было вторым важным моментом в формировании его взглядов. В этом монастыре содержались молодые женщины и девушки, в прошлом протестантки, недавно перешедшие в католичество. Здесь Фенелон столкнулся с насилием и обманом, с религиозной нетерпимостью и ханжеством. Очень скоро молодой прелат показал себя сторонником мягкости, убеждения, а не принуждения. В монастыре Новых Католичек выкристаллизовались педагогические взгляды Фенелона, сформулированные им затем в написанном около 1684 г. трактате «О воспитании девиц» и еще более развитые в «Приключениях Телемака».
Педагогические навыки Фенелона, его мягкость и терпимость оказались ему особенно необходимыми, когда в 1685 г. он получил назначение в Сентонж[495]: он возглавил миссионерскую деятельность в этой провинции сразу же после отмены Нантского эдикта. Фенелон не был, конечно, вдохновителем этой отмены, но, вне всякого сомнения, полагал целесообразным приведение страны к «единоверию». Теперь Фенелон увидел королевскую политику в действии; более того, он стал ее активным проводником. В Сентонже Фенелон пробыл более восьми месяцев; он стремился избежать кровопролития и насилия, действуя мягкостью, кротостью и убеждением. Для него протестантизм был, несомненно, ересью, заблуждением, но он хотел излечивать от этого заблуждения, а не карать за него.
Мы оставляем в стороне ранние теологические сочинения Фенелона, в том числе и его «Трактат о существовании бога», и его «Опровержение системы Мальбранша», написанные около 1685 г. под непосредственным влиянием Боссюэ. Мы не будем касаться и взаимоотношений будущего епископа Камбре с г-жой Гийон (начало их знакомства относится к осени 1688 г.), имевших такие роковые последствия для обоих. Заметим только, что увлечение квиетизмом, о чем так много пишут исследователи Фенелона, не сыграло решающей роли в формировании его этических, а тем более политических взглядов. Как увидим несколько ниже, идеи квиетизма отразились и в «Приключениях Телемака» в весьма незначительной степени. Наконец, не будем останавливаться на дружеской связи Фенелона с г-жой де Ментенон и на той роли, которую сыграл Фенелон в формировании педагогических взглядов последней (что отразилось в ее писаниях по вопросам педагогики и в уставе основанной ею школы Сен-Сир).
Время перейти к лучшему произведению Фенелона, к его «Приключениям Телемака».
2
16 августа 1689 г. герцог де Бовилье был назначен воспитателем герцога Бургундского, старшего внука Людовика XIV. На следующий день по его ходатайству старшим преподавателем принца был назначен Фенелон. Его назначение горячо поддержал Боссюэ, который сам в течение десяти лет (1670 – 1680) состоял преподавателем при сыне Короля-Солнца.
Ученику Фенелона едва исполнилось семь лет. Этот мальчик, на которого затем возлагались такие надежды и чья преждевременная смерть породила столько противоречивых толков, «родился ужасным ребенком, и в ранней юности его приходилось дрожать за него; резкий и вспыльчивый до самой крайней степени, он раздражался даже на неодушевленные предметы; яростно запальчивый, он неспособен был переносить ни малейшего противодействия даже от стихийных сил, не впадая в припадки гнева, заставлявшие страшиться, как бы все не порвалось в его теле; он был упрям до крайности»[496]. Луи де Сен-Симон, чье суждение мы сейчас привели, отмечает вместе с тем несомненные способности принца, его природный ум, живой и быстрый, хорошую память, твердую логику его умозаключений. «Столько ума, – пишет Сен-Симон, – и такого ума в соединении с такой живостью и восприимчивостью, с такой чуткостью, с такими страстями и притом столь пламенными, – все это представляло собой нелегкие условия для воспитания»[497].
Мы не знаем во всех деталях, каковы были педагогические методы Фенелона[498]. Кое-какие детали можно узнать из переписки Фенелона, в частности из переписки с аббатом Флери, но куда больше, чем эти отрывочные свидетельства, говорят сами результаты. А они действительно были превосходны; вот что писал по этому поводу все тот же Сен-Симон: «Но из этой бездны вышел принц, приветливый, мягкий, человечный, выдержанный, терпеливый, скромный, способный к раскаянию, смиренный и строгий к себе в меру своего положения и даже более того»[499].
