Алексей Величко - История византийских императоров. От Юстина до Феодосия III
После этого Святые Отцы обратились к императору с просьбой утвердить соборные определения, и царь согласился, уточнив, однако, что архиепископ Сардинии Китонат был ложно обвинён в сопротивлении императорской власти, а потому должен быть восстановлен в церковном общении. Собор воскликнул: «Просим богомудрую державу государя, для большего обеспечения и утверждения православной веры, выдать пяти патриаршим престолам списки с прочитанного в присутствии вашей светлейшей державы определения за подписью членов Собора и с вашим благочестивым подписанием». Константин ответил: «То, о чём просил теперь ваш Святой и Вселенский Собор, благочестиво исполним»[779].
Соборные акты были направлены в Рим для утверждения папой Агафоном, но тот умер, не дождавшись возвращения своих легатов. Утвердить соборные акты со стороны Римской церкви пришлось уже папе Льву II (682–683). Конечно, ему крайне неприятно было признавать еретиком одного из своих предшественников, особенно после известного послания папы Агафона, в котором тот утверждал непогрешимость Римского епископа, как прямого преемника святого апостола Петра. Но вина Гонория была настолько для всех очевидна, что деваться было некуда, и папа Лев анафематствовал и его. И хотя впоследствии и он, и другие понтифики многое сделали, чтобы «дипломатически» интерпретировать соборный приговор 681 г., факт остаётся фактом — вплоть до разделения Церквей каждый апостолик, входя на престол, анафематствовал Гонория наравне с другими еретиками[780]. И великое значение Шестого Собора заключается и в том, что его решения в корне подорвали основания для присвоения Римом себе высших административно-церковных и судебных полномочий.
Ещё одна особенность, на этот раз печальная, отличает Шестой Собор. Хотя его определения — суть плод творчества св. Максима Исповедника и папы св. Мартина, но нигде в соборных актах эти светильники Православия не упоминаются. Очевидно, как пострадавшие не за веру, а за совершение государственных преступлений. Едва ли Отцы Собора сами верили в этот факт, но тем не менее, ради ли величия императорского достоинства, либо не желая напоминать о суровой расправе, случившейся над святыми при царе Константе II, они не посмели упомянуть их.
Так завершил свою работу один из величайших Соборов в истории Кафолической Церкви. Первый из бывших до него Вселенских собраний, где никто из присутствовавших Отцов не мог пожаловаться на насилие или плохую организацию. Где все, желавшие того, были услышаны. Нет никаких сомнений в том, что это было достигнуто исключительно вследствие мудрой и продуманной позиции императора, благодаря его такту, выдержке и терпению. Тем не менее, в отличие от своих царственных предшественников — организаторов Вселенских Соборов, император Константин IV не был прославлен Кафолической Церковью.
Но, как ни странно, этот факт, возможно, несколько обедняющий заслуги царя перед христианством, только подчёркивает достоинство бывших до него василевсов. Дело в том, что до сих пор в литературе бытует упорное мнение, будто бы остальные царственные организаторы Вселенских Соборов (св. Константин Великий, св. Феодосий Старший, св. Феодосий Младший, св. Маркиан и св. Пульхерия, св. Юстиниан Великий, св. Ирина) были прославлены Церковью исключительно за эту заслугу, вне зависимости от своих личных духовных подвигов. И, видимо, Господу так было угодно, чтобы на примере императора Константина IV и его сына императора Юстиниана II (немного забежим вперёд) эта нелепая точка зрения полностью доказала свою несостоятельность. Что же касается причин того, что благочестивый царь не был прославлен, то можно напомнить неприятную историю с его братьями. Возможно, и очень даже вероятно, что этот эпизод имел решающее значение при оценке Церковью его личного благочестия.
Победа на Соборе, хотя и вселенская, грандиозная по последствиям, стала последней для императора. 14 сентября 685 г., будучи совсем молодым человеком 32 лет, император Константин IV скончался.
Приложение № 6
Рим и Константинополь — борьба «Вселенских» патриархов
Период от Халкидона до Шестого Вселенского Собора с церковной точки зрения характеризуется резким изменением статуса вселенских кафедр и всё более очевидным противостоянием Рима и Константинополя. Как и ранее, для Римских епископов было оскорбительно осознавать, что древнюю кафедру святого апостола Петра сравнили и уравняли с греками. Они искренне считали греческих патриархов узурпаторами, волей случая, интриг и обстоятельств получивших те прерогативы, которые могли принадлежать исключительно Римскому папе. Ведь искренне полагали в Риме — вся практика Вселенских Соборов со всей очевидностью демонстрирует, что, как правило, Римский епископ выступал на стороне Православия, а вечно мятущийся в творческих попытках раскрыть тайну Боговоплощения Восток являлся «ответчиком», отцом очередной ереси.
Отсюда формулировалась и укреплялась вера римских понтификов в «непогрешимость» кафедры святого апостола Петра, преемниками которого они себя видели. Конечно, далеко не весь Восток пребывал в ереси — достаточно вспомнить борьбу с арианством, несторианством, монофизитством и монофелитством, в ходе которой восточное богословие выставляло многие знаменитые фигуры. Но римские епископы часто не замечали очевидного. Обобщая отдельные негативные явления в искусственные выводы, они «забывали» о собственных ошибках и преувеличивали недостатки греков.
Скажем откровенно — богословский консерватизм Рима и нежелание задумываться над творческими идеями греков, из которых далеко не все носили еретический характер, зачастую являлись спасительными для Кафолической Церкви. Но этот же отказ от богословского поиска «замораживал» само римское богословие, обеднял его. Не случайно, идейной вотчиной Рима в меньшей степени являлись богословские вопросы, и в большей степени — вопросы организации церковного устройства и церковной дисциплины. И на этом поприще Римская церковь дала блестящие результаты, многие из которых реципировались Вселенской Церковью.
«Между тем, как Восток разрабатывал и устанавливал отвлечённые догматы христианского вероучения о Св. Троице и о Лице Иисуса Христа, в чём, однако, принимал участие и иногда решающее, и Запад (например, в лице Льва Великого на Халкидонском Соборе и папы Агафона на VI Вселенском Соборе), западная мысль направлялась преимущественно на разработку и установление учения о Церкви, на разъяснение принципиальных основ церковного устройства, на регулирование порядка церковной жизни. Имена Виктора, Зефирина, Калликста и Тертуллиана, Стефана, Киприана и Августина. неразрывно связаны с ростом и выяснением основных начал учения о Церкви и церковного порядка», — писал Н.С. Суворов[781]. И в этом отношении заслуги Рима трудно переоценить. Как отмечают канонисты, первые точные определения относительно покаянной дисциплины явились именно на Западе, то есть в Риме, и сам институт тайной исповеди, обязательно обнимающий все грехи всех христиан, был поставлен сначала на Западе и потом уже на Востоке. «Сама формула разрешения кающегося священником от грехов — формула индикаторная, а не просительная, явилась вначале на Западе, усвоена греками Апулии, Калабрии и Сицилии, перешла на Восток»[782].
Разрывы отношений и отказ от церковного общения между двумя великими церковными кафедрами стали уже давно привычным явлением, и лишь императоры, прилагая титанические усилия, добивались того, чтобы обе стороны признавали друг друга православными.
Сразу же оговоримся, что было бы исключительно ошибочно приписывать растущую конфронтацию престолов «древнего» и «нового» исключительно низким, честолюбивым мотивам их предстоятелей. И, кстати говоря, предположение, будто это противостояние обусловлено извечным противоборством римлян и греков, не имеет под собой никакой основы. На самом деле этническая принадлежность апостоликов не имела никакого значения, когда речь заходила об авторитете Римского престола и необходимости обеспечения его прерогатив.
До VIII в. Апостольский престол занимали не только чистокровные римляне, но и многие итальянцы — папа Лин (67–76), Пий I (140–155), Иннокентий I (401–417), Целестин I (422–432), св. Лев Великий (440–461), Симплиций (468–483), Иоанн I (523–526), Сильверий (536–537), Бонифаций IV (608–615). Помимо них на Римской кафедре находились греки — Сикст II (257–258), Евсевий (309–310), Зосима (417–418), Теодор I (642–649), Иоанн VI (701–705) и Иоанн VII (705–707). А также африканец Мильтиад (311–314), испанец Дамасий I (366–384), сардинцы Иларий (461–468) и Симмах (498–514), германец Бонифаций II(530–532), сицилийцы Агафон (678–681) и Лев II (682–683), сирийцы Иоанн V (685–686), Сергий I (687–701), Сизинний (708), Константин (708–715) и Григорий III (731–741), и многие другие.
